Middle (джен)

Домой Гарри вернулся с подаренной бутылкой сидра и корзинкой, в которой были аккуратно сложены сыр, яблоки и кусок пирога с вишнями. Отдав всё это Кричеру, Гарри уселся в кабинете и начал выписывать на пергамент всё, что знал о Лестрейндже, как если бы тот был у него в разработке.

Пункт первый: «Аврорат». Сюда Гарри выписал всё, что знал о службе Лестрейнджа, отделив факты от слухов. Пункт второй: «Лонгботтомы». Пункт третий: «Семья».

И лишь написав это, он понял, наконец, что же пытался вспомнить на днях. Семья! Гермиона что-то говорила про семью Лестрейнджа, но деталей Гарри не помнил. Что-то о том, что непонятно, что с ней случилось… Тогда Гарри не обратил на её слова особого внимания, но сейчас они ему казались важными, потому что сам Лестрейндж ему вчера сказал, что у него семьи нет. И Гарри вовсе не был уверен, что он имел в виду родителей… о которых тоже, кстати, ничего не было известно. Надо будет завтра расспросить подробней Гермиону, решил Гарри, отправляясь спать, тем более что завтра была суббота, он, конечно же, дежурил и надеялся, что Гермиона тоже будет на работе.

Она там и была — и они опять на ланч сбежали из Министерства в пиццерию, и за пиццей с ветчиной и двойным сыром Гарри, наконец, задал Гермионе свой вопрос:

— Ты сказала, непонятно, что случилось с семьёй Лестрейнджа. В каком смысле?

— А, да, точно, — тут же вспомнила она. — Там и правда странно… в анкете на должность главного аврора есть отметка о браке и двух детях. А потом, в новой анкете, заполненной после второго суда на должность старшего аврора, в этих графах прочерк. Но я не видела деталей: у меня было очень-очень мало времени, я спешила. И протоколы судов читала даже не по диагонали, а только начало и итоговое заключение.

— Ну, видимо, в войну они погибли, — сделал Гарри вполне логичный вывод.

— Вероятно, — согласилась Гермиона, — но я не нашла там ничего про это. Если бы они погибли, должно бы было быть открыто дело? Вряд ли же они просто случайно с лестницы упали? Все втроём? Хотя, — признала она, — может быть, дело и было. Мы не знаем.

— Может, — Гарри словно холодом обдало, и он резко перестал жевать, — их… может быть, она была магглорождённой? — тихо проговорил он.

Гермиона тоже перестала есть и уставилась на Гарри расширившимися глазами.

— Ты думаешь, её… их всех убил… кто-то из Пожирателей? Или сам Волдеморт?

— Я подумал про Беллатрикс, — ответил Гарри. — Но да, так тоже могло быть. Тогда, конечно, дело сразу не открыли, а после в этом смысла не было.

— Она бы могла, — тихо согласилась Гермиона.

— Но он должен был их спрятать, — подумав, сказал Гарри.

— Может, понадеялся, что не узнают? — предположила Гермиона. — Или спрятал, а они нашли…

— Или с ними как раз там что-то и случилось. В бегах, — продолжил Гарри. — И ты знаешь, если это так, тогда понятно, почему он так ненавидит Амбридж.

— А он её ненавидит? — с любопытством спросила Гермиона, снова начиная жевать.

— Ну, по крайней мере, очень не любит, — сказал Гарри, спохватившись, что едва не проболтался о том, о чём ему напрямую запретили говорить. Хотя сейчас, наверное, это уже можно: аресты-то все произведены… Но… Он вспомнил историю про пейзаж на стене и продолжать не стал — однако Гермиону тема явно заинтересовала, и она спросила:

— Почему ты так считаешь?

— Он не слишком лестно говорит о ней, — по крайней мере, Гарри не соврал и сменил тему: — А как ты получила дело Лестрейнджа? Я имею в виду, нельзя ли его снова посмотреть?

— Почти случайно, — вздохнула Гермиона. — Меня отправили в то отделение архива, я пошла искать архивариуса и в какой-то момент увидела его на полке. И услышала, что архивариус с кем-то спорит, и я… ну… воспользовалась моментом, — она чуть улыбнулась. — Поэтому я так спешила.

— Тебя пустили в тот отдел? — Гарри очень удивился и даже, кажется, слегка обиделся. Ему вот хода туда не было, его вообще не пропускали дальше столов для чтения!

— Ну, я же секретарь секретаря, — она улыбнулась уже пошире. — Которому порой лень делать что-то самому. И я… ну… я напрашиваюсь, — она чуть покраснела. — И он привык, что я делаю часть работы за него. Но вряд ли мне второй раз так повезёт. По крайней мере, вскоре. Но если что — я постараюсь, — пообещала она.

