Middle (джен)

Сколько бы Гарри ни чистил зубы, нёбо и язык, омерзительный вкус во рту никуда не делся — правда, стал слабее, и к нему добавился ещё и привкус мяты, что, скорее, ситуацию ухудшило. Зато в остальном Гарри чувствовал себя отлично: он был бодр, словно бы отлично выспался, да ещё и отдохнул дня три. Пожалуй, решил он, с сожалением прекращая свои явно бесплодные попытки избавиться от привкуса, хорошо, что это зелье настолько отвратительно, иначе было бы очень непросто бороться с соблазном использовать его почаще. А так при всех его очевидных достоинствах Гарри без приказа никогда бы даже близко к нему не подошёл. Ни за что. Нет, ну до чего же мерзко!

Вернувшись в комнату, Гарри, видимо, выглядел таким несчастным, что Сэвидж, чуть посмеиваясь, всё-таки сказал сочувственно:

— К утру выветрится.

— К утру? — страдальчески переспросил Гарри.

— Этот вкус обычно держится часов шесть-восемь — у каждого по-своему, — ответил Сэвидж, и Гарри мрачно заключил, что с его везением терпеть ему эту пакость до рассвета. А может быть, и дольше.

— Только глупостей не делай, — строго велел Сэвидж. — Оставайся в коридоре и дверь в камеру не закрывай. Это приказ.

— Да, сэр, — Гарри позволил себе укоризненно взглянуть на него: неужели же он вправду считает его таким глупцом. Сэвидж невозмутимо выдержал этот взгляд, демонстративно погрозил ему пальцем.

Затем Сэвидж сам наложил на всех них дезиллюминационные и заглушающие чары, и они разошлись: Гарри отправился вниз, к той самой камере, Сэвидж — к архиву, Лестрейндж же ушёл следить за Паркином, которого ещё нужно было отыскать.

Идти в полном одиночестве по лестнице было странно и чем дальше — тем более жутко. Сейчас, когда Гарри был один, он слышал каждое своё движенье, и эхо от его шагов ему казалось просто оглушающим. Гарри освещал себе дорогу Люмосом, и в какой-то момент его холодный свет стал слабеть. Поначалу это не было особенно заметно, однако чем ниже Гарри спускался, тем тусклее становился свет, и Гарри пожалел, что не взял с собою лампу. Или факел. Да, определённо, факел был бы лучше, решил Гарри, но не возвращаться же! К тому же плывущий по воздуху факел будет выглядеть чрезвычайно странно… Мерлин!

Гарри даже остановился. Он даже не подумал о том, что и Люмос выглядит не лучше: со стороны ведь должно казаться, что вдоль лестницы плывёт белый огонёк. Но погасить его Гарри был категорически не готов! Ему и так предстояло, спустившись, торчать в пустом и тёмном коридоре, и при одной этой мысли у Гарри по спине полз липкий и холодный пот. Но там хотя бы окна есть, в начале коридора и в конце, и хоть какой-то, пусть и очень слабый, свет в них проникает — а здесь… Нет, здесь окна тоже иногда встречались, и попадающего из них света днём хватало, но сейчас…

Однако светом Гарри выдаёт себя! Значит… значит, нужно свет гасить и идти почти наощупь. Хорошо хоть вдоль стены тянулись кованные перила, однако Гарри пугал не сам факт того, что ему придётся спускаться по длинной лестнице в потёмках — в конце концов, ступеньки были ровные, сама она не двигалась, — а то, где он сейчас находится. И что тут может быть вокруг. А вдруг они ошиблись, и Тагвод погиб вовсе не от человеческих рук? Но даже если и от них, то где гарантия, что здесь больше нет никакой нечисти? Те же дементоры, к примеру, кто может поручиться, что их здесь больше нет? Что все они тогда пошли за Лордом? Нет, он, конечно, отобьётся… видимо… но…

Гарри погасил свет и замер, прижавшись спиной к стене и ненадолго закрыв глаза, чтобы они привыкли к темноте. И невольно прислушался — но нет, здесь было очень тихо. Если бы не гул волн за стеной, наверное, тишина вокруг была бы абсолютной, но их, к счастью, всё же было слышно, и этот звук делал мир вокруг немного более реальным и нормальным.

