Middle (джен)

Гарри заканчивал оформление дела Нин, когда услышал весёлый женский голос:

— Менталиста вызывали?

— Гарри, это не к тебе? — спросил Праудфут, и Гарри, обернувшись, увидел стоящую в дверях молодую женщину с шоколадно-коричневой кожей и копной иссиня-чёрных волос, пухленькую, симпатичную и невероятно обаятельную.

— Ко мне, — он встал. — Здравствуйте. Спасибо, что так быстро. Я…

— …Гарри Поттер, — кивнула она, помахав ему левой рукой, и короткий широкий рукав её светло-жёлтого шёлкового платья задрался, обнажив татуировку в виде обвивавшего плечо цветка с голубыми колокольчиками. — У меня ваша заявка. И я вас узнала, — она улыбнулась. — Я — Аиша Маркс. Рассказывайте, — она подошла, и Гарри с некоторым трепетом впервые за всё время своего здесь пребывания увеличил для неё хранящийся в ящике его стола стул для посетителей.

Маркс выслушала рассказ Гарри о деле Лилака очень внимательно и без лишних слов предложила перейти к работе.

— Вам придётся подождать немного, — сказал он немного извиняющимся тоном, — потому что я, честно говоря, совсем забыл о том, что вызвал менталиста, — признался Гарри. — Мистер Лилак находится под домашним арестом, я сейчас его доставлю.

— Да зачем? — возразила Маркс. — Погода замечательная, я с удовольствием бы прогулялась. И мистеру Лилаку будет спокойней дома. Не думаю, что он так уж опасен, м-м? — спросила она, и Гарри оставалось только согласиться, тем более что присутствующие здесь же ни Праудфут, ни Долиш никак против её предложения не возразили. Конечно, это было не их дело, но Гарри был уверен, что в случае возможной опасности они бы что-нибудь сказали. Хотя бы Праудфут. Но тот молчал и даже подмигнул кокетливо улыбающейся ему Маркс, и это утвердило Гарри в его решении.

— Что мне нужно будет делать? — спросил Гарри, когда они с Маркс направились к лифтам. Нет, он помнил протокол, конечно, но давно уже убедился, что насколько отличается от него реальность.

— Да ничего, — пожала Маркс плечами. — Вам даже не обязательно присутствовать, и, наверное, так даже будет лучше: мистеру Лилаку будет легче расслабиться наедине со мной.

— Я не могу оставить вас наедине, — возразил Гарри. На самом деле, он вовсе не считал Лилака опасным для неё, но рисковать так глупо не желал. Впрочем, уже на месте выяснилось, что Лилака его присутствие ничуть не раздражало: похоже было, что он действительно готов на что угодно, чтобы поскорее доказать свою невиновность.

Сама работа Маркс со стороны выглядела до обидного невпечатляющей: она просто сидела напротив Лилака и смотрела ему в глаза. И так и не сказала ничего, кроме сакраментального «Легилименс».

Сидели они так часа, наверное, два, а потом Маркс опустила палочку, прикрыла свои глаза ладонью и сказала:

— Мы закончили. Благодарю вас, мистер Лилак, за чудесное сотрудничество. Если бы все были похожи на вас, моя работа была бы раем, — она улыбнулась ему, и он спросил:

— Так что? Меня отпустят?

— Это не мне решать, — ответила она. — Я только даю заключение. Но я не увидела в ваших воспоминаниях ничего розового, — добавила она лукаво, и Гарри с облегченьем выдохнул. Значит, Лилак в самом деле невиновен… и Гарри удивился тому, насколько оказался рад этому известию. Пусть Лилак до сих пор сам по себе ему не нравился.

— Хотите чая? — спросил тот, потирая виски. — С молоком? И сыром. О, какой у меня сыр! — воскликнул он, заметно оживившись. — Ручаюсь, вы такой ещё не ели!

— Нам нельзя, — возразил Гарри. — По крайней мере, пока не снято обвинение.

— Эх, понимаю, — вздохнул Лилак. — Но потом-то? Потом можно?

— Потом можно, — улыбнулась Маркс, и Гарри по её тону понял, что она так отвечает не впервые. — Но лучше не сразу.

— Ну так я вас жду? — спросил Лилак. — Где-нибудь осенью? Ну хоть сейчас попробуйте, а? — попросил он, но Гарри возразил решительно:

— Нельзя.

