Middle (джен)

В Лондон вылетели на рассвете. В карете, кроме трёх авроров и четверых экспертов, были ещё Брэгг и Паркин: последний летел в кандалах и спящим. Брэгга же переодели, постригли и побрили, и сейчас он тихо сидел в углу, обнимая стеклянный террариум, в котором сидели фосфоресцирующие ярко-бирюзовые с алыми брюшками то ли тритоны, то ли саламандры. Это оказался новый, неизвестный прежде вид, приведший Крисворфи почти в экстаз. Он-то и собрал их, и теперь сидел рядом с обнаружившим их Брэггом и расспрашивал про них.

Брэгг рассказывал, что нашёл этих существ случайно, и сперва пытался съесть, но в сравнении с жуками и червями те казались ему настолько умными, что он их пожалел и приручил — а они охотно приходили греться на него, и в последнее время даже стали так рожать. Да, прямо на его коленях. И это было самым удивительным и самым лучшим, что с ним вообще случалось в жизни. Он знал их, каждого, и дал им имена, и вот теперь забрал с собой — всех, целое семейство. Покрывало, укрывавшее террариум, было таким же непроницаемым для света, как и стёкла: никто не знал, как отреагируют на него животные, и Крисворфи явно не желал проводить этот эксперимент вот так вот, на бегу.

— Возможно, — негромко проговорил Лестрейндж, глядя на них, — у мистера Брэгга будет заработок. И шанс на то, чтобы вернуть себе нормальную жизнь.

— Я надеюсь, — согласился Сэвидж. — ОТ платит хорошо. А уж странных людей там в избытке.

— Это будет справедливо, — Лестрейндж посмотрел на свою правую ладонь, на которой не так давно сидел один из земноводных, и которая до сих пор слегка светилась. — Он получит компенсации, конечно, но ему нужна работа.

— Нужна, — согласился Сэвидж. — Надеюсь, Крисворфи ему поможет в любом случае, даже если не возьмёт к себе.

— Судя по его лицу, возьмёт, — заметил Лестрейндж.

— Сэр? — негромко окликнул его Гарри. — Вы сказали «компенсации». Их несколько?

— От министерства, — начал считать Лестрейндж. — От старого коменданта, который скрыл факт его побега. И от Паркина, который обнаружил его полгода назад и тоже это скрыл. Всё это может и должно быть выражено в штрафе.

— Я прослежу, — пообещал Сэвидж.

— Возможно, он поэтому и не сошёл с ума, — сказал Лестрейндж.

— Ну, я бы не был так категоричен, — тихо буркнул Сэвидж.

— Да нет, безумцем он не выглядит, — возразил Лестрейндж. — Его, конечно же, осмотрят, но мне кажется, безумия в нём нет.

— Дольф, — Сэвидж укрыл их заглушающими чарами — хотя, сказать по правде, все эксперты были заняты тритонами… или это всё же были саламандры? — и на них внимания не обращали. — Ты ни в чём не виноват. Абсолютно.

— Да я понимаю, — Лестрейндж поморщился.

— Дольф, как ты был должен угадать, что комендант скрыл побег? Ну сам подумай, — сказал Сэвидж настойчиво.

— Не знаю, — пожал тот плечами. — Как-то должен был. Аврор я или кто?

— Вот именно что ты аврор, а не прорицатель, — с нажимом проговорил Сэвидж. — Что есть — то есть. А он ответит.

— Ответит, — как-то очень задумчиво протянул Лестрейндж, и Гарри подумал, что, похоже, чья-то спокойная жизнь закончилась.

Они прилетели ближе к полудню, и когда оказались в министерстве, Сэвидж тут же усадил Гарри оформлять кипу документов и ушёл. И Гарри так и просидел над бумагами весь день, оформляя протоколы задержания, допросов, транспортировок и ещё кучу сопутствующей документации и проклиная тех, кто всё это придумал. Впрочем, разбирая протоколы, Гарри наткнулся на заключение легилимента — Деверилла — об изучении воспоминаний Джагсона, и долго и внимательно читал про изнасилования, налёты и про то, как тот отдавал некоторых задержанных тем членам Визенгамота, что сидели сейчас рядом с ним, в соседних камерах, и кого тоже ждал суд.