В результате вопросов у Гарри стало ещё больше, чем раньше — и никаких ответов. Но теперь он, по крайней мере, хотя бы знал, что ищет.

Вернувшись в отдел, Гарри застал там Лестрейнджа и Долиша, как раз собиравшихся на допросы, и, конечно же, присоединился к своему наставнику, так что домой вернулся только к ночи. Зато допросы они наконец закончили — теперь оставалось только всё оформить и решить, какие сроки Аврорат будет просить у суда.

— Это вам, — сказал Лестрейндж, кладя к Гарри на стол несколько папок. — Полагаю, сейчас самое время начинать учиться принимать решения. Мы получили воспоминания Амбридж, они рассортированы по персоналиям, вам нужно только внести в бланк фамилию и дождаться очереди на использование Омута Памяти, но у этого дела сейчас приоритет, так что это быстро. За понедельник и вторник подготовите дела к суду — я всё посмотрю и подпишу, но оспаривать решение не буду, даже если с ним не соглашусь. Моя подпись будет в данном случае формальностью. Разумеется, если вам понадобится консультация или совет — обращайтесь. Я всё же ваш наставник.

— Я? — севшим голосом переспросил Гарри, чувствуя, как его внутренности завязываются в тугой узел.

— Вы участвовали во всех этих допросах, — сказал Лестрейндж. — Вы можете их повторить, если хотите, мы подаём в суд дела в четверг утром. Но вы должны закрыть всё и сдать мне к полудню среды. Завтра отдохните, неделя была непростой.

— Да, сэр, — привычно ответил Гарри, и Лестрейндж ушёл, пожелав ему спокойной ночи.

Гарри же остался, разумеется: сейчас отдых был последним, о чём он вообще мог думать. Он сел к столу и разложил на нём полученные папки. И не удивился выбору Лестрейнджа.

Анжела Харрис, выдавшая Мэрил Натс, свою лучшую подругу.

Агнус Корн. Он просто зарабатывал, выдавав Министерству шестерых знакомых ему магглорождённых — от соседей до сокурсников.

Арчибальд Лилак — и вот с ним всё было непонятнее всего. Выдал ли он Александра Батчелора? Или это был кто-то другой под оборотным зельем, и он действительно ни в чём не виноват?

Дот Гембл, выдавшая Александру Мюррей, которую прятали её дочь с зятем.

Деклан Лорхин, сдавший своего кредитора Виктора Карста.

Джейн Нин, решившая слегка подзаработать на Гейл Шедоу.

Три мужчины и три женщины.

С Корном, Лорхином и Нин всё, в целом, было ясно, по крайней мере, Гарри не ощущал особенного внутреннего напряжения. Отвращение — да, но, в общем, мотивация у них была вполне понятной.

С Гембл Гарри собирался кое-что выяснить: к примеру, побеседовать с её семьёй. Не такой уж и большой она была: Патрик и Серена Норты и их дочки, Эмма — та, что училась с Александрой — и Салли, в этом году поступившая на шестой курс Хогвартса. И они жили все вместе, в одном доме с бабушкой…

Тяжелее всего для Гарри было дело Харрис. В Гарри мешались отвращение и жалость, а ещё рождалась и росла не то чтобы обида на Лестрейнджа, скорее, возмущение. Он ведь ей почти пообещал! А разочаровывать её придётся Гарри. И именно на нём теперь будет ответственность за её возможное самоубийство! Зачем Лестрейндж это сделал? Гарри сразу отмёл мысль о том, что тот попросту снимал с себя ответственность — нет, никак Лестрейндж не производил впечатление человека, которого она пугала бы. Нет, Гарри был уверен, что у Лестрейнджа здесь такого рода интереса не было. Но это всё равно было нечестно!

Впрочем, раньше понедельника поговорить с Лестрейнджем Гарри не мог, так же, как не мог и получить доступ к воспоминаниям Амбридж. Да и Джинни возвращалась в воскресенье, и Уизли ждали его на обед. Так что он решительно закрыл дела, убрал их в стол и пообещал себе, что и вправду в воскресенье отдохнёт.

Гарри искренне не собирался вспоминать ни о работе, ни о Лестрейндже до понедельника, но после чая с пирогом и медово-ягодной коврижкой, когда все, разомлев от сытости, даже болтали ленивее обычного, Артур, улучив момент, когда Джинни увлеклась беседой с Биллом и перебралась поближе к нему с Флёр, подсел к Гарри и сказал:

— Я слышал, у вас всё в четверг прошло нормально?