Открыв глаза, Гарри увидел перед собой темноту. Просто тьму без ничего, абсолютную и плотную, и подумал о Брэгге, который прожил в ней почти пять лет. Если тот смог, значит, по крайней мере спуститься Гарри сможет, сказал он сам себе и, взявшись за перила, сделал осторожный шаг. Потом второй — и поначалу медленно, но двинулся вперёд, твердя себе, что это просто лестница, и что здесь уже всё сто раз проверили. Однако чем дальше он шёл, тем чаще ему чудились вокруг какие-то шорохи и вздохи, и стоны, и поскрипывания, и даже то, что постепенно глаза Гарри привыкли к темноте, и в тех крохах света, что всё же падали сюда из окон, он начал смутно видеть очертания стены, не помогало ему чувствовать себя уверенней. Несколько раз он вздрагивал и резко разворачивался, отчётливо услышав за спиной шаги, и едва удерживался от того, чтобы осветить лестницу, на которой так никогда никого и не оказывалось.

В нервах он проскочил нужный уровень и остановился, лишь когда упёрся в пересекающую лестницу цепь, до смерти в первый момент этого касания перепугавшись. Наткнувшись на цепь, Гарри отскочил, споткнулся и едва не упал, но всё же удержался на ногах и зажёг Люмос, от которого немедленно ослеп на несколько секунд, и стоял, жмурясь, моргая и проклиная собственный идиотизм — потому что нужно было зажечь самый слабый огонёк! Наконец глаза его привыкли к свету, и Гарри, разглядев цепь, обессиленно оперся о стену, нервно рассмеявшись. Постоял так, успокаиваясь, снова погасил Люмос, подождал, покуда его зрение опять привыкнет к темноте, и пошёл наверх, считая уровни, которые сейчас казались просто пустыми проёмами во мрак.

Наконец он дошёл до нужного ему и, свернув, увидел на полу едва заметно светящиеся точки, дорожкой ведущие к необходимой камере. И задумался о том, кто их оставил — сам убийца, или кто-то из авроров. Сэвидж?

Камера была пуста, дверь — как и все остальные здесь — распахнута настежь, и Гарри, чуть поколебавшись, решил всё-таки туда не заходить. Он просто подождёт, сказал он сам себе, наколдовал стул, скрыл его чарами и, усевшись напротив камеры, приготовился ждать до утра.

Ещё в курсе слежки в академии их научили несложному приёму, как можно проводить часы в засаде, не заснув и не сойдя с ума от скуки: нужно, как говорил их преподаватель, «вспоминать какие-нибудь ряды». Любые: от выстраивания цепочек арифметической прогрессии до каких-то заклинаний. К примеру, заклинания перемещения. Их — грубо — можно разделить на те, которые объект отталкивают, притягивают или просто меняют его положение в пространстве. Гарри принялся перечислять сначала первые, стараясь выстроить их разом и по силе воздействия, и по сложности исполнения, затем перешёл ко вторым… а потом услышал на лестнице шаги.

Гарри очень тихо встал, развеял стул и, стараясь двигаться как можно тише, несмотря на звукозаглушающие чары, встал, взял палочку наизготовку и замер. Шаги приближались очень медленно, и Гарри про себя ворчал, что можно было бы и поспешить — тут некоторые уже извелись от ожидания.

Наконец шаги совсем приблизились, а потом раздался голос:

— В восемь тебя сменят.

— А может, вдвоём, сэр? — ответил второй голос. — Было же распоряжение ходить вдвоём.

