Middle (джен)

Лестрейнджа на следующий день Гарри увидел лишь вечером. Весь день он провёл вместе с Праудфутом, продолжавшим вести допросы, и увидел наконец тех, дела чьих жертв не давали ему спать всю ночь. Александру Мюррей выдала бабушка её одноклассницы: родители спрятали её, а бабушка выдала… сама пришла и сообщила, что у них в доме «прячется воровка». Одноклассница Александры была в это время в школе, а вот родители тоже оказались в Азкабане. К счастью, и они, и Александра вышли оттуда, но Гарри даже думать было тошно о том, как теперь они должны были жить — та семья. Зачем? Он смотрел на очень хорошо выглядящую леди, чей внешний вид не слишком испортила даже ночь в камере, слушал её ответы и пытался поставить себя на её место.

— Не уверена, что вы понимаете, — говорила она Праудфуту. — Время тогда было страшное. Я должна была защитить хотя бы свою внучку, раз уж моя дочь оказалась такой… неразумной. А зять с ней никогда не спорил, — она поморщилась. — Вы не понимаете, что такое в подобное время быть главой семьи. Они вообще не думали о том, что будет с их дочерью и со мной, если всё выяснится, я должна была позаботиться об этом. Просто должна.

Раскаивалась ли она или просто держалась за свою правоту из последних сил, Гарри не знал — да и имело ли это значение для Александры?

Карста выдал сосед, задолжавший ему полторы сотни галлеонов — и тут с мотивацией всё было предельно просто. Сейчас он, правда, выглядел напуганным и жалким, но никакого сочувствия Гарри к нему не испытывал. Если он ещё даже мог как-то понять ту даму, что выдала Мюррей, то продажа человека за полторы сотни вызывала в нём лишь гадливость.

Гейл Шедоу выдала знакомая. Просто знакомая, которая решила подзаработать. Они не были соседями и не учились вместе, просто встречались иногда в одной книжной лавке и болтали. Шедоу была для неё почти что чужой — так почему бы и нет?

Мужчина, выдавший знакомого просто потому что боялся, что это сделают другие знакомые, а его обвинят в умолчании… Женщина, выдавшая подругу, что лет десять назад увела у неё то ли жениха, то ли мужа… Мужчина, тоже решивший подзаработать… Мужчина, выдавший когда-то бросившую его женщину…

Мужчины и женщины, поверившие в саму идею… Их Гарри, пожалуй, было жаль, но…

Гарри с Праудфутом прервались на обед, а затем продолжили, но в пять часов тот, закончив очередной допрос, заявил:

— Засим всё. По домам до десяти вечера. В десять собираемся здесь, инструктаж — и отбываем на место. Очень советую пару часов поспать, — он похлопал Гарри по плечу.

— Я же не могу просто лечь и уснуть, потому что так нужно, — возразил Гарри.

— Нет? — изумился Праудфут. — Безобразие! Это нужно уметь, — упрекнул он, и Гарри улыбнулся, но, кажется, Праудфут не шутил.

— Конечно, без тренировки сразу не выйдет, но… В общем, ляг поудобнее и закрой глаза. Почувствуй всё своё тело, целиком, и начинай расслаблять его со ступней. Поднимайся постепенно выше, дыши ровно — и научишься так засыпать за пару минут. А сейчас просто полежи с закрытыми глазами, это тоже помогает. И поешь.

Гарри искренне собирался последовать этому совету, но ему удалось только поесть, ну и ещё принять душ. Он даже честно лёг, но долго лежать не смог, и потом просто слонялся по дому, пытаясь успокоиться и настроиться на работу. Хотя что, собственно, от него сейчас зависело? Абсолютно ничего — да, он постоит в оцеплении и сделает то, что ему велят, но от него требуется только быть хорошим инструментом, и ничего больше. А ему хотелось действия! Но он был лишь стажёром, и ему пока даже допросы вести самостоятельно не давали. Хотя нет, напомнил себе Гарри с горечью, почему же — дали. Вот буквально вчера. И он с треском всё провалил! Безусловно, он не хотел бы выиграть так, как Лестрейндж, и искал другие способы, но, в очередной раз придумав какой-то ход, вскоре понимал, что он тоже вряд ли сработал бы. Это злило и вызывало ощущение бессилия, и уж, конечно, никак не располагало ко сну.

