Middle (джен)

Изучение проулков Гарри, как ни замедлялся, завершил к пяти часам. Оставалось ещё три — и он понятия не имел, чем их заполнить. Он даже немного проголодался, но мысль зайти ещё раз в «Белую Виверну» его не посещала: вторую такую порцию он точно не осилит. Ничего, потерпит, лёгкий голод — это даже хорошо!

— Скучаешь? — услышал он игривый женский голос и, обернувшись, увидел хорошенькую девушку примерно его лет в очень лёгкой белой батистовой блузке, не скрывавшей, в общем, ничего — потому что сквозь тонкую ткань просвечивали даже родинки… и отсутствие белья. Ярко-жёлтая юбочка, едва доходящая до колен, была поплотнее, но Гарри был уверен, что белья под нею тоже нет.

— Нет, — уверенно ответил он, но девушку это не остановила. Она улыбнулась и, накручивая на палец длинный светлый локон, поинтересовалась:

— Хочешь отдохнуть?

— Да я не устал, — тоже улыбнулся Гарри, чувствуя себя, на самом деле, довольно неловко. Может, это был пробел в его образовании, но до этого момента он ни разу не видел проститутку. И уж точно с ней не разговаривал. А она это словно поняла и, подойдя поближе, вдруг протянула руку и вытянутым указательным пальцем провела по его щеке и промурлыкала:

— Так это хорошо. Я тоже не устала…

— Я на дежурстве, — это было единственное, что смог придумать Гарри, но девицу это не смутило:

— Вот как раз и подежуришь… у меня. Проверишь, всё ли хорошо… не спрятался ли кто вдруг у меня в кровати? Вдруг там боггарт, — она картинно передёрнула плечами, — или даже оборотень?

— Сейчас день, — улыбнулся Гарри. — И полнолуние меньше недели назад было.

— Ну и что? — возразила она, снова проводя пальцем по его щеке. — Вдруг он человеком прячется? И как накинется… проверь, а? Господин аврор, — протянула она медленно, опуская руку ниже и ведя ею по груди Гарри.

— Вряд ли, — сухо сказал он, отцепляя её руку и отодвигая от себя. — Я не твой клиент. Я, во-первых, на дежурстве, во-вторых, женат, в-третьих, на меня недавно вылилось ведро дерьма, и в-четвёртых, — улыбнулся он, — у меня с собой нет денег. А и были бы — я не привык платить кому-то за любовь.

— Только брать? — обиженно подколола его девица.

— Да я как-то вообще не отношу всё это к финансовой сфере, — пожал плечами Гарри и пошёл вперёд, раздумывая, на что бы ему потратить ещё три часа.

— Везучий вы, — услышал он вдруг голос Лестрейнджа и, вздрогнув, обернулся. — У нас убийство — прямо тут, сейчас. Идёмте.

Гарри в первый миг очень обрадовался — пока не понял, что это ведь он всё пропустил. У него прямо под носом кого-то убили, а он тут ходит и изнывает от безделья. Тоже мне, аврор!

Они с Лестрейнджем, меж тем, прошли немного назад и вошли в тот самый переулок, где жил мистер Кипер — и Лестрейндж, притормозив у самого проулка, сказал громко:

— Мистер Кипер, это аврорат. Мы пройдём? — и бросил что-то, что невесть откуда взявшийся книззл схватил и тут же утащил в какой-то подвальный продух. — Вы уже познакомились? — спросил он Гарри, открывая дверь того самого дома, откуда на него кричала ведьма.

— Да, — Гарри потёр щёку. — Я всё залечил уже.

— Ему нужно кинуть мясо — лучше свежую говядину, но можно кролика и курицу или другую птицу. Разумеется, сырую. Я беру обычно суточного или двухдневного цыплёнка.

— Где берёте? — Гарри в самом деле не имел понятия, где их берут. И что, каждый аврор специально для этого книззла берёт с собой кусок мяса? Каждый? Каждый раз?

— Я — дома, но вообще можно попросить у мясника, — Лестрейндж усмехнулся и, поднимаясь по лестнице, ответил на невысказанный вопрос Гарри: — Да, у нас принято брать с собой что-нибудь для мистера Кипера. У нас его любят. Можно, разумеется, его и чарами остановить, но мы так делаем только если оказались здесь внезапно. А так на Диагон-элле всегда можно заглянуть в мясную лавку, если вызов не очень срочный.

— А сейчас не срочный? — уточнил Гарри, поднимаясь вслед за ним. Лестница была ужасно узкой и такой скрипучей, что Гарри едва разбирал слова Лестрейнджа.

— Так уже убили, — отозвался тот. — Минутой раньше или позже — уже всё равно. Осторожно, там, как я понимаю, некрасиво, — он свернул на площадку второго этажа, и Гарри неожиданно испытал облегчение: ему не хотелось, чтоб убитой оказалась ведьма, с которой он сегодня утром вроде бы как познакомился.

На площадку выходило три двери, и одна из них была открыта. Гарри думал, что их кто-то ждёт внутри — тот, кто сообщил о преступлении — но нет.

В крохотной квартирке, состоящей из похожего на букву «f» без палочки коридора, вход в который был как раз на месте палочки, а на концах располагались неимоверно, просто чудовищно крохотная кухонька и длинная и очень узкая комната, освещаемая одним окном в торце, было почти пусто. И чисто — если не считать тянущейся из кухни в комнату широкой полосы уже начавшей подсыхать крови.

Тело обнаружилось почти у самого входа в комнату — лежало, скрючившись в комок, почти что в позе эмбриона, и только одна рука была вытянута вперёд и в сторону. На теле была мантия, лицо скрывали недлинные, даже не до плеч, тёмные волосы — и невозможно было сразу же определить, мужчина это или женщина.

