Middle (джен)

Робардс как-то скептически скривился, поглядел на Гарри вопросительно и неохотно протянул:

— Ну, не знаю… врёшь же, — с упрёком сказал он задержанному. — Просто хочешь дёрнуть человека.

— А ты проверь, — потребовал тот и заявил: — Я буду говорить только с тем. И всё. И пацанёнка уберите — видеть его не могу, противно, — он демонстративно сплюнул на пол. — Мы за эту пакость умирали — а он тут сидит. Тьфу.

— Больше ничего не нужно? — издевательски осведомился Робардс. — Может быть, какую-то диету? Женщину? Мужчину?

— Он там сбежал, что ли? — насмешливо округлил глаза задержанный. — Ну как вернётся — пусть приходит. Расскажу и покажу.

— Гарри, сходи, посмотри, Лестрейндж уже ушёл или ещё нет? — распорядился Робардс. — Если нет, пускай зайдёт.

— Да, сэр, — ответил Гарри, и задержанный немедленно его передразнил, не удержавшись и открыв глаза:

— «Да, сэр!» Мальчик-который-выжил-для-этого, скажи, да? Нравится тебе выслуживаться перед теми, кто сбежал позорно, вместо того, чтобы драться? А?

Гарри молча вышел, не дослушав. Эти слова его не трогали — единственное, что его сейчас волновало, это то, что будет делать Лестрейндж. Вернее, как он переживёт предстоящий разговор — потому что Гарри был уверен, что он будет.

Лестрейнджа, а также Праудфута с Сэвиджем он встретил в коридоре: они сидели на наколдованных, вероятно, стульях прямо напротив сделанной прозрачной стены.

— Просто, да? — спросил Гарри Лестрейндж.

— Что просто? — переспросил Гарри.

— Вышло развести его на разговор, — ответил Лестрейндж. — Не смотрите так, — добавил он. — Если повезёт, сейчас мы получим подробное признание, и, может, не одно. Мне всё равно не спать сегодня — вот, выйдет сделать что-нибудь полезное.

— Сэр, я подумал, что туда может пойти кто-то вместо вас, — осторожно предложил Гарри. — Под оборотным. Не потому что вы не справитесь, — быстро добавил он, — а…

— Я пережил их смерть, — мягко ответил ему Лестрейндж, вставая. — А это лишь рассказ. Но нам понадобится Омут — у Гавейна в кабинете есть. Но мы туда не попадём, так что вам, видимо, придётся сходить потом с ним. И пропустить часть представления.

Он словно бы иронизировал над ситуацией и над самим собой, и Гарри, изо всех сил стараясь поддержать эту игру, думал, что, наверное, так легче не сойти себя, да и просто не выпустить себя из рук. Так что ответил:

— Я потом спрошу у них, сэр.

— Да, мы расскажем, — пообещал Сэвидж. — Во всех подробностях.

— Ты ведь умеешь наколдовывать запахи, — обратился Лестрейндж к Праудфуту. — Я думаю, сейчас самое время показать Гарри этот маленький трюк, которым я так и не овладел. Сегодня кофе.

— Это потому что ты не гурман, — назидательно проговорил Праудфут, с деланной ленцой вставая и подходя к нему. — Открой рот.

Лестрейндж послушно открыл, и Праудфут, едва ли не засунув туда палочку, сделал ей едва заметное какое-то округлое движение и прошептал что-то беззвучно.

— Прошу, — довольно сказал он, убирая палочку.

— Не знаю, как он это делает, — признался Гарри Лестрейндж. — Он даже показывал, но у меня так не выходит. Всё время получается что-нибудь смежное. Садитесь, — указал он на свой стул и, чуть пригладив волосы, вошёл в допросную и спросил Робардса: — Звал?

— Да он настаивает, что сам всё сделал, — ответил тот. — Сказал, мол, только тебе скажет… нет, даже покажет.

— Тогда Омут нужен, — Лестрейндж сел за стол. — Принесёшь?

— Пожалуй, — согласился Робардс. — Кого тебе прислать пока?

— Да кого найдёшь, — отмахнулся тот. — Вечер уже, все по домам ушли.

— Боишься? — язвительно спросил задержанный, разглядывая Лестрейнджа, и потребовал от Робардса: — Этого, который-выжил, не веди! Говорить при нём не стану!