А ещё он вспоминал вчерашние и сегодняшние вопросы, и понял, наконец, что не даёт ему покоя: он так и не узнал, что заставило Анжелу Харрис выдать свою соседку. Гарри даже не знал, допросили ли её уже, или она всё ещё ждёт…

На часах было без четверти девять, и, в принципе, можно было уже возвращаться. Нет ничего такого в том, чтобы прийти пораньше и подождать там, в конце концов, бумажной работы у Гарри за эти дни скопилось немало, решил он и, надев форму, отправился в Аврорат.

Там было пусто и тихо — Гарри встретил дежурный и, пропустив его, уткнулся в свой комикс. А Гарри прошёл по полутёмным коридорам и, войдя в отдел, сел за свой стол, включил лампу и принялся разбирать громоздящиеся на его столе самолётики. За этим его и застал Лестрейндж, вместо приветствия поинтересовавшийся:

— Сумели передохнуть?

— Да, сэр, спасибо, — Гарри поднял голову и посмотрел на него. Лестрейндж был без формы и даже мантии — лишь в тёмно-бордовой рубашке, брюках и удобных ботинках, и в целом имел вид вышедшего прогуляться вечером в сад человека, а не готового к сложной операции аврора. Мирность его наряда нарушала разве что портупея с висящей в ножнах палочкой… и висящие на ремне ножны, в которых прятался то ли нож, то ли кинжал.

— Если этой ночью я не вернусь, — буднично сказал Лестрейндж, убирая перегородку между их столами и садясь в своё кресло, — вы поступаете в распоряжение Катберта. Будет специальный приказ, но в остальном для вас ничего не изменится. Если я погибну или если меня так и не смогут извлечь из дома до его исчезновения, вам придётся готовить досрочный отчёт о вашей стажировке у меня, и предупреждаю, у вас возникнет проблема с моей подписью. Потому что, — он улыбнулся, — отчёт стажёра должен быть подписан его руководителем, и инструкция не знает исключений в виде «руководитель превратился в куклу и исчез вместе с артефактом». Если я погибну, будет чуть проще, такая оговорка существует, но вас ждёт долгая писанина. А вот исчезновение куратора не предусмотрено — это дело, конечно, решится, но готовьтесь к большим сложностям. Самым скверным для вас будет вариант, если меня в ходе дальнейших операций извлекут оттуда, но расколдовать не сумеют, и я так и останусь куклой — думаю, Робардсу придётся официально меня увольнять, иначе вы так и зависните с несданным отчётом.

— Я думаю, вы вернётесь, — возразил Гарри.

— Это правильно, — кивнул Лестрейндж. — Так и нужно думать. Но вообще, если у вас есть ко мне какие-нибудь вопросы, самое время их задать.

— Если бы Амбридж отказалась сотрудничать, что бы вы сделали?

Лестрейндж вдруг тихо рассмеялся и ответил:

— Не знаю. Я не рассматривал подобную вероятность. Она ведь согласилась, не так ли? Иногда фамилии работает на вас, иногда против — и вам тоже нужно будет научиться этот фактор учитывать. Больше, чем кому-либо другому.

— Да его все забудут лет через десять, — возразил Гарри, и в глазах Лестрейнджа мелькнуло сочувствие:

— Что вы. Вас не забудут и через пятьдесят, тем более что вы аврор. А уж если станете главным аврором или главой ДМП… — он покачал головой.

— Я, вообще-то, не собирался, — возразил Гарри, и Лестрейндж спросил в ответ:

— Да кто же вас спросит? — а потом опять рассмеялся и вдруг протянул ему яблоко: — Хотите? Это летний сорт, ранний — они слишком сладкие для сидра и кальвадоса, но желе из них выходит удачное. Как и джем.

Даже в полумраке яблоко выглядело бело-золотым, а когда Гарри поднёс его к свету, кожица показалась ему полупрозрачной. Гарри остро захотелось спросить о Лонгботтомах, но он прекрасно понимал, насколько этот вопрос будет неуместен, невежлив и просто странен, и поэтому просто спросил:

— Вы не знаете, Анжелу Харрис уже допрашивали?

