Middle (джен)

Работа в архиве заняла у Гарри все выходные, настолько захватив его, что он даже забыл купить «Пророк». Зато к понедельнику всё было готово, и он с затаённой гордостью доложил об этом на утренней планёрке у Робардса и был удостоен его похвали:

— Прекрасная работа, стажёр Поттер. По-видимому, вы там просто жили?

— Нет, что вы, сэр, — возразил Гарри. — Я дома ночевал!

Вокруг засмеялись, и Робардс, тоже улыбаясь, сказал:

— Отлично. Что ж, я тоже принёс вам новости — хорошие. От Уингера. Он обещает снять заклятье с кукол к концу осени… может быть, к началу зимы. А раз он обещает — значит, сделает.

— А почему так долго, не сказал? — спросил Сэвидж.

— Для этого нужны посаженные особым способом мандрагоры, — ответил Робардс. — Он их посадил, но им нужно время, чтобы вырасти. Но он сказал, что знает такой тип заклятий, и уверен, что Рождество все будут встречать дома.

— Только что ты говорил о конце осени, — напомнил Сэвидж.

— Ещё реабилитация, — ответил Робардс. — В общем, мы можем рассчитывать на возвращение Гор с января, а пока, если есть необходимость, ваш отдел может затребовать временного сотрудника, — сказал он Сэвиджу подчёркнуто официально.

— Пока обходимся, — тот поморщился. — Особенно если стажёр у нас останется.

Что?

Гарри весь превратился в слух, однако Робардс эту тему развивать не стал:

— Останется, естественно.

Гарри знал, конечно, что обязан пройти стажировку во всех отделах Аврората как минимум в течение шести недель, и понимал, что с января как раз успеет это сделать, но задумался о том, что будет, если по каким-нибудь причинам Гор не вернётся. Уингер обещал, конечно, но как знать…

Он бросил взгляд на главу отдела по борьбе с контрабандой Флэк, и та, поймав его, слегка кивнула, будто успокаивая. Обиженной или недовольной она не выглядела, хотя Гарри знал, что она очень ждала его стажировку, и не мог не отдать должное её то ли выдержки, то ли умению понять коллег, попавших в непростую ситуацию.

Едва вернувшись, Лестрейндж, которого ненадолго задержал у себя Робардс, заметил с порога:

— Отличное интервью, Поттер.

Гарри открыл было рот, чтобы уточнить, о чём тот говорит — и только тут вспомнил про «Пророк», который так и не увидел. И понял, что краснеет, чему только поспособствовал всеобщий смех.

— Да, славно вышло, — поддержал Лестрейнджа Праудфут. — И колдофото вот хоть на обложку!

— Что значит «хоть»? — присоединился Сэвидж. — Оно же там и есть!

— Так книжки. Биографии героя, — ответил Праудфут, и все опять расхохотались.

— Тебе-то нравится? — спросил у Гарри Сэвидж, и тот признался:

— Я не видел.

— Да он ещё и скромен! — воскликнул Праудфут, и все зааплодировали, хохоча, и Гарри, смеясь вместе с ними, думал, что с огромным удовольствием бы придушил и Скитер, и Каффа, и даже, может, Робардса, который так его подставил. — Герой ну как он есть! Держи, — торжественно провозгласил Праудфут, извлекая номер «Пророка» из своего ящика и кидая его Гарри. — Хранил вот для истории, но что уж.

— Герой героем, — сказал Лестрейндж, — но нам бы поработать. У нас тут чем дальше — тем запутаннее… Поттер, идите сюда, — позвал он, и Гарри с благодарностью уселся за стол Лестрейнджа спиной к всему отделу. — Итак, вы говорите, что за последние двадцать один год было тринадцать подходящих случая. А сколько за последние два года?

— Один, сэр, — Гарри положил перед Лестрейнджем сводную таблицу.

— Один, — задумчиво проговорил тот. — Вы дела в архиве отложили? — Гарри кивнул, и Лестрейндж некоторое время молчал, изучая таблицу. — Работы будет много, — сказал он наконец. — Что скверно в таких делах — главных фигурантов не допросишь. Дело это долгое, так что обвинения с Лилака нужно снимать официально: не сидеть же ему полгода под арестом.

— Полгода? — недоверчиво переспросил Гарри.

— Я надеюсь, меньше, но кто знает, — Лестрейндж потрогал подушечкой правого указательного пальца верхний уголок пергамента с таблицей. — Подготовьте документы, а я пока подумаю, что лучше ему сказать… потому что он ведь разболтает всё, — он посмотрел на Гарри и добавил со значением: — И это тоже можно использовать.

К Лилаку они отправились около полудня. Тот обнаружился на лугу, где мыл холёную корову, чья мокрая сливочно-кремовая шкура поблёскивала на солнце, словно бы усыпанная драгоценными камнями. Остальные девять мирно паслись неподалёку — все такие же ухоженные и уже, судя по всему, помытые.

— Извините, что опять тревожим вас, — Лестрейндж с Гарри подошли поближе. — Но на сей раз с добрыми вестями.

— Ну красотка, а? — спросил Лилак, ласково хлопая по боку корову. — Они страсть как в эдакую-то жару купаться любят, — сообщил он. — Чистюли мои! — он вновь звонко похлопал корову по боку, а потом погладил.

