Middle (джен)

Они все стояли посреди архива возле того шкафа, куда Паркин относил бумаги — сам Паркин, комендант, Сэвидж с Лестрейнджем и Гарри. Кандалов на Паркине уже не было, однако же и палочку в его руках Гарри не видел, и на всякий случай вынул из ножен свою. Кто знает… мало ли, что Паркин выкинет. Вряд ли ему, конечно, палочку вернули, но ведь и без палочки волшебник, отлично это место знающий, может что-нибудь устроить. К тому же вдруг здесь где-то палочки хранятся? Старые? Которые, конечно, по идее должны были давно выдохнуться, но… Кто знает!

— Я не знаю точно, где хранятся старые журналы, — говорил Паркин, оглядываясь. — Харви, ты не помнишь?

— Здесь, — комендант указал на нужный шкаф. — Всё здесь, но я не понимаю…

— Открывайте, — велел Сэвидж.

Пока комендант открывал ящики, поочерёдно касаясь все их палочкой, все нетерпеливо молчали, но когда он закончил, Сэвидж заглянул в верхний ящик и поморщился:

— Да тут сотни этих журналов. Мы за неделю не справимся.

— Харви, а где тот журнал с той легендой про того волшебника, ты помнишь? — спросил Паркин. — Ну, который проклял свою камеру. Ты рассказывал.

— Я? — недоумённо переспросил Белчер. — Ты меня с кем-то перепутал, Клэр… какая камера?

— Ну как же! — Паркин даже поморщился. — Проклял и… да я не помню! Что-то было там про дверь… мне кажется, это вот тут, — он указал на третий сверху ящик — тот самый, куда вкладывал бумаги. — Такая тёмно-синяя тетрадь большая…

— Тетрадь? — растерянно переспросил Белчер. — Да я… я как-то никогда не интересовался этим всем, — он посмотрел на Сэвиджа.

— Сейчас посмотрим, — тот выдвинул указанный ящик и заклинанием, не прикасаясь к ней, извлёк оттуда толстую тетрадь в кожаном переплёте.

— Мне кажется, она! — возбуждённо воскликнул Паркин, потянувшись к ней, но Сэвидж ловко вроде бы случайно отодвинул её в сторону. — Можно мне взглянуть?

— Я сам, — Сэвидж отступил подальше, и Лестрейндж, тоже вроде бы случайно, шагнул вперёд и в сторону и оказался между Паркином и тетрадью. — Посмотрим для начала, кто последним брал её, — сказал Сэвидж, накладывая на неё поисковое заклятье. Тетрадь открылась, и её страницы вспыхнули зеленоватым светом. — Господа, пожалуйста, ваши руки, — обратился Сэвидж к Белчеру и Паркину — и если первый тут же послушно вытянул их ладонями вверх, то Паркин даже сделал шаг назад. — Мистер Паркин? — повторил Сэвидж. — Покажите ваши руки.

— Да я тут искал что-то… вчера — искал один отчёт, — заговорил он торопливо. — Может быть, и трогал…

— Ваши руки, — повторил Сэвидж, и Паркин, побледнев даже сильней обычного, протянул ему подрагивающие ладони, тут же вспыхнувшие тем же зелёным светом. — Белчер, выйдите, — потребовал вдруг Сэвидж таким тоном, что комендант не стал ни спорить, ни задавать вопросов, а просто развернулся и ушёл, бросив на Паркина такой тяжёлый взгляд, что даже Гарри вздрогнул. — Проследи, — велел Сэвидж Лестрейнджу, и тот пошёл за комендантом, оставив их втроём. — Гарри, — требовательно сказал Сэвидж, и Гарри, наконец, сказал то, чего так долго ждал:

— Я видел, как вы вчера клали сюда какие-то бумаги, мистер Паркин.

— Ложь! — воскликнул тот.

— Я готов продемонстрировать свои воспоминания, — сказал Гарри. — Вы вложили их вот в эту тетрадь — я тогда проверил.

— И доложил мне, — Сэвидж указал палочкой на Паркина, и на его руках и ногах повисли, звякнув, кандалы.