— Нет, обычно допрос ведёт тот, кто арестовал, — сказал Лестрейндж. — Впрочем, когда задержанных много, от этого правила отступают, но именно её я оставил за собой, поскольку вы этим делом заинтересовались. Хотите поговорить с ней? Я думаю, мы как раз успеем. Не думаю, что с ней будут сложности.

— Сейчас? — недоверчиво переспросил Гарри.

— Девять десять, — Лестрейндж посмотрел на часы. — Пусть даже одиннадцать. Мы успеем потом ещё кофе выпить. Хотите?

— Хочу, — признал Гарри. Сейчас, рядом с Лестрейнджем он почему-то начал нервничать, хотя тот как раз был вполне спокоен. — Вообще, это нелогично, сэр, — сказал Гарри наконец то, о чём думал на самом деле последние дни. — Жертвовать нужно не старшим аврором, а стажёром.

— Что вы, — мягко возразил Лестрейндж, выходя из комнаты. — Жертвовать нужно наименее ценным. В нашем отделе это я.

— Почему? — Гарри искренне не понимал. — Вы в сто раз опытнее меня, и вам не двести лет, вы ещё…

— Не так, — возразил Лестрейндж. — Вы смотрите одномерно, а это следует делать в комплексе. Давайте разберём и начнём с вас. Вы — Гарри Поттер, и одно это важно. У вас определённо довольно энергии и способностей, и со временем вы можете стать отличным аврором. Вы молоды и, скорее всего, со временем женитесь, и у вас будут дети. Вы, в конце концов, уже однажды пожертвовали собой и спасли всех нас. Жертвовать вами — пустая трата ценного ресурса и просто свинство, учитывая, что вы для всех нас сделали, — он сделал останавливающий жест, не давая Гарри ответить, и продолжил: — Пойдём дальше. Катберт — опытный аврор, он несколько старше меня, но и ему, как вы выразились, не двести лет. У него жена и двое сыновей, пусть и взрослых, и двухлетняя внучка, а ещё два краппа. На его счету сотни спасённых жизней, и он на пике своей формы. Далее. Джон — не менее опытный аврор, которому очень не повезло, потому что он остался во время войны здесь, и хотя его не в чем упрекнуть за всё время службы, на нём стоит клеймо «работал при Пие», и невесть когда сойдёт. Он женат, и у него прекрасный маленький сын. Он не так ярок, как Катберт, но у него один из самых больших процентов раскрываемости. Далее. Роберт — глава отдела, и замены ему, скажем честно, пока просто нет: Джона на этом месте никогда не примут, из Катберта чиновник — как из вас архивариус, то есть это возможно, конечно, но мучительно для всех и не слишком эффективно, Лисанды сейчас нет, но с её манерой говорить всё, что она думает, в глаза, начальник отдела из неё не получится, а ещё у неё муж, две падчерицы, племянники и тяжело больная сестра. Возвращаясь к Роберту: он тоже женат, у него чудесная дочь, и она собирается замуж, а сына должен хорошо знать Чарльз Уизли: драконологи у нас наперечёт, хоть он и работает, в основном, в Латинской Америке. К тому же у всех есть ещё родители, братья и сёстры, дяди, тёти и в целом большие семьи. У вас, кстати, тоже, родные или нет, но они вас любят, и одного близкого человека в войну они уже потеряли. Остаюсь я: у меня нет семьи, моя смерть не принесёт горя никому, кроме эльфов и пары собак, которым, впрочем, найдутся другие хозяева, а ещё я никогда не буду руководителем, и вы сами знаете, почему. Скажите, кто из нас имеет наименьшую ценность? — он остановился и, обернувшись, посмотрел на Гарри, и тот не нашёлся с ответом. — Резюмируя: на данный момент я — наименее ценный сотрудник отдела, следовательно, потенциально жертвовать нужно мной. Не говоря уж о том, что это была моя идея и это мой брат, который уверен, что туда пойду я, и который вполне может готовить ловушку именно мне. И будет нечестно, если в неё попадётся кто-то другой. А теперь, — они свернули в коридор, ведущий к камерам предварительного заключения, — нас ждёт миссис Харрис.