— Протокол, — пожал плечами тот. — При допросе должны присутствовать два аврора. Бюрократия.

Робардс тем временем вышел, и, едва они остались с Лестрейнджем вдвоём, задержанный подался к нему и сказал:

— А ты-то мне поверил. Я же видел.

— Поверил в первый момент, — не стал тот спорить. — Но сейчас даже не знаю… — покачал он головой. — Я могу ещё поверить, что ты убил женщину и девочек. Но что ты справился с моим братом? — он презрительно поморщился.

— Сейчас сам увидишь, — пообещал задержанный. — Всё увидишь!

— А как? — с любопытством спросил Лестрейндж, и у Гарри по спине пополз холодок. Он не знал, что сейчас произойдёт, но интуиция, все его чувства кричали о грядущей катастрофе.

— А я покажу, — ответил от. — Воспоминание. У вас же тут умеет кто-нибудь их доставать?

— Да, — ответил Лестрейндж. — Я сам умею.

— Значит, сам всё сделаешь, — удовлетворённо кивнул задержанный.

— Вот это на суде мы точно рассказывать не будем, — сказал с некоторым удивлением Праудфут. — А то его просто признают сумасшедшим и запрут в Мунго. Это кем быть надо, чтобы дать отцу детей убитых тебе в голову полезть?

— Вообще протокол такое запрещает, — заметил Сэвидж, и Лестрейндж, как будто бы его услышав, почти повторил:

— Нельзя. Главный аврор всё сделает.

— А я не дам ему и никому другому, — издевательски заартачился задержанный. — Только тебе.

— Мне запрещено, — пожал плечами Лестрейндж. — И ты не можешь этого не понимать: конечно, протокол запрещает потенциальному пострадавшему подобные манипуляции с виновником… потенциальным. Я, впрочем, понимаю: показать нечего, и ты нашёл выход.

— А ты увидеть их не хочешь? — удивился задержанный. — Так не хочешь, что даже протокола не нарушишь?

— А хорошая идея, — чуть-чуть помолчав, заметил Лестрейндж и даже кивнул. — Да, красиво. Я чуть даже не попался. Скажи-ка, — наклонился он вперёд, — кто тебя послал? Кому так хочется убрать меня из Аврората?

— Чего? — вот сейчас задержанный, похоже, в самом деле удивился.

— Я понял, — сказал Лестрейндж. — Простая комбинация и элегантная. Напасть на женщину, позволить себя взять, а после попытаться спровоцировать меня на это нарушение. Критическое. И всё: меня уволят, ну а ты… за глупое враньё ведь не сажают. Скажешь — розыгрыш, и всё. Штраф разве что заплатишь.

— Ты что, не веришь? Правда? — задержанный и вправду оскорбился.

— Ни секунды, — покачал головой Лестрейндж. — Нечего тебе показывать — даже чужого воспоминания, и того у тебя нет.

— Ладно, — сощурился задержанный. — Давай сюда твоего главного — пускай берёт, — он торжествующе вздёрнул подбородок. — А вот так. Не ожидал?

Лестрейндж опять пожал плечами, однако нервно поджав губы — и его собеседник это немедленно заметил и очень оживился. Он теперь буквально подпрыгивал от нетерпения на месте, и Праудфут заметил:

— А возможно, он и одиночка. Слишком радуется возможности похвастаться.

— Похвастаться? — переспросил Гарри, не то чтобы не понимая, скорей, желая продолжения.

— Очень может быть, что он сейчас тебя потребует, — кивнул Праудфут в ответ на его вопрос. — Он, мне кажется, считает себя действительно героем. Провернувшим такую сложную штуку — а рассказать некому. Досадно же. И столько лет молчать!

— Вы думаете, он и тогда никому не рассказал? — недоверчиво спросил Гарри.

— Так некому, если он и вправду одиночка, — ответил Праудфут. — Я, может быть, и ошибаюсь, да очень уж похоже.

— Да, похоже, — поддержал его и Сэвидж.

Наконец вернулся Робардс, левитируя перед собою Омут Памяти. Вошёл в допросную, поставил его на стол — и уселся рядом с Лестрейнджем:

— Правила ему не позволяют брать у вас воспоминания.

— Да ладно, — милостиво проговорил задержанный. — Берите. И кстати, позовите этого, который выжил. Пусть тоже полюбуется, что надо делать. А то вы из него тут вырастите… а так, может, что-то встанет у парня в голове на место.

