Middle (джен)

Сегодня эльфы придержали мясной пирог, жареные куриные ножки, картофельное пюре, горошек с мятным соусом и кексы с изюмом. Как им удалось последнее, было загадкой, потому что эти кексы обычно разбирали в первые часы работы столовой, так что Гарри они обычно не доставались. И в другое время он бы им порадовался, но сейчас еда не лезла в горло, так что он сумел заставить себя съесть только кусок пирога, да и то не до конца. А вот остальные ели если и не с удовольствием, то с аппетитом, и Гарри говорил себе, что это не потому, что им всё равно, они просто привыкли.

Лестрейндж вернулся примерно через час уже без камеры. На предложении присоединиться и тоже поужинать он ожидаемо отказался, но на чай его Робардс уговорил.

— Что Кафф? — спросил он, когда Лестрейндж взял в руки чашку.

— Поставит в утренний выпуск, — ответил тот. — Сегодня вечером нам достанется некоторое количество проклятий работников газеты.

Разговор не клеился, но, впрочем, Лестрейнджа сейчас особо и не трогали. И когда он допил чай — было уже начало девятого, — Робардс встал:

— Попробуем поговорить с нашим задержанным.

— Даже и хорошо, что уже так поздно, — заметил Сэвидж. — В Аврорате никого.

— Всё равно все узнают, — довольно равнодушно сказал Лестрейндж, тоже вставая. — Сегодня или завтра — несущественно.

— Скажи, — задал Робардс тот вопрос, который задавал себе и Гарри, но озвучить не решился, — у тебя есть предположение, кто мог наложить на тебя заклятье Равнодушия?

— Почему ты спрашиваешь именно сейчас? — вопросом же ответил Лестрейндж.

— Да я всё думаю, как это вышло, что никого не удивило их исчезновение, — объяснил Робардс. — Это ведь не должно было, по идее, остаться незамеченным. У Элиз были подруги и друзья, коллеги… семья, наконец, — медленно проговорил он. — Ты ведь не сказал им.

— Тогда не сказал, — помедлив, ответил Лестрейндж. — Они не смогли бы это скрыть. Им я сказал, что отправил Элиз и девочек во Францию.

— Их не удивило отсутствие каких-то писем? Сообщений? Хоть чего-то? — спросил Робардс.

— Нет, — спокойно сказал Лестрейндж. — В первый момент её родители… да вся родня решили, что им не до этого, а потом уже сработало заклятье.

— Так ты про него знал, — удивлённо проговорил Робардс. — И, может быть…

— Конечно, знал, — Лестрейндж чуть усмехнулся. — Как не знать. Я сам его накладывал. Правда, не рассчитал немного.

— В смысле «сам»? — вмешался Сэвидж, пока остальные изумлённо переваривали новость.

— В самом прямом, — пожал плечами Лестрейндж и заговорил с неожиданной досадой: — Я же понимал, что они не могут просто так исчезнуть. Это моим родственникам до них дела не было, но другие люди начали бы задавать вопросы, и довольно скоро. Я той ночью сидел у себя дома в кабинете и думал, что же делать. Поначалу решил, что буду за Элиз писать открытки, но довольно быстро понял, что план неудачный. Это всё раскроется, и быстро. Нет, нужно было что-то… кардинальное. Какой-то массовый обливиэйт, но не совсем — о них не то чтобы забыть должны. Просто не думать. Потерять к ним интерес. «Да, были такие, помню… ой, ты знаешь, а драконьи отбивные-то подорожали!» На следующую ночь я остался здесь дежурить — идти домой и праздновать со всеми Рождество тогда было выше моих сил — и провёл почти всю ночь в библиотеке. Здесь отличная библиотека, — заметил он, кажется, специально для Гарри. — Заклятья я там не нашёл, но встретил упоминания о нём… коротко говоря, к концу года я его нашёл. Пришлось его немного доработать… и, похоже, я перемудрил, — он чуть улыбнулся одними губами. — Потом, когда война закончилась, я попытался снять его — и не сумел. Я, собственно, не оставлял попыток найти способ, но пока довольствовался персональным снятием с вас и ещё с нескольких людей — примерно раз в месяц. А остальные… ты знаешь, это оказалось даже удобно. По крайней мере, меня никто не пытался убить — я полагаю, именно поэтому.