— Да я ж не буду вас травить! — Лилак, кажется, даже обиделся.

— Не в том дело, — попытался Гарри объяснить. — Нам действительно нельзя.

— Эх, ладно, — вздохнул Лилак, и Гарри поспешил ретироваться — вместе с Маркс, конечно, и уже в Аврорате попросил её поторопиться с заключением.

— Я пришлю часа в четыре, — пообещала она. — Но вкратце — думаю, он невиновен. Я могу предположить, конечно, что он гениально создаёт иллюзии, но я не нашла в его воспоминаниях ни мадам Амбридж, ни дементоров, ни этой статуи дурацкой, помните? Хотя ведь вы её не видели... и, в общем, их там нет. Вообще. Да и мистер Батчелор там… как бы вам сказать… не слишком ярок. Не похоже, чтобы Лилак он нём думал даже сейчас. Конечно, само по себе это может свидетельствовать как за него, так и против, но… не думаю, что он бывал в Министерстве во время Пия.

— А память ему не могли стереть? — спросил Гарри на всякий случай.

— Не похоже, — покачала она головой. — Опять же, этого нельзя сказать с полной уверенностью: разные бывают мастера. Но я не обнаружила следов воздействия. Его мысли полны сыра, молока, травы, коз и голой замужней соседки, — она рассмеялась, и Гарри, вторя ей, старался за своим смехом скрыть некоторое смущение. — Но это не то преступление, что вы расследуете, — весело сказала Маркс. — Но я бы не удивилась, если бы сосед однажды высказал ему претензии — обидно растить чужих детей, не так ли? — она подмигнула Гарри весело и тут же поправилась: — Хотя я этого не утверждаю. Это сам Лилак так считает. Так же, как считает, что сосед дурак и не догадывается… что вполне возможно, потому что непонятно, зачем он всё это терпит столько лет.

У Гарри в голове при этих словах как будто что-то щёлкнуло.

— Расскажите про этого соседа, — попросил он. — И его жену. Всё, что можете. И напишите в заключении, обязательно!

— Имени не знаю — не скажу, — ответила она. — Лилак про себя называет его… м-м… «тупой мудак», простите, — она состроила чуть виноватую гримаску, скорее, впрочем, для проформы, чем в самом деле чувствуя себя неловко. — Но могу вам описать его: примерно тех же лет, что Лилак, худой, сутулый, лысый — не полностью, примерно на полголовы… нос такой… довольно крупный и утиный, глаза небольшие, подбородок тоже, и на нём глубокая довольно ямка. Лицо длинное такое… хватит?

— Да, вполне, — Гарри ощущал тот же азарт, что чувствовал, когда охотился на снитч ловцом — и сейчас он этот снитч увидел. Может быть, конечно, это просто бликовало солнце, но… — Чем он занимается? И как зовут его жену?

— Тоже не знаю, — вздохнула Маркс. — Я не подумала, что это важно. Лилак называет её «тыковка». Могу тоже описать её, хотите? — предложила она и даже начала: — Дородная такая дама лет, наверное, тридцати пяти, рыжеволосая… Но вообще вы можете просто у него спросить, кому он продаёт свои сыры и остальное. У них магазинчик в Эдинбурге.

— Спрошу, — Гарри горячо пожал ей руку. — Спасибо за помощь! Последний вопрос, — спохватился он. — Сколько детям лет? Или, по крайней мере, сколько лет этой связи? Хоть примерно?

— Детям лет, наверное, пять и два, — ответила она. — Но я не очень уверена. Возможно, меньше или больше… я ведь специально не искала. Только видела их. А связь давняя. Но я опять же не смотрела специально…

— Спасибо, — повторил Гарри. — Я буду ждать заключение, а сейчас…

— …вы убегаете, — она кивнула. — Я постараюсь поскорее.

Вернувшись к Лилаку и выяснив имя владельцев и местонахождение магазина — тот, правда, вопросам удивился, но ответил, и имена назвал и мужа, и жены, — Гарри аппарировал ко входу в волшебный квартал Эдинбурга. И пока Гарри шёл по его маленьким улочкам, в его голове сложился простой план, который даже не требовал визы Лестрейнджа. В конце концов, Гарри просто посмотрит! А потом доложит, и, если ему повезёт, это будут уже не просто домыслы и интуиция.

