Middle (джен)

И что Гарри должен был делать? Думать времени особенно не было, и Гарри, решив, что, в крайнем случае, получит выговор… и вообще, он же стажёр, ну, мало ли… сглупил. Бывает. Вряд ли его за это выгонят... Просто взял миссис Оунс за руки и аппарировал с ней прямо к госпиталю Святого Мунго.

Странно, но она совсем не протестовала и послушно позволила провести себя внутрь, где их уже ждали. Миссис Оунс сразу же увели, а Гарри сперва минут двадцать пришлось заполнять бумаги, и только потом пожилая медиковедьма повела к лифтам. Они поднялись на пятый этаж, в отделение «Недугов от заклятий», пройдя по длинному коридору, пару раз свернули и наконец остановились перед одной из палат, возле которой на длинной скамейке сидел Лестрейндж без мантии, в одной рубашке, с почему-то перевязанными по самые плечи руками.

— Сэр? — спросил Гарри, подходя к нему. — Что с вами случилось?

— Обморожение, — довольно равнодушно сказал тот.

— Обморожение? — переспросил Гарри.

— Мантия немного защитила руки, но ладоням досталось, — Лестрейндж поглядел на Гарри и чуть улыбнулся. — Не страшно, заживёт, но, к сожалению, магически это заживить нельзя. Только потом рубцы убрать можно. Так что в ближайший месяц приготовьтесь: вся писанина достаётся вам. Вообще вся. И если вы считали, что так было до этого момента — вы ошиблись, — он улыбнулся шире и добавил: — А писанины будет много — по этому делу, в частности. Скажите, вы закрыли дом?

— Что? — переспросил Гарри и понял, что краснеет. — Нет. Сэр. Я забыл совсем.

— Досадно, — Лестрейндж совсем не рассердился, скорее, на его лице возникло выражение иронии. — На вашем месте я бы сейчас вернулся туда, проверил всё и всё же закрыл. Хотя поздно, конечно.

— Так дверь же была закрыта, — с некоторым удивлением возразил Гарри. — Я не думаю, что за прошедшие полчаса туда кто-то залез… ну и там чары же, наверное.

— Вы слишком хорошо думаете о людях, — качнул головой Лестрейндж. — Не стоит. Вы не представляете, какие иски мы порой получаем в таких случаях. И как сложно что-то доказывать, — он снова улыбнулся. — Это всё стоит нервов, времени и денег. Иногда больших.

— Вы думаете, она обвинит нас ложно? — недоверчиво спросил Гарри. — Сэр, она же до сих пор считает дочку погибшей. Она была в полной прострации, когда мы аппарировали. Я… честно говоря, я просто её взял и притащил сюда, — признался он.

— Разумно, — кажется, похвалил Лестрейндж. — Но это ничего не значит. Поймите — иск ведь будет подан не сейчас. Вернее, жалоба. А через неделю, когда отчаяние отступит, радость — буде она всё-таки случится — успокоится, и на первый план выйдет прагматизм. Я не утверждаю, что так непременно будет, но так может быть.

— Я не хочу так думать о людях без оснований, — Гарри нахмурился.

— Зря, — убеждённо возразил Лестрейндж. — Лучше ошибаться в таких ожиданиях, чем в обратную сторону. Тогда ваша жизнь будет полна приятных сюрпризов, а не разочарований. В противном случае вы скоро превратитесь с циника и даже в человеконенавистника — поглядите, например, на Лисандру. Зачем вам?

— Она такая? — Гарри очень мало с ней общался, но, пожалуй, характеристика Лестрейнджа его не слишком удивила.

— Я помню, какой она была, когда пришла, мы с ней почти ровесники, — ответил Лестрейндж. — Лисандра превосходный аврор, и она начинала с большой любви к людям. В целом, разумеется, она понимала, конечно, что есть мерзавцы и подонки, но считала их исключениями. Тогда как раз закончилась та, первая война, и мы все были, в общем, полны надежд. Они не оправдались, — он негромко хмыкнул, — но Лисандре это стоило огромного разочарования в людях, мире и в самой себе. Вы недолюбливаете её, — продолжил он и поглядел на Гарри, несколько его этим смутив, — но, право, зря. Она хороший аврор, и на неё можно абсолютно положиться. А теперь идите и закройте дом, — добавил он. — И очень советую вам обойти его и тщательно всё осмотреть — возможно, это пригодится.