— Да, — Гарри ужасно захотелось рассказать ему о том, как они все утром уходили мрачные, разочарованные, злые, и как всё в один миг переменилось в полдень. Но не был уверен, что имеет право говорить об этом: с одной стороны, никто ему не запрещал, но вот с другой…

— Расскажешь? — спросил Артур, и Гарри, поколебавшись, всё же сказал:

— Нет. Извини… слушай... а ведь они были здесь, — вспомнил он. — Робардс с Лестрейнджем.

— Были, — Артур улыбнулся. — Это было… ну… забавно.

— Не расскажешь? — вздохнул Гарри.

— Ну, с меня обещания молчать не брали, — ответил Артур. — Хотя, в общем, говорить особо не о чем: меня попросили взять из дома нож и Лестрейнджа порезать. Что ж, я не отказал, — он снова улыбнулся.

— Скажи, — не удержался Гарри, — а что ты знаешь о его семье? Не братьях, а… я слышал, у него была жена?

— Была, — кивнул Артур и помрачнел. — И это тоже странная история.

— Ты знал её? — нетерпеливо спросил Гарри.

— Лично нет, — сказал Артур. — Она была колдомедиком, работала в отделении Заклятий. Они, вроде, там и познакомились.

— Расскажи всё, что ты знаешь! — взмолился Гарри, и Артур, оглянувшись сперва на Молли, а затем на Джинни, встал и увёл Гарри в самый конец огорода, где стояло большое плетёное кресло и такой же ящик. Артур на него и сел, оставив кресло Гарри, и, сорвав травинку, сунул её кончик в рот.

— Не так уж много я и знаю, — начал он. — Я даже имени толком не помню… вроде бы Рат. Кажется, Элис, но, возможно, я и путаю. Я и видел-то её только мельком… у Фрэнка и Алисы. Мне кажется, они с Лестрейнджем там и познакомились — она была одним из тех целителей, что занимались ими. Не ведущим, вот я и не запомнил.

— Познакомились у Фрэнка и Алисы? — переспросил Гарри. — Не помнишь, когда они поженились? Лестрейндж с Рат?

— В середине восьмидесятых, кажется, — Артур почесал кончик носа. — Я не следил за ним — так, просто слышал. Ну, ты понимаешь: последний Лестрейндж… разговоров было много. Некоторые возмущались, что он «женился на этой оборванке».

— Она магглорождённая? — быстро спросил Гарри, но Артур пожал плечами:

— Я не знаю. Гарри, меня никогда не интересовала личная жизнь Лестрейнджа. Скорее всего, те возмущавшиеся просто имели в виду, что она не из известной старой семьи, но, может, и магглорождённая. Но вряд ли, — покачал он головой. — Я, может быть, пристрастен, но у меня есть сомнения, что Лестрейндж бы женился на магглорождённой, — он посмотрел на Гарри и чуть иронично улыбнулся. — Но, может, я неправ.

— А что ещё ты знаешь? — нетерпеливо спросил Гарри.

— Мне кажется, у них были две дочки, — сказал Артур. — По крайней мере, я помню разговор о том, что вот уже вторая девочка, а сына нет, наверное, это проклятье за всё то, что сделали другие Лестрейнджи.

Артур снова замолчал, и Гарри подумал, что допрашивать его, наверное, было бы сущим мучением.

— Что с ними случилось?

— Не знаю, — покачал головой Артур. — Прости, что разочаровал тебя, — он слегка вздохнул. — Слухи после войны разные ходили… То ли что они погибли, то ли что уехали и отказались возвращаться… Говорили о разводе, о том, что их убила Беллатрикс, а то и Волдеморт, о том, что кто-то недавно видел их во Франции… Говорили, что она кого-то встретила, уехав, и потом перебралась в Австралию… я, впрочем, слышал версию ещё про Южную Америку. Ещё я слышал, что у неё в войну была связь с его братом, это выяснилось, они крупно поссорились, и после этой ссоры их никто не видел… и что девочки у них на самом деле сквибы, и его жена ушла с ними жить в маггловской мир… если ты хочешь, — добавил он, — я могу поспрашивать… но вообще, — Артур вздохнул, — есть человек, который точно знает больше.

— Кто? — оживлённо спросил Гарри и услышал то, что, в общем, ожидал:

— Августа. Но я не уверен, что она станет обсуждать это с тобой. Да и со мной…

Гарри лишь вздохнул. Он об этом уже думал, и не один раз, но… Хотя с Невиллом он продолжал дружить, его бабушку он почти не знал. А полузнакомым людям не задают подобные вопросы.