— О, — заметил Праудфут. — Иди. Держись там, — добавил он, и Гарри кивнул, вставая.

— Стой! — Сэвидж схватил его за мантию. — Куда? Тебя пока что не позвали!

— Точно, — Праудфут вздохнул чуть виновато. — Извини. Я как-то… н-да.

— Да все на нервах, — ответил Сэвидж.

Робардс между тем послушно вышел в коридор, а затем, немного подождав, они вместе с Гарри вернулись в допросную вдвоём. Гарри придвинул себе третий стул, а Робардс достал свою палочку и подошёл к задержанному.

— Сосредоточьтесь на том воспоминании, что вы хотите мне отдать, — сказал он. — Смотрите мне в глаза.

— Не жульничать! — предупредил задержанный и уставился на Робардса, нарочито широко распахнув глаза.

— Легилименс, — проговорил тот. А затем — не сразу, но довольно быстро — приставил палочку к виску задержанного и, тоже не мгновенно, начал потихоньку вытаскивать оттуда тонкую серебряную нить.

Закончив, он сразу опустил её в Омут и только после этого отошёл, вернулся на своё место, сел и лишь тогда коснулся края чаши палочкой, сказав:

— Посмотрим.

Воздух над поверхностью задрожал, и над ней начала расти полупрозрачная Диагон-элле, оживлённая и украшенная к Рождеству. Был вечер, и в окнах и витринах горел тёплый золотистый свет — и тем сильнее бросались в глаза тёмные, иногда — закрытые ставнями проёмы. Возле одного из них и стоял тот, кто сейчас сидел напротив Гарри — в самой обычной чёрной мантии и тёмном плаще, с накинутым на голову капюшоном, он почти не выделялся из толпы. Он стоял, спокойно оглядываясь по сторонам — и вдруг замер, видимо, что-то услышав, и обернулся в переулок, на углу которого и обретался. И Гарри вместе с ним увидел Рабастана Лестрейнджа, держащего на одной руке светловолосую девочку и придерживающего другой за локоть стройную светловолосую женщину, у которой на руках сидела другая девочка, поменьше и, в отличии от сестры, темноволосая.

Рабастан опустил девочку на мостовую, и женщина тут же взяла её за руку, тоже спустив с рук её сестру. Он пошёл было вперёд, к выходу на Диагон-элле, женщина, по-видимому, сказала ему что-то, Рабастан обернулся — и в этот миг мужчина указал на него палочкой и, похоже, пустил какое-то заклятье, потому что тот упал, просто рухнул на мостовую. А мужчина — тот самый, что сидел сейчас тут перед ними — следующим заклинанием обездвижил женщину, а затем — девочек. Подошёл к ним, стянул зачем-то с головы капюшон — словно бы нарочно для того, чтобы всем продемонстрировать здесь, что это в самом деле он. Затем мужчина развернул женщину и девочек лицом друг к другу — а потом в его руке оказался нож.

— Не надо было тебе выходить за него замуж, — сказал он женщине, касаясь кончиком ножа её щеки — и Гарри увидел в её неподвижных глазах страх. — Вашей мамочке не следовало рожать вас от вашего папочки, — заявил он девочкам, щёлкнув каждую из них по носу. — Зато мне сегодня повезло. Рождественский подарок, — он ухмыльнулся и, вновь обернувшись к женщине, прошептал ей на ухо, снимая с неё шарф: — С Рождеством!

И одним резким точным движением перерезал горло. Гарри сжался — но нет… крови не было. Конечно, не было — откуда бы ей быть, если женщина была буквально «заморожена»? Мужчина же, тем временем, подошёл сначала к старшей девочке, снял шарф с неё — и снова взмах и ничего. Только длинная тонкая линия на шее.

Последней была младшая.

Затем мужчина подошёл к так и лежащему ничком Рабастану, перевернул его, немного постоял, раздумывая, плюнул ему в лицо, отвернулся, снял со своих жертв заклятье и смотрел, как они падают на мостовую, как из разрезов начинает литься, хлестать кровь.

Когда они затихли, он подошёл поближе, проверяя, мертвы ли они в самом деле. Убедившись в этом, он посмотрел на намотанные на свою левую руку их шарфы, довольно ухмыльнулся и аппарировал.