— Сэр, — спросил Гарри, сделав было шаг в сторону, — миссис Оунс сказала, что это было зеркало. Она подар…

— Да, я знаю, — перебил его Лестрейндж. — Узнал. Во время второй войны в Британию попала партия таких зеркал, и мы их до сих пор вылавливаем. Я вас после научу тому, что делал, полагаю, нам эту дрянь ещё искать годами, вы с ней ещё столкнётесь. Пока что мы нашли примерно половину. Кажется.

— Сэр, — осторожно спросил Гарри. — Возможно, стоит дать объявление в «Пророк»? Предупредить людей?

— Так мы давали, — пожал плечами Лестрейндж. — Невозможно повторять подобные объявления еженедельно. Это никогда не помогает, к сожалению. Идите, — он кивнул и, откинувшись на стену, закрыл глаза.

Гарри же отправился обратно и, обходя и тщательно осматривая дом, самый обычный дом: внизу гостиная и кухня с ванной, наверху — две спальни и ещё одна комната, то ли кабинет, то ли библиотека, то ли ещё что, думал, как легко может в одну секунду измениться жизнь. Один неверный выбор — и всё летит в тартарары…

Закончив, Гарри вернулся в госпиталь и застал Лестрейнджа на той же скамье — кажется, дремлющим. Впрочем, тот проснулся, едва Гарри подошёл.

— Я всё закрыл, — сообщил он, и Лестрейндж кивнул ему на место рядом. — Сэр, — спросил Гарри, опускаясь на скамейку, — уже известно, девочка выживет?

— Она пока что жива, — без особенного интереса отозвался Лестрейндж. Он выглядел усталым, и вокруг его глаз виднелись тени.

— Как думаете, она выживет? — с надеждой повторил Гарри.

— Не знаю, — Лестрейндж посмотрел на него и слегка вздохнул. — Я даже не уверен, что желал бы этого ей… эта мерзость растворяет кости, — начал объяснять он в ответ на непонимающий взгляд Гарри. — Жертвы умирают от болевого шока или от удушения: мышцам не к чему крепиться, и они перестают работать. Да, конечно, кости можно вырастить — но это и с одной непросто. А уж все… даже с одной сложно всё сделать правильно.

— Мне растили, — вспомнил Гарри свой второй курс. — Было гадко и противно, но…

— Какую? — в голосе Лестрейнджа прозвучало любопытство.

— Эту, — Гарри поднял руку. — Эти.

— Как так вышло? — Лестрейндж даже слегка улыбнулся.

— Это было ещё в школе, — тоже улыбнулся Гарри. — Один учитель собирался мне срастить их, а вместо этого вот… уничтожил. Было… странно.

— На ЗоТИ?

— Нет, — Гарри рассмеялся. — Хотя это был преподаватель по ЗоТИ, но это было после квиддичного матча, я там сломал руку. Он правда пытался кость срастить.

— Не везёт Хогвартсу с учителями ЗоТИ, — усмехнулся Лестрейндж. — Но всё же рука — это не самый сложный случай. Четыре крупных кости — это вам не двести с лишним. Насколько хорошо вы знакомы с анатомией?

— Мы изучали в академии, — осторожно ответил Гарри.

— Если говорить совсем уж коротко, обычно жертвы в таких случаях умирают от удушья, — сказал Лестрейндж. — Или же от болевого шока — но даже если выживают, то получают крупные кровоизлияния, в том числе и в мозг. Да и нервные волокна здорово страдают. Их, конечно, тоже можно восстанавливать — но вопрос масштаба тут принципиален. Я не знаю, насколько велики повреждения у нашей жертвы, но здоровой она никогда не будет. На самом деле, странно, что она жива. Мы, конечно, подоспели быстро, и когда я её нёс, я видел, что не все кости растворены полностью… но…

— Сэр, — подумав, задал Гарри тот вопрос, что мучал его с самого начала. — А кто вообще нас вызвал? Мне миссис Оунс не показалась…

— Да, — в голосе Лестрейнджа прозвучало одобрение, и оно же ясно отразилось в его взгляде. — Вы правы, это не она. Соседка заглянула их поздравить и нашла обеих в детской. Я её домой отправил, чтобы не лезла под руку, но нужно будет, полагаю, зайти к ней и попросить, чтобы она за ними присмотрела. Ну, или только за миссис Оунс… и нам с вами предстоит довольно неприятное занятие, — добавил он, поведя головой из стороны в сторону, разминая затёкшую шею. — Допрос миссис Оунс. Нам нужно выяснить, где она купила это зеркало, и побыстрее. Так что мы с вами сейчас дождёмся, пока её приведут в себя, и пойдём беседовать.