— Ты сам себя заколдовал? — улыбнулся Робардс, и Лестрейндж кивнул:

— Да. Урок вам, Гарри, — тоже улыбнулся он. — Давно надо было пойти к специалистам, но я всё надеялся, что справлюсь. Там, на самом деле, был один ритуал, но он был невозможен… кстати, — он пристально посмотрел на Робардса. — Как вы его сняли?

— Это Моран, — невозмутимо ответил тот. — Я, честно сказать, мало что понял.

— Моран, — повторил Лестрейндж. — Я так и не нашёл в себе сил пойти к ней с этим. Надо было…

— А на что ты наложил его? — спросил Праудфут. — Лично на себя?

— Нет, это не сработало бы, — возразил Лестрейндж. — Как раз в этом и была проблема. Оно обычно и накладывается персонально на кого-то — но на живого человека. А мне нужно было вызвать равнодушие к умершим. Я долго думал, к чему привязать его — но там никак не сделать, кроме как через живого человека. В итоге я наложил его на всю нашу фамилию. Красиво вышло: чем чаще человек упоминал фамилию «Лестрейндж»… или имя того, кто у него с этой фамилией ассоциировался — тем сильнее работало заклятье.

— Погоди, — сказал Сэвидж. — Так ты тогда и братьев проклял? И невестку?

— Вероятно, так, — усмехнулся Лестрейндж. — Но в тот момент меня это не слишком волновало. Впрочем, Беллатрикс всегда все воспринимали, прежде всего, как Блэк — на неё оно, мне кажется, не очень-то подействовало.

— Я, конечно, не специалист, — признался Праудфут. — И, может быть, нашёл не то. Но в книгах, что я прочитал, утверждается, что примерно за год человек, на которого оно наложено, теряет всех друзей и близких: он становится просто неинтересен им. С тобой же этого не произошло.

— Это была ещё одна проблема, которую я должен был решить, — согласился Лестрейндж. — Но с этим было проще: есть разные модификации заклятья, одну из них было несложно изменить так, чтобы при постоянном общении этого не происходило. В итоге коллег это не особенно коснулось, хотя мне всё же приходилось временами снимать его и с остальных. Несложно, я привык. Настолько, что я до сих пор в начале месяца ловлю себя на том, что пора, — он улыбнулся уже мягче.

— Возможно, тебе это спасло жизнь, — серьёзно сказал Робардс. — Признаюсь, я после войны ждал покушений на тебя и очень удивлялся их отсутствию.

— Удачный побочный эффект, — грустно улыбнулся Лестрейндж.

— А когда ты попал в больницу, снимать заклятье стало некому, — подытожил Праудфут. — И если бы не Гарри, на которого оно почему-то не подействовало…

— Да на него ничего не действует, — засмеялся Сэвидж. — Ни авады, ни проклятья…

— Думаю, всё проще, — возразил Лестрейндж. — Он ведь тоже попал в Мунго. И с него снимали Песнь Орфея. После неё человека нужно чистить с ног до головы… буквально пересобирать. Вот вас и вычистили, — сказал он Гарри, — заодно от моего заклятья.

— А я всё равно считаю, что на Гарри оно просто не подействовало, — с шутливым упрямством возразил Сэвидж.

— Сейчас это уже не важно, — сказал Лестрейндж и посмотрел на часы. — Полдевятого.

— Давайте начнём, да, — согласился Робардс. — Правду он нам вряд ли скажет… хотя кто знает — всякое бывает. Может быть, ему захочется похвастаться.

— Так правда бывает? — недоверчиво спросил Гарри. Он, конечно, слышал о таком, им в Академии рассказывали и даже примеры приводили, но по-настоящему понять это ему было сложно.