Прочёл Гарри и допросы егерей, некоторые из которых даже опознали, кроме уже более или менее известного, ещё одного сподвижника Джагсона, однако и они то ли не знали, то ли не захотели называть их имена, и толку от допросов было мало. Где их искать, через кого — никто так толком ничего и не сказал, что и не удивительно. Но хоть кого-то как-то опознали…

Зато домой Гарри в кои-то веки ушёл ровно в шесть — вернее, его просто выгнал Сэвидж, ещё раз напомнив выспаться и велев прийти завтра «попозже».

Встретил Гарри только Кричер: Джинни вновь была на сборах, Гермиона — на работе, ну и магазинчик Рона был пока открыт. Так что Гарри для начала пошёл в душ, потом то ли поужинал, то ли пообедал, лёг и почти сразу же уснул.

Следующий день принёс, наконец, новости: суд был назначен на следующую среду, двадцать седьмое ноября. Почему именно на среду, а не на понедельник, Гарри не знал, но версия Праудфута показалась ему достоверной: тот предположил, что за один день провести три заседания, конечно, невозможно, а вот в три дня — вполне. Наверное. По крайней мере, можно попытаться — и для того, чтобы никто из судей время не тянул, решили начать в среду.

— А может, просто звёзды так легли, — добавил Праудфут, и Гарри бы не удивился, если бы именно это оказалось правдой.

Которую они, конечно, не узнают.

Остаток этой недели и начало следующей прошли в подготовке к слушаньям и к разделению ролей, ну и, конечно, в бесконечных подколках Лестрейнджа на тему грядущего повышения в звании.

— Ты, главное, выбери, — советовал ему Праудфут, — за что ты хочешь повышение: за Джагсона или за убийц любовью.

— Я вообще не хочу, — отнекивался тот, неизменно слыша в ответ:

— А придётся!

— Ну тогда за Джагсона, — привычно говорил Лестрейндж. И лишь во вторник днём, когда они уже отдали все бумаги в суд, добавил: — А за убийц любовью надо Поттера повысить.

— Он стажёр! — напомнил Сэвидж, но Лестрейндж пожал плечами:

— Ну и что? Он Поттер. И он в самом деле много сделал. Это он ведь обратил внимание на несоответствия в деле Лилака. С него всё началось.

— Ему ещё полгода стажировки, — покачал головой Сэвидж. — Он нигде и не работал, кроме как у нас. Это не дело.

— Ну вот как раз пойдёт работать младшим аврором, — предложил Лестрейндж. — Были прецеденты.

И Гарри понял вдруг, что он всерьёз. И что вообще весь этот разговор всерьёз, и его действительно могут вот прямо сейчас… ну, может быть… наверное, уже с нового года возвести в авроры. Он замер на своём стуле, боясь пошевелиться и весь превратившись в слух.

— Ну, в принципе, — задумчиво проговорил Сэвидж, — он и в деле Паркина себя прекрасно показал.

— Поттер, что вы думаете об этом? — спросил вдруг Лестрейндж.

Гарри вздрогнул и медленно обернулся, раздумывая, стоит ли спросить: «О чём», или уж не делать вид, что ничего не слышал.

— Он за, — прокомментировал выражение его лица Праудфут.

— Я готов оформить представление, — сказал Лестрейндж. — Но вам решать. Подумайте и после суда скажите.

— Сэр, — медленно проговорил Гарри. — Плюсы очевидны, но ведь, вероятно, есть и минусы?

Лестрейндж вдруг ярко улыбнулся, и его лицо буквально осветилось и стало таким радостным, словно он сорвал джек-пот.