Лестрейндж открыл протокол и, подвесив рядом с собой пергамент, описывал всё, что они с Гарри видели: след, тело, затем комнату, где кроме узкой кровати, стоящей вдоль одной из стен, было лишь два сундука, большой и маленький, пара полок да этажерка с книгами возле окна. И кресло там же — судя по выцветшей и вытертой обивке, очень старое.

Затем они прошли на кухню, продолжая описывать сначала коридор, абсолютно пустой, разве что с придверным ковриком. А затем и кухню — где, впрочем, не было ничего кроме плиты, пары навесных шкафов и крохотного стола и табурета.

— Скромно, — прокомментировал Лестрейндж, закончив описания и закрыв протокол. — Будь бы это маггловское жильё, я бы сказал «бедно», но с волшебниками никогда не знаешь… некоторые любят минимализм. Ну, идёмте, посмотрим, кто у нас. На что вы ставите? Мужчина или женщина?

— Не знаю, — тихо ответил Гарри, и Лестрейндж спросил вдруг:

— Вы заметили, как здесь прохладно?

— Нет, — признался Гарри, попеняв себе. То-то ему стало тут так хорошо! Здесь и вправду было именно прохладно — не «не жарко», а прохладно. Словно осенью.

— Значит, — продолжил Лестрейндж, — убитый либо не хозяин, либо чары ставил не сам, а заказывал. А это дорого — значит, бедность тут не очень-то и бедность. Здесь иногда встречаются весьма состоятельные люди.

— И живут здесь? — недоверчиво спросил Гарри. — Зачем?

— Ну мало ли, — пожал плечами Лестрейндж. — Может, им тут нравится. Дела вести удобно, или привыкли…

— Может быть, — согласился Гарри.

Они вернулись в комнату и Лестрейндж, повернувшись к Гарри, спросил:

— Как вы думаете, где его или её убили?

— Не знаю, — снова сказал Гарри. В самом деле, это было странно: кровавый след начинался прямо среди коридора, словно… — Думаете, не здесь, а аппарировали? — спросил он.

— Я тоже так подумал, — согласился Лестрейндж — и развернул тело.

Однако это мало помогло: лица у трупа не было.

Совсем — его как будто срезали… хотя нет, тут же понял Гарри. Его, скорее, выели. Или сорвали.

— Где-то я такое уже видел, — задумчиво проговорил Лестрейндж, пока Гарри боролся с дурнотой. — Воды? — спросил он тем же тоном, и Гарри сам просто полил себе из палочки в ладонь и сделал пару глотков. Это помогло — не слишком, но теперь, по крайней мере, Гарри мог думать о произошедшем, а не о том, чтобы не стошнить на месте преступления. — Попробуем определить пол — но я сомневаюсь, что у нас получится, — предупредил он, снимая с тела мантию.

И оказался прав: кожа и грудные мышцы тоже были вырваны, так же как и половые органы. И всё же Гарри полагал, что это женщина — просто по строению тела, пускай довольно стройного, но всё же…

— Я думаю, что это женщина, — сказал он тихо.

— Да, согласен, — мрачновато отозвался Лестрейндж и повторил, теперь уже уверенно: — Да, я это уже видел. Мы думали, что он погиб в войне или, возможно, сразу после… вероятно, нет. А может, это подражатель… во времена второй войны, — пояснил он, оторвавшись от изучения останков и глядя на Гарри, — было несколько очень похожих случаев. Семь, если я не ошибаюсь. Потом они закончились, и мы решили, что, возможно, преступник погиб. Но нет… впрочем, я точней скажу потом, когда изучим тело. Может, он вернулся, — Лестрейндж нахмурился. — И это снова серия. Тогда это тоже началось в жару… и тоже в августе, если не ошибаюсь. Я проверю.

— Вы мне расскажете? — спросил Гарри.

— Поднимем старые дела — и почитаете, — пообещал Лестрейндж. — Идём, поговорим с соседями — закроем только всё. Отличное у вас дежурство получилось, — добавил он и указал на мантию. — Снимайте.

— Сэр? — недоверчиво переспросил Гарри.

— Здесь все знают, что это за мантия, — пояснил Лестрейндж. — Наряд новичка. Это, в некотором роде, негласная и необъявляемая игра, которой уже очень много лет. Традиция. Поэтому вам и досталось — но при этом вам никто не причинил бы настоящего вреда. Ну, то есть, отрастить рога и хвост могли бы, но ударить режущим — нет. Однако никто здесь никогда не станет говорить всерьёз с аврором в такой мантии. Снимайте. Или я пойду один.

Гарри молча снял с мантии значок, а затем и её саму, оставшись в белой рубашке и светлых лёгких брюках — и подумал, что сейчас он точно на аврора не похож. Совсем. Однако Лестрейнджа его вид вовсе не смутил — он забрал мантию у Гарри, сложил одним движеньем палочки, ничуть не хуже Джинни, затем уменьшил и спрятал в свой карман.

— Прицепите куда-нибудь на пояс, — посоветовал Лестрейндж, указывая на значок.

— Сэр, здесь на третьем этаже живёт старая ведьма, — предупредил Гарри, пристёгивая значок к поясу, — она сегодня видела, как на меня напал здесь книззл. Ругалась очень.

— Это всё не важно, — возразил Лестрейндж. — Вы теперь аврор при исполнении — и вы, как я понимаю, прошли испытание. Она будет с вами говорить… если, конечно, вообще расположена к общению с аврорами, что совсем не обязательно. Идёмте.