Middle (джен)

Праудфут ошибся: в Азкабане их ждал вкусный и горячий ужин, во время которого Гарри с некоторой досадой думал о том, что ему даже не показали лиц задержанных, и в камеры их отводили без него. Он понимал, конечно, что ему не то чтобы не доверяли, просто он пока что был стажёром, а стажёров, видимо, к таким делам не допускают. И он даже признавал, что это правильно, но ему всё равно было чуть-чуть обидно.

После ужина министр с Праудфутом и Долишем отправились назад, а Гарри с Лестрейнджем и Сэвиджем комендант лично проводил в комнату, где стояли четыре кровати — по две вдоль стен без двери и окна — застеленные белоснежным бельём и неожиданными здесь коричневыми клетчатыми пледами, поверх которых лежали бежевые тёплые халаты. На полу на разноцветных вязаных ковриках стояли войлочные туфли, и это придавало комнате почти домашний вид. Она вообще выглядела вполне уютно: возле кроватей были тумбочки, в ногах стояли стулья, а посреди комнаты располагалась довольно большая квадратная железная печь на львиных лапах, в которой весело и ярко горел огонь.

— Надеюсь, вам здесь будет уютно, — сказал комендант. — Душевые и туалеты в конце коридора… да вы знаете. В коридоре всю ночь будет пост — если что-то понадобится, только скажите.

Он ушёл, и Сэвидж весело сказал:

— Ну что, Гарри, выбирай кровать. Ты тут в первый раз — твоя привилегия.

— Да мне всё равно, — Гарри огляделся и подошёл к ближайшей кровати, поближе к двери.

— Отличный выбор, — Сэвидж бросил свою сумку на кровать напротив. — А ведь тебе не во что переодеться, — сказал он Гарри. — Надо было всё-таки тебя предупредить.

— Не страшно, — отмахнулся Гарри. — Я всё постираю.

— Идёмте в душ, — сказал Лестрейндж, опуская свою сумку на кровать по той же стене, что и кровать Гарри. — И надо спать: у нас завтра сложный день.

— Спать-то надо, — буркнул Сэвидж, и они вдвоём с Лестрейнджем уставились на Гарри.

— Что? — спросил тот. — Я тоже буду спать.

— Вот в этом и проблема, — сказал Сэвидж. — Тут дилемма. С одной стороны, первую ночь в Азкабане стоило бы провести… как есть. Незабываемые ощущения, — он усмехнулся. — С другой стороны, нам завтра всем работать, и было бы разумно тебе тоже выпить зелье. Вот я и не знаю, что выбрать.

— А моё мнение учитывается? Сэр, — спросил Гарри, представляя, впрочем, его ответ.

— Нет, — ну да, конечно, Гарри угадал. — Ты же наверняка захочешь на себе узнать, как это, — сказал Сэвидж утвердительно. — Так что решать мне. Я ещё подумаю.

— Поделите ночь пополам, — предложил Лестрейндж. — Я вам оставлю зелье сна без сновидений на тумбочке — промучаетесь половину ночи и выпьете.

— Он не выпьет, — возразил Сэвидж. — А то я эту породу не знаю. А утром нам соврёт. Не Непреложный же обет с него брать.

Гарри улыбнулся — всё-таки Сэвидж его отлично знал. Или он вообще так предсказуем?

— А я в него верю, — сказал Лестрейндж. — Поттер любознателен, но он не идиот. И понимает, что ему завтра нужно быть в хорошей форме. Я уверен, он не станет подвергать всех риску ради любопытства. Я не прав? — он посмотрел на Гарри.

— Конечно, правы, сэр, — горячо заверил его тот.

— Тем более что это всё довольно неприятно, — добавил Лестрейндж. — И половины ночи вполне хватит, чтобы понять это.

— Ладно, — согласился Сэвидж. — Ты наставник. В душ, — скомандовал он, и они втроём, забрав халаты с туфлями, туда направились, забрав из-под подушек длинные фланелевые рубашки.

