Middle (джен)

Гарри абсолютно не запомнил ни остаток вечера, ни тот момент, когда он на минуту прикрыл отяжелевшие веки и уже не поднял их. До самого утра. Проснулся он от голоса Кричера, звавшего его:

— Господин, проснитесь! Завтрак уже подан. Выпейте, пожалуйста.

Гарри этот голос раздражал, но эльф не умолкал, на все лады твердя три этих фразы. Пришлось, в конце концов, открыть глаза и упереться взглядом в высокое стрельчатое окно и стену из светлого камня. Гарри зажмурился, открыл глаза опять, однако же картинка перед ними и не подумала меняться.

— Выпейте, господин, — повторил голос Кричера… или не его? Он был выше и, сказать по правде, не такой противный. Нет, Гарри привык, конечно, но, если быть объективным, приятным голос Кричера назвать было нельзя, пожалуй, даже под Империо.

Гарри перевёл взгляд на источник голоса и увидел точно незнакомого ему эльфа… нет — эльфийку, облачённую в белую льняную ткань, подпоясанную тонким кожаным ремешком. Эльфийка тут же поднесла к его губам стакан с какой-то мутной жидкостью, пахнущей чем-то острым и солёным, и Гарри осознал, что хочет пить. Нет — очень хочет пить! И что у него как будто что-то до боли с силой сжимает голову в висках и на затылке, и почему-то нос ещё заложен.

Он взял стакан и, приподнявшись, выпил. Жидкость действительно была солёной и почти обжигающе-острой, однако же пилась легко, и Гарри сам не заметил, как опустошил стакан. Он его уже опускал пустым, когда сжимающий голову обруч начал слабеть, и Гарри понял, что вновь может дышать свободно. Да и жажда почти отпустила — правда, теперь он ощущал себя ужасно потным, липким, и сейчас больше всего на свете хотел в душ.

Хотя нет. Больше всего на свете он хотел понять, где сейчас находится.

Впрочем, некоторые соображения на этот счёт у него были, и Гарри, чтобы подтвердить их, встал и выглянул в окно. Увидев море и знакомые уже холмы, он убедился в верности своей догадки, и ему стало неловко. Значит, видимо, он вырубился прямо в баре, и Лестрейндж забрал его с собой.

— Мне бы в душ, — сказал Гарри, радуясь, что догадался взять с собой чистое бельё, и досадуя, что не подумал положить к нему рубашку.

— Я провожу вас, господин, — эльфийка взяла со стоящей в ногах кровати сундука тёмно-коричневый халат и подала его Гарри, и тот только сейчас понял, что из одежды на нём нет ничего, кроме трусов. Так что он надел халат, завернулся в него, обнаружил на коврике у кровати войлочные туфли, сунул ноги в них и пошёл за эльфийкой, раздумывая, что скажет Лестрейнджу, когда его увидит.

Ванная комната оказалась неожиданно небольшой, однако здесь хватило место для стоящей на когтистых лапах ванны. Стоя под струями горячей воды и большой жёлтой губкой смывая с себя липкий пот, Гарри вспоминал вчерашний день и думал, что тот получился длиннее, чем обычная неделя. Всего лишь с прошлого утра он успел побывать в Азкабане, поучаствовать в допросе Скоткинса, пережить захват заложников, напиться, поцеловаться с Фоссет — и хорошо, что просто потанцевать и поцеловаться, — напиться ещё больше, выпросить два выходных подряд, задать неприличное количество довольно личных вопросов своему наставнику и даже получить на них ответы… да ещё и переночевать, как оказалось, в его доме. Да, ещё поучаствовать в пресс-конференции и сделать ставку.

Вернувшись в комнату, Гарри обнаружил уже застеленную кровать, на которой аккуратно была разложена его явно выстиранная и отутюженная одежда, включая и ту самую рубашку, об отсутствии замены которой он так сожалел. Это сделали, конечно, эльфы, однако Гарри всё равно было слегка неловко.

Всё та же эльфийка проводила его вниз, и пока они с ней шли по коридору к лестнице, а затем по ней спускались, Гарри обдумывал свой грядущий разговор с Лестрейнджем. Он почти что всё продумал, но когда вошёл в ту же столовую, в которой они все когда-то обедали всем отделом, все его построения разрушились, потому что за столом обнаружился не только Лестрейндж, но и Миллисент.

На ней было простое шерстяное платье, светлое, с вышитой на нагрудном кармане коричневой собачкой, а на руках — протезы. Деревянные, но выглядящие весьма похожими на руки, и она неплохо управлялась ими, и сейчас очень сосредоточенно отрезала ножом от румяного толстого блинчика кусок, придерживая его вилкой.