— Так беглеца уже поймали, — нетерпеливо сказал первый. — Я и в постах теперь смысла не вижу, но приказ есть приказ. Нет у меня людей дежурить по двое, но я тебя закрою. Я думаю, — голос усмехнулся, — ты можешь и прилечь. На голой койке неудобно, но одну ночь перекантуешься. И вот, держи.

Возникла пауза и тихий шорох, и первый голос чуть повеселел:

— О, это дело.

В лестничном проёме возникли две тёмные фигуры. Конечно, лиц их Гарри не видел, но это было и не нужно — в данный момент их личности вообще значения не имели, а потом он всё увидит. Мужчины подошли к камере, вошли, не закрывая двери, и первый сказал:

— Ну всё. Как я уйду — можешь зажечь свет. Я зайду утром.

— Да, сэр, — ответил второй, и первый, выйдя, начал закрывать дверь. Гарри перехватил поудобней палочку и сделал шаг, чтобы остановить его в последнюю секунду, но не успел — буквально за миг до того, как он собрался наложить Петрификус, коридор осветился резким светом, и ослепший от него Гарри услышал голос Лестрейнджа:

— Всем стоять на месте! Работает британский Аврорат. Аврор Радольфус Лестрейндж. Кларенс Паркин, вы задержаны за убийство Мартина Тагвода и попытку убийства Джеральда Тока. Поттер, вы где?

— Здесь, сэр, — Гарри, спохватившись, снял с себя дезиллюминационные и заглушающие чары и шагнул вперёд, усиленно моргая, чтобы скорей привыкнуть к свету, и явно не понимая, как это удалось Лестрейнджу.

— Снимите с меня чары, пока я держу Паркина на прицеле. Паркин, расставьте ноги в стороны и заведите руки за спину. Немедленно, — велел Лестрейндж.

— Я ничего не сделал! — возмутился то, впрочем, подчиняясь. — Я просто выполнял приказ поставить пост!

— Пост в камеру? — уточнил Лестрейндж. — Зачем?

— Так для надёжности. Вы сами приказали! — Паркин разумно стоял, не шевелясь.

— Пока что вы задержаны, — решил Лестрейндж, забирая его палочку и скрепляя руки кандалами. — Сейчас поднимемся и разберёмся. Ток, на выход! — он распахнул так и не закрывшуюся дверь. — Все идём наверх. Поттер первым, Ток вторым, дальше Паркин, я замыкаю. Двинулись.

Поднимались медленно и молча. Пару раз Лестрейндж делал остановки, но, в целом, идти было довольно скучно, и Гарри мучился вопросом, почему же Паркин с Током тоже пришли в полной темноте, как он. Им-то не от кого было прятаться — почему не зажечь свет?

Когда они, наконец, дошли до допросной, Лестрейндж усадил Паркина на стул, приковал наручниками и поручню в столе и, оставив Гарри сторожить его, ушёл за Сэвиджем.

— Я понимаю, все на взводе, — сказал Паркин, едва тот вышел. — Но это же просто глупо. Ваш же начальник и отдал приказ посты расставить!

— Я думаю, сейчас всё разъяснится, — уверенно ответил Гарри.

— Это возмутительно, — Паркин дёрнул приковывающую его к столу цепь. — У меня, в конце концов, безупречный послужной список!

— Сэр, не волнуйтесь, — Гарри ужасно хотелось выложить Паркину всё, что они знали. — Сейчас мистер Сэвидж во всём разберётся.

— Я надеюсь, — проворчал Паркин, насупившись.

Наконец вернулся Лестрейндж с Сэвиджем, и начался допрос. Паркин первым делом повторил всё то, что говорил уже: что он просто исполнял приказ поставить пост и причин таких чудовищных обвинений не понимает.

— Я не отдавал приказа ставить пост даже на том этаже, — возразил Сэвидж. — Тем более в той камере.

— Значит, Харви вас неверно понял, — буркнул Паркин.

