Middle (джен)

Гарри ошибся: они с Грэхемом домой просто не пошли. Где-то около полуночи Гарри отправил Джинни Патронуса с сообщением, что остаётся ночевать в архиве, потому что количество дел, которые им предстояло изучить, прозрачно намекало на работу до утра. Так и произошло: закончили они без десяти семь, и с тридцатью двумя папками отправились в отдел. Там было пока пусто, разумеется, и Причард, потянувшись, предложил пойти позавтракать «куда-нибудь, где варят самый крепкий кофе в мире».

Самый или нет, но достаточно крепкий кофе обнаружился в какой-то восточной забегаловке, где помимо него подавали завёрнутое в тонкую лепёшку мясо с овощами и соусом, от которого Гарри ощутил себя драконом, выдыхающим огонь. Причард же только смеялся, утверждая, что «это ещё не остро — придёшь как-нибудь, я тебя угощу действительно острым, папа варит соус по фамильному рецепту», и Гарри дал себе слово всегда крайне осторожно пробовать любую предлагаемую им еду.

В отдел они вернулись в начале девятого и застали там почти что всех — разве что Праудфута ещё не было. А вот Лестрейндж с Сэвиджем уже разбирали принесённые ими папки, сверяясь с составленным ими же списком.

— Хорошая работа, — похвалил Лестрейндж, кивнув вошедшим. — Я, правда, надеюсь, что часть из этих дел нам не подходит, но не очень.

— Сделали, что было в наших силах, шеф, — ответил Причард.

— Сходите пока в Мунго, — велел Лестрейндж, копируя список, — и затребуйте у них заключения. Гарри, вы, как аврор, имеете на это право — оформляйте сами.

Выполнить это поручение оказалось не так просто: то, что в теории выглядело элементарным, на практике потребовало нескольких часов нуднейшей бумажной работы. Заполняя, кажется, двадцатую заявку, Гарри раздражённо пытался понять, почему так важно заполнять всё одним почерком? Так они бы с Грэмом могли разделить работу, но секретарь запретила ему даже думать о таком, так что Причард отправился назад, а Гарри застрял тут. Оставалось лишь скрипеть зубами и надеяться, что его работа окажется хотя бы не бессмысленной, и в отчётах обнаружится что-нибудь полезное.

В отдел Гарри вернулся лишь к обеду — и Сэвидж вдруг отпустил его домой, сказав:

— Знаю, вы всю ночь сидели. У нас ничего срочного — это долгая работа, — он кивнул на папки, разложенные по увеличенному столу Лестрейнджа. — Иди, отдыхай — тем более сегодня пятница.

Причард, занятый какими-то бумагами за своим столом, зыркнул на Гарри и опять уткнулся в них.

— Спасибо, сэр, — недоверчиво ответил Гарри. Но домой он сразу не пошёл, а уселся за свой стол в ожидании, пока Лестрейндж прервётся. Что тот, видимо, почувствовал, потому что через несколько минут обернулся и спросил:

— Хотите что-нибудь спросить?

— Если можно, сэр, — попросил Гарри. Лестрейндж кивнул, и он спросил: — А почему Оггспайра отправили в Азкабан? Будет же ещё один суд?

— Так когда ещё, — ответил Лестрейндж. — К тому же в Азкабане он скоро уснёт и не будет мучиться от неизвестности. Да и сколько можно его здесь держать? Вампир в заключении — это всегда опасно. Пусть теперь комендант мучается, — он чуть улыбнулся.

— А сколько у нас времени? — не отставал Гарри. — Для поимки того, кто его обратил?

— Ну, — Лестрейндж с Сэвиджем переглянулись. — Вопрос сложный. Строго говоря, пока об этом знаем только мы — ну и вампиры. На суде это не всплыло, и вопросов нам пока никто не задаёт. Так что дело мы открыли — и как сможем, так раскроем.

— Шеф, а как так вышло? — вмешался Причард. — Почему это не всплыло на суде?

— Формально этот вопрос не имеет отношения к делу, — ответил Лестрейндж. — Мы его и не затронули, а никто из судей не спросил.

— Потому что ты диверсию устроил, — засмеялась Гор. — Притащить на суд дитёнышей нюхлеров! Это должно быть запрещено!

— Я немного отвлёк судей, — согласился Лестрейндж. — Это законно.

— И попросил Скамандера дважды подойти к Моран, — добавила она лукаво. — Я всё видела! Он с неё начал — и на ней закончил!

— При чём здесь я? — возразил Лестрейндж. — Она — красивая женщина, возможно, Скамандеру приятно было подойти к ней?

Вот с этим Гарри был согласен: Моран в сливово-фиолетовой судейской мантии и шапочке выглядела потрясающе. Как любой судья во время своего первого заседания, она сидела в центре первого ряда в одиночестве — так, чтобы видеть как можно меньше своих коллег и не иметь возможности опереться при голосовании на их мнение.

— Иногда, — заметил Сэвидж, — приходится ходить по грани. Даже я считаю эту ситуацию несправедливой.

— И опасной, — добавил Лестрейндж. — Мне с трудом верится, что Оггспайр — единственный. Так что нам нужно время, и мы его пока что получили. Пока — потому что в любой момент кто-нибудь из судей может этим делом заинтересоваться и сделать запрос. Но пока мы разбираем эти папки, а вы можете идти домой и отдохнуть: вы ночь не спали. И он тоже, — добавил Лестрейндж, кивнув в сторону Причарда, — но он стажёр, ему положено. А вы аврор. Идите домой.

На сей раз Гарри не стал спорить и действительно отправился домой, понимая, впрочем, что ему поспать там не дадут — хотя если он успеет на дневной сон…

Выходные, как обычно, пролетели слишком быстро, и утром в понедельник Гарри ждали новости — сразу после скучной на сей раз планёрки у Робардса.