— Доброе утро, — поздоровался Лестрейндж.

Девочка подняла голову и тоже поздоровалась, увидев Гарри:

— Доброе утро!

— Доброе утро, — Гарри улыбнулся ей и Лестрейнджу.

— Прошу вас, — он сделал приглашающий жест. — Что предпочитаете: яичницу или блинчики?

— Яичницу, — Гарри слегка замутило при мысли о сладком. — Спасибо, — он сел напротив Миллисент и поймал её осторожный любопытный взгляд.

— Это Гарри Поттер, — сказал Лестрейндж. — Я говорил тебе, мистер Поттер мой стажёр. И крёстный Тедди.

— Тедди мне рассказывал, — Миллисент посмотрела прямо на Гарри и улыбнулась. — Он говорил, что вы летали!

— Да, — Гарри улыбнулся ей.

— На метле, — продолжила она. — А мы летали на пегасах! — гордо сообщила она. — Они огромные! И я их сахаром кормила, — она заулыбалась.

— Ух ты, — восхитился Гарри.

— Им можно чуточку, — она аккуратно положила приборы и приблизила одну к другой свои деревянные ладони близко-близко. — Вот столько!

— А я никогда пегасов не видел, — признался Гарри. — По крайней мере, близко.

— Они такие… такие… — она явно не находила нужных слов и просто раскинула руки, а потом обхватила себя ими, обнимая. — Вот такие!

— Присоединяйтесь как-нибудь, — предложил Лестрейндж. — Я думаю, мадам Флетвок будет рада вам. Да и вам с ней было бы полезно познакомиться, — заметил он.

— Почему? — перед Гарри возникла тарелка с яичницей-глазуньей, сосисками, фасолью и томатами, и он, сглотнув слюну, взял кусок дырчатого хлеба и с наслаждением принялся за завтрак.

— Во-первых, она сама по себе весьма примечательная дама, — ответил Лестрейндж. Он тоже ел яичницу, и уже заканчивал. — А во-вторых, её зять ещё более примечателен, — он улыбнулся. — И зовут его Варнава Кафф.

— Кафф? — глаза Гарри расширились. Редактор «Ежедневного пророка»!

— Кафф, — кивнул Лестрейндж. — Он, на самом деле, очень интересный человек… и кстати, утренний «Пророк», — он отлевитировал газету к Гарри. — Даже и не знаю, кто в этот раз выиграл, — добавил он с иронией.

— Кстати, сэр, а что это за ставки? — спросил Гарри, решив сперва закончить завтрак.

— Это уже довольно старая традиция, — пояснил Лестрейндж. — Перед крупной пресс-конференцией или интервью мы ставим на то, кто в результате окажется в меньшем минусе — мы или «Пророк». Считаем по очкам. Увидите сегодня.

— Сэр, — вспомнил Гарри и спросил с сомнением: — Та цитата, что вы привели вчера, вы столько лет её помните?

— Нет, конечно, — улыбнулся Лестрейндж. — У меня есть небольшая личная коллекция. Я бы вам советовал обзавестись такой же… по утрам при чтении «Пророка» я обычно сразу вырезаю то, что может позже пригодиться, и сразу помещаю в соответствующую папку. Для этого полезно иметь два экземпляра: полезные статьи не так уж редко попадаются в одном и том же выпуске на разных сторонах листа. Оставшееся прекрасно идёт на растопку. Люди на редкость много говорят в газете о себе. И почитайте старые номера — в архиве есть подборка. У той же Скитер там есть… некоторые неосторожные высказывания.

— И вы, конечно, не подскажете, какие номера смотреть, — сказал Гарри.

— Конечно, нет, — невозмутимо согласился Лестрейндж. — Чай или кофе?

— Кофе, — тут же решил Гарри.

— Поскольку мы с вами сегодня опоздаем, — сказал Лестрейндж, — я предлагаю обсудить, чем мы сейчас займёмся. Джагсон или тот, к кому мы собирались прошлым утром?

— Сэр? — Гарри машинально огляделся и увидел, что стрелки на больших напольных часах, стоящих у стены в торце стола, показывают почти половину десятого.

— Кто важнее, на ваш взгляд? — спросил Лестрейндж.

— Джагсон, разумеется, — Гарри с некоторым недоумением посмотрел на Лестрейнджа.

— Почему? — осведомился тот.

— Потому что… — горячо начал было Гарри и умолк. Это было настолько очевидным, что… он просто не мог найти подходящих слов. — Потому что он Пожиратель смерти и должен, наконец, получить то, что заслужил, — сказал он, сам понимая, что звучит это довольно жалко.