— Нам поговорить бы, — попросил Лестрейндж, подходя к корове и трепля её по морде. — Действительно красавица. Вы, помнится, про сыр упоминали, — заметил он с хитрой улыбкой. — И обещали угостить.

— Ну дак пойдёмте! — воскликнул Лилак, обтирая мокрые руки о штаны. — Я и молока налью… а какой у меня вчера зернёный творог вышел — м-м-м! — протянул он. — Попробуете?

— С удовольствием, — Лестрейндж протянул ему руку и, судя по всему, пожал её Лилак от всей души. — Но прежде сообщаю вам официально, что все обвинения с вас сняты, и Аврорат приносит вам официальные извинения.

— Да что там, — Лилак округлил глаза и замахал рукой. — Нечто я не понимаю? Такое скотство, а, — он шумно вздохнул и пальцами отёр мокрый от пота лоб.

— Благодарю за понимание, — улыбнулся ему Лестрейндж. — Прошу вас, протяните руки… да, благодарю, — он коснулся его запястий палочкой, снимая невидимые следящие браслеты. — У нас, к сожалению, немного времени, а вы обещали молока… и сыра, — они с Лилаком рассмеялись и пошли к дому. — И кстати, я хотел спросить, — сказал Лестрейндж, покуда они шли, — вы поставляете навоз?

— А вам что, надо? — очень оживился Лилак.

— Я бы купил, — кивнул Лестрейндж. — У меня большой сад, и огород приличный…

Молоко было холодным, сыр и творог в самом деле вкусными, и Гарри совершенно не смущало обсуждение особенностей внесения органических удобрений в не самую богатую почву лестрейнджевских огорода с садом. Он только гадал, зачем Лестрейндж именно сейчас завёл этот разговор, и получил ответ, когда они уже почти прощались:

— Кстати, мистер Лилак, — сказал Лестрейндж, — я могу вас попросить пока всем говорить — уж если вдруг встанет вопрос об этом деле, что вы до сих пор под подозрением? И что чары слежения с вас так и не сняты?

— Да я ж понимаю, — закивал Лилак. — Только я не собираюсь ни с кем это обсуждать! — предупредил он.

— Ну, порой находятся такие люди, кому сложно отказать, — с пониманием заметил Лестрейндж. — Женщины порой так любопытны…

— Ну так есть такое, — осклабился Лилак довольно. — Ну да я скажу ей всё как надо. Но вы же не думаете, что она… — он замолчал, встревоженно глядя на Лестрейнджа, и тот успокоил его:

— Нет, ну что вы. Нет, конечно. Но ведь у неё наверняка есть лучшая подруга… ну, вы понимаете, — он улыбнулся, и Лилак хохотнул:

— А то. Да вы не бойтесь, я скажу, что надо. Мол, под подозрением, и всё такое.

— Спасибо, — они вновь пожали друг другу руки, а затем пришёл черёд и Гарри, и он в полной мере ощутил силу рукопожатия Лилака.

Вернувшись в Аврорат, Гарри с Лестрейнджем пошли в архив — разбирать дела. Лестрейндж повесил в воздухе перед столом составленную Гарри таблицу и, просматривая дела, делал в ней пометки. Закончили они лишь поздним вечером, и по итогам их работы количество подозрительных дел сократилось до девяти.

— Довольно много, — сказал Лестрейндж. — Больше, чем по делу раз в три года… и вы заметили вот эту странность? — спросил он, жёлтым выделяя даты. — Дочь убивает родителей и брата в мае двухтысячного, а потом вдруг в том же ноябре — дело Джона. Надо бы его перечитать: вдруг получится понять, почему убийца до ареста дожила. Единственная. Остальные, что вы отобрали, на мой взгляд, к делу не относятся — там мотивы очевидны и нам не подходят. Любопытный вышел срез нашего общества, вы не находите? — вдруг спросил он.

— Сэр? — Гарри, честно говоря, устал, и сил на философские беседы не имел.

— Вы когда-нибудь задумывались, что у нас раз в два-три года кто-то убивает часть своей семьи? — спросил Лестрейндж, и тут же, оборвав себя сам, добавил: — Но уже совсем поздно, и вы устали. Идёмте по домам. Продолжим завтра.

— Сэр, я в порядке! — запротестовал Гарри, но Лестрейндж, не слушая его, собрал папки и махнул ему рукой:

— Идите, я здесь сам закончу. Завтра можете прийти попозже — выспитесь.

— Сэр, я действительно в порядке! — возразил Гарри, который чувствовал себя сейчас неловко из-за этой неуместной усталости.

— Считайте это компенсацией за потерянные выходные, — ответил ему Лестрейндж. — И кстати, — спохватился он. — Я сам к спорту равнодушен и всё время забываю, но вы ведь квиддичный болельщик? Если я не путаю, через выходные — финал кубка Британии по квиддичу?

— Да, сэр, — очень удивлённо сказал Гарри.

— Съездите, проветритесь, — велел Лестрейндж. — Добавьте себе ещё пятницу и понедельник, если у нас в тот момент аврала не случится. Всё, идите, — он опять махнул ему рукой, и Гарри, радостный и слегка сбитый с толку, почти побежал к выходу.