— Чаще, чем ты думаешь, — ответил Робардс. — И типаж подходящий. И я прошу тебя держать себя в руках, что бы ты от него ни услышал, — добавил он. — Он будет пытаться спровоцировать тебя.

— Я справлюсь, сэр, — пообещал Гарри уверенно.

— Надеюсь, — кивнул Робардс.

Они вышли вместе и пошли по тихим пустым коридорам, в которых гулко отдавались их шаги. Гарри нервничал, хотя причин для этого вроде бы не было: в конце концов, какая разница, что ему скажет арестованный? Ну что он, в самом деле, никогда не слышал хамства?

Прежде чем будить задержанного, Робардс сел и открыл протокол. И только потом снял сонное заклятье и ждал, покуда тот проснётся и придёт в себя. Тот, впрочем, очухался довольно быстро и сел, беззастенчиво зевая и оглядывая авроров с прежним нахальством.

— Так где тот, другой? — поинтересовался он. — Спасибо, что дали поспать, конечно. Но куда он делся?

— У вас конфликт интересов, — сообщил ему Робардс. — Он не имеет права вести ваше дело и общаться с вами.

— Жалко, — вздохнул задержанный. — А я бы с ним поговорил. К вам у меня вопросов нет — а вот к нему есть. Много.

— Возможно, суд позволит вам задать их, — предположил Робардс.

— Суд? Который оправдал его и тут оставил? На работе? Я не признаю ваш суд! — заявил задержанный. — Кучка послушно голосующих уродов, готовых поддержать хоть Волдеморта, хоть чёрта, хоть господа бога. Лишь бы их не трогали. Уроды.

— Ваше право, — не стал спорить Робардс.

— С вами я разговаривать не буду, — заявил задержанный. — Зовите того, прежнего. С ним поболтаем. А жаль, — добавил он. — Я столько не успел ещё… обидно. Но хоть что-то я да сделал.

Робардс вдруг фыркнул презрительно-насмешливо:

— Ну да. Залезли в чужой сад, повытоптали всё, хозяйку чуть не изнасиловали. Вы герой.

— Я изнасиловал?! — задержанный настолько возмутился, что даже сел нормально. — Я вам что, бандит? Я пальцем её не тронул!

— Ну да, — всё с той же насмешкой согласился Робардс. — Ещё и не успел. Герой-герой… я, честно говоря, не верю в то, что вы — убийца, — внезапно проговорил он очень доверительно. — Вы, конечно, про убийство знали, — продолжил он, игнорируя выражение лица задержанного, — потому что все детали сходятся. Но я в жизни не поверю, чтобы вы смогли бы это сделать, — он решительно покачал головой.

— А тот ваш поверил, — зло и раздражённо возразил задержанный. — Аж с лица спал!

— Ну, его можно понять — это всё-таки его семья, — покровительственно проговорил Робардс. — Плюс эффект неожиданности. Конечно, он в первый момент был в шоке. Но на самом деле нет, — он снова покачал головой. — Такие, как вы, убить способны только мышь, и то случайно. Вы поэтому же показания и не даёте, — проговорил он назидательно. — Потому что выйдет пшик. Сказать-то нечего.

— Я убил их, — задержанный сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели. — Я сам, лично девкам глотки резал.

— Да, и Волдеморта ты убил, — хмыкнул Робардс. — Просто был под обороткой. Брось, — скривился он. — Тот, кто это сделал, давно мёртв — вот ты и врёшь, зная, что тебя никто не опровергнет. Ты хоть понимаешь, что если я вдруг тебе поверю, то ты сядешь, идиот? — спросил он почти с отеческим укором. — Куда ты лезешь? Хочешь в Азкабан пожизненно?

— Хочешь, покажу, как это было? — буквально выплюнул задержанный в лицо Робардсу. — Но не тебе, а этому. Отдам ему воспоминание, а ты вали к Мордреду в нужник!