— Это не я! — воскликнул тот, отшатываясь. — Не я, — повторил он, мотая головой.

— В допросную, — скомандовал Сэвидж и просто подтолкнул Паркина к выходу.

В молчании они вернулись в допросную, где их уже ждал Лестрейндж. Сэвидж усадил Паркина на его прежнее место, пристегнул кандалы к скобе в столу, и Гарри только сейчас увидел всё это время путешествовавший с ними протокол, который мирно опустился на стол.

— Собственно, мы знаем, что вы сделали, — сказал Сэвидж. — Вы нашли — не знаю уж, случайно или нет — в старых записях историю о том, почему ту камеру давно никем не занимают. Узнали, что когда-то там был заключён могучий маг, считая себя несправедливо обвинённым. Потом его казнили, но перед этим он наградил камеру проклятьем: любой, кто проводил там ночь при закрытой двери, душил себя до смерти. А потом дверь снова открывалась — сама собой, и жертву находили. История забылась, известно было лишь, что камеру эту занимать не стоит. Но до этих уровней давным-давно не доходили, заключённых было недостаточно, и про неё не вспоминали. Под каким предлогом вы завели туда Тагвода, я не знаю, но вы это сделали и получили утром труп. Вопрос — зачем.

Паркин молчал, глядя прямо в стол перед собой, и Сэвидж повторил:

— Зачем вы это сделали? Я понимаю, для чего вы попытались убить Тока, но зачем убили Тагвода?

— Из него всё равно охранник был дерьмовый, — мрачно сказал Паркин.

— И поэтому вы его убили? — спросил Сэвидж.

— Да не жалко, — Паркин скривился. — И семьи у него нет — только родители, но там ещё есть дети.

— То есть, — уточнил Сэвидж, — вам было всё равно, кто это будет. И вы выбирали жертву исходя из принципа наименьшего ущерба?

— Вроде того, — согласился Паркин.

Гарри вглядывался в него, пытаясь по лицу понять, насколько он серьёзен. Похоже было, он действительно считал, что сделал всё, как говорится, лучшим образом.

— То есть Тагвод был, в определённом смысле, случайной жертвой. Верно? — продолжил Сэвидж.

— Был, — подтвердил Паркин.

— Я повторю вопрос: зачем вы его убили? Для чего вам нужна была жертва?

— А вы не понимаете? — с внезапным раздражением спросил Паркин.

— Нет, — спокойно ответил Сэвидж.

— Авроры, — презрительно скривился Паркин. — Я был уверен, что вы ничего не раскопаете! Ну, в крайнем случае, найдёте этого, — он мотнул головой, и Лестрейндж спросил быстро и очень жёстко:

— Так вы знали про Брэгга?

— Я не знал, кто он, — ответил Паркин. — Увидел как-то раз случайно тень на лестнице. Спустился вниз, искал… наткнулся на дерьмо сначала, потом — на тряпки. Нашёл его лежбище и понял, что там кто-то прячется, в подвале.

— Давно? — спросил Лестрейндж.

— С полгода, — отозвался Паркин.

— Почему не сообщили? — Лестрейндж говорил отрывисто и резко, и Гарри думал, что Паркину повезло, что он тут сидит при всех них троих.

— Я думал, — признал Паркин. — Поначалу. Потом решил, что он там прячется давно, а значит, не опасен. И подумал, что он может быть полезен.

— Вернёмся к Тагводу, — вмешался Сэвидж. — Зачем вы его убили?

— Ну, это же ЧП, — пожал плечами Паркин, глядя на него с каким-то жалостливым снисхождением. — Не важно даже, раскрыли бы вы дело или нет — в любом случае это провал Белчера. Его в отставку, а я бы занял его место. Очень просто.

— И у вас в запасе оставался беглый, — сказал Лестрейндж.

— Да, — подтвердил Паркин. — Если бы вы не нашли его, я бы нашёл сам — и так закрыл расследование.

— Живым? — негромко уточнил Лестрейндж.

