Middle (джен)

В субботу Гарри пришёл в Аврорат к полудню. Дежурный, проверяя его палочку, вместо обычного приветствия вдруг наклонился к Гарри и сказал:

— У вас там целое собрание. Даже Главный на месте.

Гарри тихо охнул и буквально бегом бросился в отдел. Что могло случиться? И почему, ну почему именно сегодня, когда он в кои-то веки пришёл попозже — да, конечно, с разрешения, и даже, скорее, по прямому указанию Лестрейнджа, но…

Первым делом Гарри забежал в кабинет Робардса, но тот был заперт. Отдел же был открыт, конечно, но пуст, и Гарри, подумав пару секунд, пошёл в конференц-зал — и точно: именно там все и собрались. За большим столом сидели Робардс, Лестрейндж и семь незнакомых Гарри людей, и о чём-то говорили. Гарри подошёл к приоткрытой двери и прежде, чем войти, прислушался:

— …если бы она была обычной девочкой, я бы, не задумавшись, её взяла, — нервно и расстроенно говорила темноволосая женщина лет сорока в зелёном в розовый цветочек платье. — Но поймите меня тоже: у меня четверо маленьких детей, младшей — восемь месяцев! Я просто не смогу ей заниматься так, как нужно. Конечно же, я буду помогать, мы все будем, но я просто не могу! Каспер, у вас дети уже почти взрослые, и она тебе такая же племянница! — сказала она чем-то похожему на неё мужчине с густой тёмной бородой. На нём была немного мятая синяя рубашка и коричневый вельветовый пиджак — остального Гарри за столом не видел.

— Вот именно, Мелинда! — нервно воскликнул он. — Вот именно! Дети в школе, наконец, мы работаем, кто будет заниматься ей? Я? Или Деспина? — он обернулся к сидящей рядом с ним худощавой русоволосой женщине в голубом с синей отделкой платье.

— Простите, но я не готова, — твёрдо заявила она. — Я всё понимаю, мне жаль девочку, но это же буквально жизнь положить! Я не хочу. И можете считать меня жестокой, подлой, кем хотите. Мы только детей подняли. Я не готова следующие лет пятнадцать — и это если очень повезёт! — потратить на неё. И что бы вы ни говорили, — она посмотрела на Лестрейнджа, — учиться она в школе, разумеется, не сможет. Значит, придётся учить её дома, и тоже непонятно, как! И этот ваш Китай вообще фантастика. У нас банально денег нет, мы можем помогать, конечно… иногда. Но я бы даже обычного ребёнка не готова была взять. Она тут всем племянница, почему мы? Вы вот, — обратилась она к сидящей напротив паре: заплаканной полной светловолосой женщине в тёмной блузке и тоже полному темнокожему мужчине с густой шапкой жёстких чёрных волос. — У вас и дети, подходящие по возрасту, и девочка вас знает, и дом у вас большой. Где двое, там и трое, почему вы против?

— Я не могу, — женщина покачала головой и заплакала. — Я только потеряла сестру… я просто не вынесу. Видеть каждый день… я не могу, нет, не могу. Простите, — она прижала к лицу белый платок. Сидящей рядом с ней мужчина приобнял её за плечи и сказал:

— Кларити так тяжело всё это переживала. А теперь ещё и это. Мы, конечно, не оставим девочку. Но мы просто не справимся. Ей будет плохо с нами: они с детьми не ладят… они у нас шустрые, мальчишки. А тут… — он покачал головой. — Ну ей же будет плохо. Мы-то ладно, мы привыкли бы, но пожалейте девочку. И потом, Мелинда говорила верно: ну вот поедут они в школу. А она? Ей только хуже будет, — он покачал головой.

Ещё одна пара рядом с ними: крупный блондин за сорок в чёрной мантии и худощавая брюнетка с короткой стильной стрижкой в элегантном чёрном платье молчали, но, поскольку на них никто особо не смотрел, Гарри сделал вывод, что они уже высказывались.

В комнате повисла пауза, и Гарри, сочтя момент подходящим, тихо скользнул внутрь и присел на один из стоящих вдоль стены стульев. Лестрейндж с Робардсом его заметили, но никак не среагировали, полностью поглощённые тем, что происходило за столом.

— Я верно понимаю, что ребёнок никому из вас не нужен? — помолчав, на удивление доброжелательно осведомился Лестрейндж. Гарри понимал, что тот не должен демонстрировать эмоций, но эта явная доброжелательность его покоробила — сам он весь кипел от только что услышанного. Он не знал, что именно произошло, конечно, понятно было лишь, что умерла женщина, осталась её дочь, с которой что-то было не так, и этой девочке сейчас искали дом, и не могли найти. Никто с «каким-то не таким» ребёнком связываться не хотел. Но ведь кому-то всё равно придётся, с горечью думал Гарри. У волшебников приютов не было, так что и так, видимо, не самая счастливая девочка окажется сейчас у тех, кому не повезёт. И он примерно представлял, каково ей будет жить так.

— Я бы взяла её, — повторила та женщина в зелёном в розовый цветочек платье. — Но я просто не смогу…

— Да мы поможем! — с надеждой подхватила полная заплаканная блондинка. — Мелинда, ты можешь даже не сомневаться!

— Я не могу, — прошептала та, на которую теперь смотрели все, и словно вжалась в своё кресло.

— Я спрошу ещё раз, — вновь заговорил Лестрейндж. — Этот ребёнок никому из вас не нужен? Никто не готов ей заниматься?