— Как посмотреть, — ответил он. — Поскольку вы стажировались лишь у нас, вам придётся поработать в остальных отделах. Но не по два-три месяца, а минимум по году — раньше вас никто не переведёт.

— Зато аврором, — подначил его Праудфут.

— Младшим, — добавил Сэвидж, добродушно улыбнувшись. — Подумай, — предложил он. — Время есть: представление в любом случае можно написать лишь после суда. Плюсы есть и минусы — смотри сам. В твоём деле это и так и так будет отражено.

И это был действительно соблазн! Гарри отчаянно хотелось стать аврором — младшим, да, но ведь аврором! А это значит — вести самостоятельно дела. Пусть сперва скучные и лёгкие, но всё же. С другой стороны, если он сейчас на это согласится, он застрянет в каком-нибудь другом отделе и неизвестно когда сюда вернётся. Это сразу после стажировки можно просто здесь остаться, а так придётся ждать, пока освободится место. Конечно, Гарри знал, что после войны многие из Аврората были уволены, и до сих пор не все места были заполнены, но… И ведь его никто не должен спрашивать — это дело добровольное, и Сэвидж делал это исключительно по доброй воле. Которой позже может и не быть…

С третьей стороны, ему ведь правда может где-нибудь ещё сильней понравится. Теоретически. Сам Гарри в это ни на миг не верил, но ведь так всё равно могло быть, верно?

Работать до конца дня толком Гарри не мог, но, к счастью, видимо, и Лестрейндж, и Сэвидж это понимали и гоняли его с мелкими поручениями, а потом отправили домой, велев явиться завтра в восемь в форме.

— И непременно выспись, — напутствовал его Сэвидж. — Завтра будет длинный день.

Легко ему было советовать! Гарри очень хотел посоветоваться с кем-нибудь — но с кем? Он знал, что ответит ему Гермиона — она, конечно, посоветует пройти всю стажировку до конца и скажет что-то вроде: «Гарри, ну это же всего полгода». И знал, что Рон, напротив, согласится с тем, что быть аврором — даже младшим — лучше. И что работать младшим аврором даже в других отделах в сто раз интереснее. А Джинни скажет: «Гарри, я не знаю. Правда. Если ты никак решить не можешь, ну подбрось монетку!» И они все будут по-своему правы, но что ему-то делать?

В конце концов Гарри решил пока что ничего и никому не говорить и самому решение не принимать. Впереди был суд, и до его окончания у Гарри было время всё обдумать.

Утром Гарри был на месте без десяти восемь. Хотя заседание суда было назначено на десять, Атриум уже был полон, и посетители всё прибывали. Аврорат тоже гудел, и большинство уже были на месте, а остальные появились буквально следом за Гарри — и ровно в восемь началось совещание у Робардса, где Гарри с облегчением узнал, что его сегодня не будут вызывать как свидетеля, и просто поставят в оцепление.

— Надеюсь, что мы всё успеем за один день, — сказал Робардс, и в его голосе не было уверенности.

— Постараемся, — пообещал Лестрейндж. — Тут, собственно, не так уж много: обвинение, показания сперва Тэмзин и девочек, потом мои — и, в целом, с первой частью всё. Затем, во-видимому, будет перерыв, после него я представлю воспоминания, показания менталиста и старые дела по изнасилованиям и налётам. Потом Амбридж и те четверо. Должны успеть.

— Ты оптимист, — возразил Праудфут. — Давай поспорим? Не успеем.

— Поддержу, — согласился Робардс и, улыбнувшись, попросил: — Джон, запишешь?

— Как всегда, по галлеону? — спросил Долиш, доставая свой блокнот.

Со всех сторон посыпались ставки, которые Долиш с какой-то невероятной скоростью записывал, умудряясь, кажется, не пропускать ни одной. Гарри тоже свою сделал, присоединившись на сей раз не к Лестрейнджу, а к Праудфуту и, похоже, к большинству. День, конечно, длинен, но как можно всё это успеть, Гарри искренне не представлял.