— Я верно понял, что это Харви Белчер приказал вам установить пост в этой камере? — уточнил Сэвидж.

— Ну да, — ответил Паркин. — Он, конечно. Если у вас есть к нему вопросы, так поговорите с ним, при чём здесь я!

— Я поговорю, — пообещал Сэвидж.

— Почему вы спускались по лестнице без света? — спросил Лестрейндж.

— Зачем? — пожал плечами Паркин. — Я эти лестницы как свои пять пальцев знаю, Ток тоже.

— Даже по знакомой лестнице идти без света небезопасно, — возразил Лестрейндж. — Нет проблемы с тем, чтобы зажечь Люмос или лампу взять.

— А что, это преступление? — огрызнулся Паркин. — Если бы я знал, что вас это заинтересует, я бы зажёг Люмос, разумеется. Но мы тут привыкли так ходить.

— То есть, — уточнил Сэвидж, — и вы, и охрана свет обычно не зажигают?

— Да кто как, — пожал он плечами. — Я нечасто это делаю. Полезно, знаете, очень тренирует остальные чувства.

— Безусловно, — согласился Сэвидж. — Итак, вы говорите, это комендант вам дал приказ поставить пост там?

— Ну конечно, — Паркин немного успокоился.

— И он приказал закрыть охранника в той камере? — спросил Лестрейндж.

— Закрыть? — переспросил Паркин, явно о чём-то напряжённо думая.

— Закрыть, — повторил Лестрейндж. — Вы определённо закрывали дверь.

— Ну да, — ответил Паркин. — Да, закрыть. По крайней мере, я так его понял.

— Что именно он вам сказал? — уточнил Сэвидж.

— Не помню точно, — Паркин нахмурился, вспоминая. — Сказал поставить пост. И дверь прикрыть, да.

— Понятно, — кивнул Сэвидж. — Странно… зачем бы это уточнять?

— Ну, может, чтоб охранник не сбежал? — предположил Паркин. — Не проследишь же. Скажет, мол, ходил до ветра — а тем временем случится что.

— Разумно, — согласился Сэвидж.

— А кстати, — вмешался Лестрейндж. — Вы ему оставили ведро?

— Что? — переспросил Паркин.

— Ведро, — повторил Лестрейндж. — Нельзя же закрыть человека в помещении почти на девять часов и не оставить ему хотя бы ведро для туалета. Тем более после обильного ужина.

— Там есть ведро, — ответил Паркин.

— Нет, — возразил Лестрейндж. — Там нет ведра — вы были с нами, когда мы камеру осматривали, и не можете не помнить этого. Там ничего нет, кроме вмурованных в стен койки и стола.

— При нём же была палочка, — сказал Паркин. — Наколдовал бы.

— Но почему вы не позаботились об этом? — не отставал Лестрейндж.

— О Мерлин… я забыл, — скривился Паркин. — Да, забыл, ну накажите меня! Тем более я же не собирался запирать его там — просто дверь прикрыл. Вы знаете, — добавил он, как будто бы вдруг вспомнив что-то, — и ведь вы правы. Дверь. Я как-то… как я мог забыть?

— О чём? — напряжённо спросил Сэвидж.

— Есть легенда… я плохо её помню — никогда особенно не интересовался всем этим, спросите лучше Харви, — он покачал головой. — Что-то было про дверь в камеру. Не помню, нет, — покачал он головой. — Я больше по хозяйственной части, это Харви занимается архивом. Там точно есть что-то нужное — я помню, мы с ним говорили…

— О, это интересно, — оживился Сэвидж. — А где? Архив большой…

— Где-то в середине… может, сходим? — предложил Паркин. — Вместе. И посмотрим.

— Ну пойдёмте, — согласился Сэвидж. — Поттер, позовите коменданта, — велел он, — пусть идёт в архив.

— Есть, сэр! — Гарри встал и пошёл за комендантом, сдерживая нетерпеливую дрожь предвкушения.