— Он получит, — кивнул Лестрейндж. — Безусловно. Но почему его допрос сейчас важнее?

— Вы полагаете, что нет? — спросил Гарри в ответ.

— Я не вижу никакой необходимости спешить с допросом Джагсона, — ответил Лестрейндж. — В доме он был в одиночестве, и если кто-то помогал ему, он — или они — давным-давно легли на дно. Надолго. Да и как бы я ни относился к Джагсону, я удивлюсь, если он их сдаст. А пока Визенгамот нам даст согласие на использование веритасерума с легилименцией, пройдут дни. Даже сейчас, да, — он даже кивнул и добавил с нажимом: — Тем более сейчас. Но вы пока подумайте, — добавил он и посмотрел на Миллисент, которая, тем временем, уже доела свои блинчики и теперь очень сосредоточенно намазывала на печенье джем.

Гарри тихо вздохнул и, отодвинув от себя тарелку, принялся за кофе. Лестрейндж был прав — опять! — и это слегка раздражало. Не самим фактом, а тем, что Гарри самому не пришло всё это в голову, а ведь теперь казалось очевидным!

Он взял «Пророк». На главной странице красовался огромный заголовок: «Эхо войны: арест Пожирателя!», под котором располагалось колдогорафия Джагсона с листовки «Разыскивается» и снимки Шеклболта, Робардса, Лестрейнджа и самого Гарри. Ну конечно… видимо, его колдографии теперь будут помещать везде, где в принципе промелькнёт его имя, обречённо подумал Гарри. И ему придётся как-то к этому привыкнуть, а потом, возможно, научиться этим пользоваться.

Он перевернул страницу. На второй был репортаж с пресс-конференции — и Гарри не нашёл там даже упоминания о той цитате Лестрейнджа. Впрочем, и нападок на него там тоже не было, и тон статьи в целом звучал вполне комплиментарно.

А вот под этой статьёй была рубрика «РС — Особое Мнение» — и вот там…

«Традиции Аврората» — гласил заголовок.

«Мы все знаем, что на страже правопорядка стоят авроры.

Незыблемая стена между добропорядочными гражданами Магической Британии и мутной волной криминала, едва не захлестнувшая нас тогда, когда нельзя называть.

Люди с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем.

Что ж, знакомьтесь: вот они, наши герои — Лестрейндж и Поттер!

Помните, как несколько лет назад с леденеющей от ужаса спиной одним утром мы прочли в «Пророке»: «Из Азкабана бежали опасные преступники Лестрейнджи?» О, простите. Это другой Лестрейндж.

Брат за брата не отвечает. Разумеется.

Помните, как мы читали о нападении на банк Гринготтс Поттером, Уизли и Грейнджер?

Это был не тот Поттер?

А, простите. Все для высшего блага. И вообще это было давно и неправда! Ну или не вся. Мы же всю не знаем!

А теперь не тот Лестрейндж учит того Поттера, как надо защищать Закон и порядок!

Он научит, разумеется. Не сомневаюсь. Так что впереди у Британии тишина, покой и полное согласие!

Вот только бывает это все лишь на кладбищах.

А вам так не кажется?»⁽¹⁾

— Как вам колонка Риты? — насмешливо поинтересовался Лестрейндж, едва Гарри возмущённо опустил газету.

— Она… — начал было Гарри, и Лестрейндж успокаивающе поднял ладонь:

— Да бросьте. Нельзя на неё так реагировать — это же Скитер! На самом деле статья довольно травоядная. Ну что она сказала, если разобраться? Напомнила всем, кто я и кто вы. И многие сегодня утром посмеялись и подняли за вас чашки — потому что гоблинов не слишком любят. Так что я не знаю, кто сегодня выиграл.

— Почему она вообще… — начал было Гарри, и Лестрейндж за него закончил:

— …работает в «Пророке» до сих пор? А за что её уволить? Это просто её мнение, — он хмыкнул. — Она ни к чему не призывает и ни в чём не обвиняет. Привыкайте, — он допил свой кофе и аккуратно поставил пустую чашку на блюдце.

Когда Гарри тоже допил свой, Лестрейндж поднялся и, подойдя к Миллисент, сказал ей, наклоняясь:

— Хорошего дня, Миллисент.

— Хорошего дня, Дольф, — ответила она, целуя его в щеку и подставляя ему свою.

— До свидания, — Гарри тоже встал, и она, посмотрев на него, очень воспитанно ответила:

— До свидания.

1) Статья написана клевчук, за что автор приносит ей искреннюю благодарность.

Вернуться к тексту