Душевые здесь очень напоминали хогвартсовские, как и туалеты, и Гарри даже ощутил тёплый прилив ностальгии. Постирав бельё, он тут же высушил его тёплым воздухом из палочки, как, впрочем, и волосы, и вернулся в комнату в прекрасном настроении. И оказался последним: Сэвидж с Лестрейнджем уже лежали. Гарри тоже лёг, и когда он завернулся в одеяло, Сэвидж сказал:

— Всем доброй ночи. Гарри, у тебя на тумбочке флакон и стакан с водой — и я надеюсь на твою сознательность. Доброй ночи.

— Как проснётесь — а вы обязательно проснётесь, — выпейте, — сказал Лестрейндж, и Сэвидж лёгким движеньем палочки погасил свечи.

Опустившуюся на комнату темноту теперь разгонял лишь огонь, слабо виднеющийся в щелях дверцы печки. Прямоугольник окна в толстой стене был чёрен: небо закрывали облака, не пропуская свет луны и звёзд. Кровать была удобной, одеяло — тёплым, да и в комнате было совсем не холодно, и Гарри, слушая дыхание своих товарищей, почти уснул, когда почувствовал, как кто-то сел с ним рядом. Он вздрогнул, схватил лежащую возле подушки палочку и… увидел маму. Она была точно такой, какой он видел её в последний раз в лесу — там, когда они все стояли и смотрели на него.

— Мама, — прошептал он, и она протянула к нему руки — призрачные, но невероятно реальные, настолько, что Гарри ощутил щекой прикосновение, и оно оказалось на удивление тёплым и совсем живым.

— Милый, — она улыбнулась и, наклонившись к нему, обняла, и он ощутил тепло её кожи и щекочущий шёлк длинных волос. — Я так скучаю по тебе. Мы все.

— Я тоже, — прошептал он, обнимая её.

— Мы очень ждём тебя, — она поцеловала его в лоб, и у Гарри сжалось горло.

— Мама, — он глубоко вздохнул и, чуть отодвинувшись, чтобы её увидеть.

— Мы же думали, что ты тогда останешься, — проговорила она, беря его лицо в ладони и так нежно улыбаясь, что у него защипало в глазах. — Что мы заберём тебя и уйдём все вместе… а ты нас оставил, — её лицо стало очень печальным.

— Я не хотел, — прошептал он. — Просто… просто я не умер, — он всё-таки заплакал.

— Знаю, милый, — она стёрла его слёзы краем ладони. — Я тебя не виню… но жду, — она притянула его к себе и обняла так крепко, что у Гарри перехватило дыхание.

— Но я не могу, — ответил он, однако она продолжала обнимать его всё крепче. Гарри попытался высвободиться... И не смог: сжимавшее его объятье, кажется, от его попыток становилось только крепче. Так быть не могло… это вообще не его мама… он же в Азкабане, значит…

Гарри вдруг проснулся и резко сел, тяжело дыша и отбрасывая одеяло. В комнате по-прежнему было тихо, только Сэвидж чуть похрапывал, а вот дыханья Лестрейнджа Гарри не услышал и, перепугавшись, вскочил с постели и босиком добежал до его кровати. И выдохнул: Лестрейндж просто крепко спал — лежал на правом боку, подтянув к животу ноги, и дышал совсем беззвучно.

Гарри вернулся к себе, сел и, посидев немного, решительно вылил в стакан содержимое небольшого флакона и залпом выпил. Нет уж, решил он, одного такого сна с него довольно.

Больше снов той ночью он не видел и проснулся от голоса Сэвиджа и от того, что тот тряс его за плечо:

— Гарри! Гарри, подъём! Пора! Гарри!

— Да… сэр, — Гарри с трудом разлепил глаза. — Я проснулся. Я встаю.

— Давай-давай, — поторопил его Сэвидж. — Эксперты уже здесь — мы быстро завтракаем и начинаем. Поднимайся, — повторил он и ушёл.

Одеваться быстро Гарри научили в академии, и там же он приобрёл умение одним движеньем палочки застелить постель, другим — умыться, третьим — высушиться. Всё — теперь он был готов и почти побежал в столовую, где был уже в самом разгаре завтрак.