— Итак, — сказал Сэвидж, когда они все собрались в отделе. — Первая проверка дала нам двадцать шесть смертей, признанных самоубийствами или несчастными случаями, и не попавших в своё время к нам. Я предлагаю разделить дела на всех и проверить тщательнее. Нас пятеро…

— Сэр! — возмутился Гарри.

— …это по пять дел на каждого и на кого-то шесть, — Сэвидж сделал вид, что не услышал Гарри. — Дольф.

— Это не первый мститель или мстители на нашей памяти, — сказал Лестрейндж. — Я в выходные поработал со списком — вырисовывается следующая картина. Некто убивает тех, кто имел какое-либо отношение к министерству с августа девяносто седьмого по май девяносто восьмого года и поддерживал его политику. При этом руководствуется он не только приговором комиссии, рассматривавшей в мае и июне девяносто восьмого дела сотрудников, но и, если я верно понимаю, занимаемыми должностями. Пусть и в меньшей степени.

— Поясни, — потребовал Сэвидж.

— На самом деле я бы пока не отметал и те шесть дел, что мы отсеяли, — продолжил Лестрейндж. — Там вроде бы всё чисто, но пускай пока лежат у нас.

— Да пусть лежат, — нетерпеливо сказал Сэвидж. — Что там про принцип?

— У меня в архиве есть все решения комиссии, — сказал Лестрейндж. — Девятнадцать человек из двадцати шести были уволены. Оставшиеся семь были либо оправданы, либо их дела вовсе не рассматривались за незначительностью должностей и отсутствием свидетельств против них. Трое в течение полутора лет уволились, четверо — работали до самой смерти. Двух из них я знал, но мне и в голову не пришло, что в их смертях есть что-то не то, — с досадой сказал он. — Мы не дружили, но я знал их достаточно, чтобы утверждать, что Волдеморта они не поддерживали. Один два года назад умер от укусов ядовитой тентакулы — он был садовником-любителем и разводил их, в его крови нашли алкоголь, и все решили, что он спьяну сделал неосторожное движение и попался, но сейчас я в этом не уверен. Второй упал с метлы во время дружеского матча и сломал шею — такое иногда случается, мы знаем. Возможно, так и было, но я хочу поговорить с участниками и увидеть матч в воспоминаниях.

— Но если их оправдали, и они Волдеморта не поддерживали, — спросил Гарри, — почему же их убили?

— Мститель, видимо, комиссии не верит, — усмехнулся Лестрейндж.

— Тогда почему тебя не трогали так долго? — спросил Праудфут, и Лестрейндж обернулся к нему, может быть, слишком резко:

— Потому что на меня было наложено заклятие Забвения, — ответил он. — Когда его сняли, начались и покушения.

— Покушения? — переспросил Сэвидж. — Почему я знаю только об одном?

— Потому что я их так не воспринял, — ответил Лестрейндж. — В выходные я сидел и вспоминал — и думаю, что было ещё два. Но я их счёл несчастным случаем.

— Ты? — недоверчиво спросил Сэвидж. — Дольф, я тебя слишком давно и хорошо знаю.

— Клянусь, — Лестрейндж даже приложил руку к груди. — Первый раз мне на голову упал кусок балкона в Лютном — я отпрыгнул, меня только поцарапало. Поднялся, осмотрел балкон — и странно, что упал только кусок, он там только на чарах держится. Конечно, я составил протокол, выписал владельцу штраф, но о себе упоминать не стал — тот показался искренне расстроенным, и я решил, что будет вполне достаточно заставить его всё нормально починить.

— А второй? — Сэвидж выглядел ужасно недовольным.

— Попал в дьявольские силки, — он чуть поморщился. — На Хэллоуин. Я счёл тогда это чьей-то дурацкой шуткой — у нас такое сплошь и рядом. А сейчас я в этом не уверен. Холодновато для силков.

— Ну допустим, — неохотно согласился Сэвидж. — Ладно, это в самом деле тянет на несчастный случай. Случаи. Согласен.

— Я, на самом деле, не уверен, что это были покушения, — кивнул Лестрейндж. — Но в график вписывается. Я составил график, — пояснил он, — всех убийств, несчастных случаев и самоубийств. И просматривается некоторый ритм: в среднем получается шаг в полтора-два месяца. Достаточно, чтобы выбрать очередную жертву и изучить его или её привычки. Но есть прорехи — так что, боюсь, вам, Причард, — он посмотрел на своего стажёра, — придётся вновь сходить в архив и с ними сверится — возможно, вы найдёте там ещё дела. Но это быстро: посмотрите по каталогу и, если будет совпадение, запросите дела.

— Есть, шеф, — бодро отозвался тот. — Сейчас.

— Можете дослушать, — разрешил Лестрейндж. — Следующее, что я сделал — поднял картотеку, что вёл в бытность главным аврором. В то время, — он посмотрел на Гарри, явно продолжая для него, — у нас появился целый отдел, расследовавший дела участников Сопротивления… к сожалению, не слишком эффективный, — он ухмыльнулся с откровенной иронией, — но весьма старательный. Гавейн потом долго отменял все наложенные выговоры и взыскания, — он поглядел на сей раз на Долиша, и тот чуть улыбнулся. — Там всё время что-нибудь взрывалось или горело, — покачал он головой под общие смешки, — так что я копировал себе его архив. Он у меня остался, и я просидел за ним полвоскресенья. И, по-моему, я кое-что нашёл. Толку, правда, чуть: ни имени, ни описания, почти что ничего. Но почерк! Была там группа — мы тогда их не нашли… не получилось, — улыбнулся он почти нахально, — но намётки были. Я бы предложил начать с них.