Магазинчик «Молочная страна», на вывеске которого был изображён большой круг жёлтого сыра и чашка с чем-то белым — очевидно, молоком — располагался ближе к концу главной волшебной улицы Эдинбурга, и был, судя по всему, довольно популярен. Здесь даже стояла пара столиков, за которыми можно было выпить молочные коктейли или съесть мороженое — конечно, не такое замечательное, как у Фортескью, но зато «сделанное из свежайших сливок».

Гарри заглянул в окно. За прилавком пышная рыжеволосая женщина болтала с покупательницей, заворачивая ей в вощёную бумагу кусок тёмно-жёлтого сыра и одновременно протягивая сливочную тянучку в прозрачной обёртке её трёх- или четырёхлетнему сыну. Мужа рыжеволосой «тыковки» нигде видно не было, и Гарри только сейчас сообразил, что не может просто так взять и сделать стену магазинчика прозрачной: слишком оживлённой была улица. И мантии-невидимки у него с собою не было…

Значит, видимо, придётся возвращаться и всё делать как положено, неохотно решил Гарри. Установить стандартное наблюдение, и, наверное, лучше даже не за магазином, а над жилыми комнатами. И после допросить… нет, Гарри сам, один бы тоже справился, конечно, в конце концов, он может прийти сюда вечером, и зайти с тыла… но это будет долго и не слишком правильно. Очень хотелось всё сделать самому, но Гарри понимал, что это неразумно. Так что он ещё немного постоял, удержался от соблазна зайти внутрь и что-нибудь купить, вздохнул и аппарировал назад.

Лестрейндж, к его радости, наконец-то обнаружился в отделе.

— Сэр, — Гарри очень старался сдержать нетерпение, но у него, судя по вопросительному выражению глаз Лестрейнджа, не слишком выходило. — Возможно, у меня есть версия, кто мог подставить Лилака. И почему.

— Возможно или есть? — уточнил Лестрейндж, кивнув: — Садитесь.

— Есть, — Гарри сел, сжимая кулаки, чтобы немного успокоиться. — Возможно, это мог сделать муж его любовницы.

— Chercher une femme? Возможно, — Лестрейндж даже, кажется, не слишком удивился. — Рассказывайте.

— У Лилака многолетняя связь с Фенеллой Кэйд, — сказал Гарри. — Это Маркс выяснила… менталист. Эта дама замужем, и, возможно, её дети вовсе не от мужа, а от Лилака — по крайней мере, сам Лилак так считает. У них магазин «Молочная страна» в Эдинбурге, и я подумал, что если понаблюдать за Гайром Кэйд, супругом, возможно, мы заметим те же жесты, помните? Которыми он смахивал пот, и как перекрещивал лодыжки, и тогда…

— Сами справитесь? — одобрительно спросил Лестрейндж. — Вряд ли нам сейчас дадут наружку — да и, честно говоря, будет непросто объяснить, что нужно.

— Справлюсь, — сказал Гарри убеждённо.

— Тогда напишите мне сейчас заявку и идите. Но, — добавил он жёстко, — я даю вам разрешение только на наблюдение. Никаких допросов и арестов. Это ясно?

— Да, сэр, — Гарри не стал сдерживать улыбку. — Только наблюдение.

— И никаких прозрачных стен, — предупредил Лестрейндж. — Я почти уверен, что дом защищён от подобного — это магазин. Было бы верхом идиотизма со стороны владельцев не предусмотреть такое. Так что чары невидимости и окно, и думайте, на чём будете стоять. Или висеть… мётлы отлично переносят такие чары.

Лестрейндж говорил такие очевидные и прописные истины, что Гарри надо было бы, наверное, обидеться, но он чувствовал сейчас только азарт.

К чарам невидимости Гарри добавил свою мантию, и, пусть под ней и было жарко, стоял на наколдованной стремянке, тоже скрытой чарами, и смотрел, как Гайр Кейд в своём кабинете нудно занимался какими-то бумагами. И как он время от времени утирает пот со лба внутренней частью тыльной стороны ладони — там, где большой палец сходится с указательным. И как сидит, скрестив ноги в лодыжках.

Гарри простоял так час и посчитал, что этого вполне достаточно. Теперь оставалось только арестовать Кейда, но сам Гарри пока не мог осуществлять арест, так что ему пришлось вернуться в Аврорат за Лестрейнджем.