— Не думаю, — Паркин качнул головой и зло вздохнул. — Но всё пошло не так!

— И вы решили подставить вашего начальника, — полуутвердительно проговорил Сэвидж.

— А что мне оставалось? — воскликнул Паркин и повторил: — Всё пошло не так! Вы не должны были найти эту тетрадь сейчас — я утром бы сходил в архив с ним и… а-а, — он мотнул головой и замолчал.

— Признаться? — спросил Лестрейндж, и Паркин бросил на него изумлённый взгляд:

— В чём? И сесть в тюрьму? Зачем тогда всё это было?

— В самом деле, — негромко проговорил Лестрейндж.

— Итак, — сказал Сэвидж, — мистер Паркин, вы признаёте, что в ночь с десятого на одиннадцатое ноября закрыли в камере мистера Мартина Тагвода, зная, что проклятье заставит его задушить себя?

— Да, признаю, — ответил Паркин. — И я хочу отметить, что готов сотрудничать!

— Мы это зафиксировали, — ответил Сэвидж. — Расскажите подробнее, как и что вы делали.

Паркин, видимо, поняв, что отпираться бесполезно, и в самом деле выражал теперь всемерное стремление к сотрудничеству, подробно рассказав, как долгое время уже у него зрело недовольство методами руководства Азкабаном Белчера. Как он, скучая долгими вечерами, начал читать старые записи, которыми был полон архив, и как наткнулся на историю той самой камеры. Как отнёс туда сначала пойманную чайку — та задушить себя, конечно, не смогла, и просто свернула себе шею, бьясь о стенки. Как решил, что способ убийства ему не так уж важен. Как выбрал Тагвода среди всех остальных. Как наткнулся на следы Брэгга, как наблюдал за ним, поставил на лестнице перед подвалом отпугивающие чары, которые снял только когда ход туда закрыли цепью… Он рассказывал всё это так спокойно и даже деловито, словно отчитывался о своей работе, и от этого у Гарри порой возникало ощущение некоторой абсурдности происходящего.

Закончили они далеко за полночь. Паркина отвели в камеру и усыпили, по крайней мере, до утра, а потом втроём вернулись, наконец, в их комнату.

— Мне кажется, это тот редкий случай, когда в Азкабане не так безопасно, как у нас, — сказал Сэвидж. — Я бы вывез его в Лондон. Не говоря о том, что нынешнего коменданта охрана, в целом, любит, он убил одного из их товарищей. Не стоит провоцировать людей.

— Пожалуй, — согласился Лестрейндж. — В самом деле, пускай посидит у нас, тем более что это недолго. Я думаю, Визенгамот тянуть не станет.

— Да уж куда, — Сэвидж с блаженным стоном растянулся на кровати.

— Ты рано лёг, — заметил Лестрейндж. — Надо бы поговорить с Белчером, он же себе места не находит.

Сэвидж выругался и со вздохом сел. Поглядел на Гарри и спросил:

— Может, ты ему расскажешь?

— Роб, имей совесть, — сказал Лестрейндж. — Посылать стажёра с таким делом — это хамство.

— Хамство, — грустно согласился Сэвидж, и Гарри не сдержал улыбку. — Ладно, — Сэвидж с хрустом потянулся. — Я не доживу до следующего года, — сообщил он Гарри.

— Почему именно до следующего, сэр? — спросил тот.

— Потому что в январе Лисандра выйдет, и ты, наконец, пойдёшь стажироваться к контрабандистам… ну, или к мошенникам — уж как решат, — ответил Сэвидж. — И если и вернёшься к нам, то позже. Но вдруг тебе там больше понравится, — проговорил он с надеждой.

— Боюсь, что нет, сэр, — серьёзно возразил Гарри. — Я бы потом вернулся. Сэр.

— Потом, — блаженно протянул Сэвидж. — Я, может быть, не доживу до этого «потом». Ты знаешь, ты не мальчик-который-выжил. Ты — мальчик-катастрофа.

— Я знаю, сэр. Поэтому и выжил, — по-прежнему серьёзно ответил Гарри, и они все рассмеялись.