— Легко вам говорить, господин аврор, — резко ответила молчавшая до сих пор брюнетка. — Вы представляете, сколько денег, сил и времени потребуется, чтобы обучить её чему-то? Вы говорили о китайском мастере, кому из нас вы предлагаете учить для этого китайский? И чтобы что? Она ведь всё равно не сможет учиться в школе, а это значит, учителя на дом. И потом? Как она будет жить потом?

— Я понимаю, — мягко и даже сочувственно кивнул Лестрейндж, и Гарри увидел, как Робардс бросил на него то ли недоумённый, то ли тревожный взгляд. — Может быть, тогда мне её забрать? — спросил он. В комнате повисла тишина, и Лестрейндж через пару секунд продолжил так же мягко и доброжелательно: — По крайней мере, денег у меня довольно. И есть эльфы и родня, которая поможет. Также я не вижу большой проблемы в изучении китайского: в конце концов, если миллиард магглов смог его освоить, мне это, полагаю, тоже по силам. А вы бы её навещали, — продолжал он полувопросительно. — Конечно, девочке нужны родные тёти, дяди, кузены и кузины, и я бы хотел, чтобы вы общались.

— Ох, это было бы чудесно, — неуверенно произнесла та женщина в зелёно-розовом. — Вы… вы серьёзно?

— Почему нет? — спросил Лестрейндж. — Семьи у меня нет, я с радостью возьму воспитанницу. Конечно, если вы поможете, — проговорил он с едва ощутимым нажимом.

— Конечно же поможем! — с заметным облегчением воскликнул бородач. — Мистер… э-э… простите, вы представились, но мы все были в таком шоке…

— Лестрейндж, — с любезной улыбкой проговорил тот. — Радольфус Лестрейндж, старший аврор.

— Мистер Лестрейндж! — повторил бородач. — Конечно же, мы будем помогать! Навещать и в гости приглашать, и всё такое… но просто вы богатый человек, вы сможете дать ей намного больше!

— Ох, спасибо вам! — воскликнула заплаканная блондинка. — Вы прекрасный человек! А мы, мы, конечно же, поможем!

Остальные подхватили, и от этого всеобщего облегчения и радости Гарри затошнило. Лестрейндже любезно улыбался и кивал, а потом сказал:

— Тогда подпишите бумаги, — он открыл папку и положил протянул сидящей ближе всех к нему брюнетке несколько бумаг. — Формальность, что поделать, — он слегка развёл руками.

Робардс молча наблюдал за ним так пристально, что, казалось, его взгляд прожжёт в Лестрейндже дырку, но тот словно бы его не замечал и, продолжая улыбаться и кивать, и даже что-то говорить приятно-дружелюбное, ждал, пока собравшиеся ставили свои подписи. Затем забрал бумаги, спрятал в папку, сунул её себе подмышку и поднялся:

— Что ж, благодарю всех вас за быстрое решение. Как только девочка немного адаптируется у меня, мы ждём вас в гости.

— Конечно! Да и мы вам всегда рады! — раздалось со всех сторон, и Лестрейндж, переждав эту волну, сказал серьёзно:

— Остался лишь один вопрос: кто займётся похоронами?

— Мы, конечно, — сказала заплаканная блондинка, и полный мужчина в чёрной мантии солидно кивнул:

— Это же наша сестра. Мы вам пришлём сову сегодня вечером, а сами похороны уже, наверное, завтра.

— Буду вам признателен, — кивнул Лестрейндж.

Посетители засобирались к выходу, Лестрейндж проводил их, а когда вернулся, сел за стол, бросил на него папку, посмотрел на сверлящего его взглядом Робардса и сказал:

— Ну говори уже.

— Ты уверен? — спросил Робардс.

— В том, что ей будет лучше у меня, нежели у тех, кому она обуза? Да, — ответил Лестрейндж. — Ты в этом сомневаешься?

— В этом нет, — тяжело вздохнул Робардс и спросил опять: — Дольф, ты уверен?

— Я смотрел на то, как они стараются спихнуть с себя малышку, и меня мутило, — жёстко сказал Лестрейндж. — И очень хотелось плюнуть им в лицо… или не плюнуть. Но ей нужна родня — любая. Тем более, там есть дети её возраста. Поэтому я улыбался — и продолжу. Но вообще, — добавил он уже намного легче, — я на тебя рассчитывал. И на Тэмзин, конечно.

— Не обсуждается, — ответил Робардс, сжимая вдруг его плечо и улыбаясь. — И Тэмзин будет счастлива. Ты знаешь. Когда ты говорил о родне, которая поддержит, ты разве не нас имел в виду?

— На самом деле, нет, — Лестрейндж улыбнулся и почему-то посмотрел на Поттера. — Вы не родня, вы лучше. Вы друзья, — сказал он Робардсу, сжав его лежащую на плече руку и добавил, указав на Поттера: — Он не опоздал, я разрешил ему прийти к полудню.

Робардс лишь махнул рукой, но Гарри сейчас меньше всего интересовал возможный выговор за опоздание: он хотел знать полностью, что здесь произошло, и что случилось с девочкой, с её матерью, и причём здесь Китай.

— О вас я, Поттер, тоже думал, — весело сказал Лестрейндж.

— Если я чем-то могу помочь, сэр, — горячо ответил Гарри, — я всё сделаю!

— Можете, — кивнул Лестрейндж. — Как раз вы очень даже можете… но это после. Идёмте? — спросил он, и Гарри, донельзя заинтригованный, пошёл за ним и Робардсом. Они свернули к допросным, и в дальней из них обнаружилась Фоссет — видимо, дежурившая сегодня — и ребёнок.