Экспертов было четверо, и как минимум двое из них, судя по серым мантиям, принадлежали к Отделу тайн. Никого из них Гарри не знал, и теперь, быстро глотая яичницу и гадая, живут ли куры здесь, или же яйца вместе с остальной провизией сюда привозят, разглядывал тех, с кем ему скоро предстояло спуститься в самые запретные отделы Азкабана. Мистер Крисворфи из Отдела тайн был уже, скорее, стариком: на вид ему было никак не меньше девяносто, и его обрамлявшие худое лицо мягкими волнами волосы были почти совсем белыми. Впрочем, взгляд его небольших глубоко посаженных глаз был цепким, а движенья — точными, и Гарри подумал, что не хотел бы встретиться с ним как с противником.

Миссис Оллертон — его коллега — напротив, выглядела вполне обычно: глядя на её простое, чуть полноватое лицо с «утиным» носом, мягкими полными губами и светло-серыми глазами, невозможно было даже предположить, что она имеет хоть какое-нибудь отношение к Отделу тайн.

Принадлежность двух других экспертов к министерским работникам вообще определить было невозможно: оба были в штатском, и если младший, мистер Деверилл, был одет хотя бы в обычную чёрную мантию, то на старшем, мистере Свитинге, был бархатный сюртук тёмно-малинового цвета, под которым виднелась ярко-бирюзовая рубашка.

После завтрака Сэвидж представил их с Гарри друг другу и тут же, едва отойдя от стола, начал инструктаж. Всё как всегда: не разбредаться, палочки наизготовку, действовать по команде… Впереди шли невыразимцы, за ними — Деверилл, следом Свитинг, за ним — Лестрейндж с Сэвиджем, за ними — комендант и его заместитель, а замыкали группу Гарри и четверо охранников. Ещё трое должны были ждать их у лестницы — и так на каждом этаже.

— Я всё равно думаю, что это человек, — упрямо проворчал Лестрейндж.

— Откуда?! — буквально возопил комендант. — Там даже крыс нет — не выживают! Не говоря уже о том, что неучтённому человеку здесь просто неоткуда взяться — а у нас никто не пропадал!

— При вас нет, — согласился Лестрейндж. — Но что тут творилось в мае девяносто восьмого, мы до сих пор не знаем до конца.

— Твоими-то трудами, — заметил Сэвидж, но Лестрейндж даже не улыбнулся.

— И это тоже, — согласился он. — Но комендант менялся, многих выпускали, вполне могли кого-то потерять.

— И что он ест? — скептически поинтересовался комендант. — И пьёт?

— Ну вот найдём его и спросим, — ответил Лестрейндж.

— Я полагаю это маловероятным, — проговорил Крисворфи. — Хотя, конечно, мы рассматриваем и этот вариант.

— Вряд ли человек мог выжить там так долго, — поддержала его коллега Оллертон.

Лестрейндж вместо ответа посмотрел на Свитинга:

— Чем задушили нашего покойника?

— Следов магического воздействия мы не нашли, — ответил тот. — Но задушил он себя сам — ну, или кто-то, но его руками.

— Какой бы человек так смог? — торжествующе спросил комендант.

— Физически сильный, — ответил Лестрейндж, и Гарри улыбнулся.

Сам он, правда, не представлял, как можно выжить там, внизу. Лестрейндж, конечно же, был прав: дементоры людей не душат… но, с другой стороны, почему нет? Руки же у них есть, и вовсе не декоративные.

— Не всякое магическое воздействие можно обнаружить, — недовольно буркнул комендант.

Он был Гарри, скорее, симпатичен: невысокий плотный мужчина лет шестидесяти с густыми пегими усами, он был очень гостеприимен и казался человеком прагматичным и хозяйственным. Гарри думал иногда, каково ему жить здесь — охранники хотя бы сменялись через две недели, а вот комендант всё время находился здесь. Конечно, у него был отпуск, когда за него тут оставался заместитель, но…

— Спускаемся не непрерывно, — сказал Сэвидж. — Останавливаемся по моей команде, отдыхаем. Если кому-то станет плохо — говорить немедленно, — он посмотрел на экспертов, а потом на Гарри, и тот кивнул, хотя это было обидно. — Двинулись, — скомандовал он.