— Вы здесь поэтому сидите? — догадался Гарри.

— И поэтому, и жду перевязку, — он кивнул на руки. — Их поначалу делают часто, меняя зелья… проще посидеть тут и дождаться, чем туда-сюда ходить. Тем более что спешить особо некуда. Могу я попросить вас?

— Да, конечно, — ответил Гарри даже с облегчением. Ему просто необходимо было сейчас хоть что-то делать, а не сидеть тут просто так.

— Вы не могли бы подняться наверх, в кафе, и принести мне сэндвич с ветчиной и чашку чая? А после покормить меня, — он улыбнулся весело и иронично. — Я голоден, но мне бы очень не хотелось сидеть там и на виду у всех изображать младенца.

— Конечно, — Гарри встал. — Сэр… а как же вы потом? Ну, дома…

— Эльфы есть, — отмахнулся Лестрейндж. — Да и со временем станет легче — это сейчас мазь жжёт огнём… такое ощущение, что у меня костёр там на костях. Через пару дней он начнёт утихать, а пока мне сложно что-то удержать в руках.

Гарри едва собрался было уходить, когда дверь палаты, наконец, открылась, выпуская усталых колдомедиков. Лестрейндж поднялся им навстречу, и вышедший первым незнакомый Гарри колдомедик лет пятидесяти, с усталым лицом и заметно редеющими уже волосами, сказал:

— Она выживет. Но...

Он умолк, качая головой.

— Объясните, — потребовал Лестрейндж.

— Не могу пока сказать, что с ней будет, — покачал он головой. — Слишком много повреждений… мозг, правда, не слишком пострадал — там много осталось от черепа. Позвоночник тоже, во многом, уцелел, как и рёбра… вы быстро успели. Но в остальном… не знаю. Не могу сказать сейчас. Идёмте, — велел он, махнув Лестрейнджу, уводя его в соседнюю палату.

Гарри же остался ждать и, посидев немного, поднялся и осторожно подошёл к палате, где, судя по всему, лежала девочка. Он тихонько толкнул дверь, та поддалась, и Гарри заглянул внутрь и так стоял, глядя на спящую под лёгким одеялом девочку. Она казалась… ну, обычной — разве что… да, если приглядеться, на коже можно было разглядеть тёмные пятна синяков. Много пятен… И маленькие пальцы были совсем тёмными. Но это ведь не страшно? Да? Просто синяки?

— Иногда, — услышал Гарри за спиной негромкий голос Лестрейнджа, — обязанность спасти бывает тяжела. А результат не радует. Возможно, стоило позволить ей спокойно умереть.

Гарри обернулся. Теперь на Лестрейндже снова была мантия, а бинты на кистях закрывали тёмные перчатки — и, не зная, сложно было догадаться, что с ним что-то не так.

— Нас ждёт миссис Оунс, — напомнил он и пошёл прочь по коридору. — Руки она, вероятно, потеряет, — суховато сказал Лестрейндж, когда Гарри его догнал. — Ноги — вряд ли вы увидели под одеялом, но ступней уже нет. И отрастить их не выйдет. И кисти — я видел — в весьма скверном состоянии. Но мы с вами матери ничего не скажем, это не наше дело, не наша забота и просто не наша компетенция. Нам просто нужно выяснить, где она купила это зеркало. Это всё.

Некоторое время они шли молча, а потом Гарри спросил:

— Как её зовут?

— Миссис Оунс, — повторил Лестрейндж.

— Нет. Девочку. Как её имя?

— Я не знаю, — Лестрейндж вдруг остановился и взглянул Гарри в глаза. — И вам очень не советую выяснять подобные детали.

— Но ведь у неё есть имя, — сказал Гарри упрямо.

— Разумеется. И мы его выясним, оно нужно будет для отчёта. Но это потом, потому что сейчас нам довольно эмоций. И имя их лишь добавит и усложнит задачу. Так что соберитесь, мы идём работать.