Middle (джен)

Новый год Гарри с Джинни встретили в Норе, а на следующее утро Гарри, проигнорировав слова Сэвиджа о выходном дне, явился в Аврорат. Было очень соблазнительно просто соврать Джинни, сказав, что это Флэк его когда-то отпустила первого, а Сэвидж никого не отпускал, но Гарри всё же сказал правду:

— Я хочу узнать, что там с заложниками, с арестованными, и поучаствовать в допросах. Меня и так вчера уже не допустили. Ты очень расстроишься, если я туда пойду?

— Только маме с папой не рассказывай, — попросила Джинни. — Пусть думают, что ты дома, и мы с тобою вместе.

— Не скажу, — он улыбнулся. — Но ты не расстроишься? Не сильно?

— Нужен ты мне, — фыркнула она настолько достоверно, что Гарри стало даже несколько обидно. Нет, он понимал, конечно, что Джинни шутит, но… уж очень правдиво это прозвучало.

— Что, совсем не нужен? — спросил он грустно, и Джинни, посмотрев на него, решительно ответила:

— Завтра? Абсолютно. У меня свой план.

— Но мы же собирались побыть вместе, — недоумённо проговорил он, и Джинни снова фыркнула:

— Так это когда… Ясно же было, когда ты продлил стажировку, что ты не усидишь дома, и первого же побежишь туда.

— Ясно? — переспросил Гарри с улыбкой.

— Абсолютно, — заявила Джинни и отправилась в душ, оставив Гарри раздумывать о том, действительно ли он настолько предсказуем, или Джинни так сказала просто чтобы не расстраивать его.

Этот же вопрос Гарри задал себе, когда, войдя в восемь утра первого января в отдел, услышал от Сэвиджа:

— Я тебе там на столе положил бланки для заявок — только принесли. Ты же знаешь: нужных зелий всегда меньше, чем заявок, так что тут кто успеет первым. Поторопись, пожалуйста.

— Сэр, вы знали, что я приду сегодня? — спросил Гарри, подходя к своему столу, на котором лежала внушительная стопка бланков.

— Я догадывался, — весело ответил Сэвидж, и Гарри его всё-таки спросил:

— Я так предсказуем, сэр?

— Ну видишь — угадал же, — отозвался Сэвидж. — Всё, работаем. Как закончишь, бегом их отнесёшь.

По сравнению со вчерашними анкетами заявки показались Гарри ерундой — тем более что он заполнил их уже так много, что мог бы делать это, кажется, с закрытыми глазами. Так что в девять он с бумагами уже стоял у нужного окошка, и в очереди оказался… нет, не первым — пятым. Что тоже было весьма неплохо.

В отдел он вернулся уже в двенадцатом часу — рекордно быстро, если вспомнить, сколько времени обычно занимало оформление заявок — и застал Сэвиджа развешивающим по всей комнате колдографии.

— Это наши заложники, — пояснил он. — Четырнадцать детей и девять взрослых. Уилдсмиты, — он показал на пять колдографий, на которых были изображены весьма привлекательный темноволосый мужчина лет сорока или пятидесяти с холёным аристократическим лицом, худая бледная брюнетка немного младше, очень красивая и с явно очень непростым характером. Мужчину Гарри помнил по заседаниям Визенгамота — не слишком хорошо, но достаточно, чтобы узнать. И весьма похожие на отца дети: два мальчика лет десяти-двенадцати и девочка помладше, наверное, лет восьми. — Ботты, — продолжал Сэвидж, демонстрируя ему колдографии полного улыбчивого лысоватого светловолосого мужчины примерно тех же лет, очень худой русоволосой женщины чуть помладше и их детей — четверых кудрявых круглолицых русоволосых мальчишек от, наверное, шести до двенадцати лет. — И Граннионы — старшая ветвь, — он указал на группу колдографий худого старика с длинным лицом и запавшими щеками, а также весьма похожего на него, но выглядящего, конечно, куда лучше и моложе мужчины лет пятидесяти с длинными густыми волосами, тёмными волнами обрамлявшими его такое же длинное, как у отца, лицо, и светловолосой миловидной женщины с большими зелёными глазами. Детей было трое: две девочки, похожих на отца, и мальчик, почти копия матери. Старшей было около четырнадцати, младшей — может быть, лет пять. — И, наконец, Граннионы-младшие, — представил Сэвидж, показывая на колдографию удивительно похожего на среднего из Граннионов мужчины — разве что волосы у него были острижены довольно коротко и имелась аккуратная и явно холёная бородка — и троих мальчишек лет, может быть, тринадцати, десяти-одиннадцати и восьми, весьма похожих на отца, и невероятно красивой, просто ангельского вида девочку лет пяти с каштановыми кудряшками и огромными ярко-голубыми глазами. — Мать осталась со своей рожающей сестрой — та с мужем тоже были приглашены, но роды начались немного раньше срока, — пояснил Робардс. — Даже думать не хочу, что было бы, начнись они чуть позже. Беременная заложница — хуже нет. Даже младенцы не идут в сравнение.

— Они в порядке, сэр? — спросил Гарри, разглядывая колдографии.

— Напуганы и злы, но, в целом, да, в порядке, — задумчиво ответил Сэвидж. — Целители утверждают, что с ними, как и с тобой, всё будет хорошо — даже с детьми, хотя они сильнее пострадали. Особенно самые младшие — они до сих пор в Мунго. Но поправятся, целители уверены. Ты сам-то как?

— Нормально, — пожал Гарри плечами.

— Кошмары снятся? — со знанием дела уточнил Сэвидж, и Гарри кивнул и отмахнулся:

— Да они мне и так снятся. Одним больше, одним меньше… Уингер сказал, к весне всё пройдёт.

— У меня в три встреча с Граннионами: надо же понять, как эти егеря вообще в дом попали, — предупредил Сэвидж, возвращаясь к работе.

— А кто «они», сэр? — Гарри оторвался от разглядывания колдографий.

— Двух мы условно знаем, — Сэвидж поднял со своего стола ещё две колдографии и повесил их отдельно. — А двух нет, — он поместил снимки ниже предыдущих. — Я поговорил с ними вчера — пока молчат, конечно. А Визегнамот соберётся только завтра… или послезавтра. Дадут согласие на легилименцию и веритасерум — будет проще.

— Дадут? — спросил Гарри, и Сэвидж хмыкнул:

— Это забота Уилдсмита. Но по опыту скажу, что да, дадут. Своих они весьма активно защищают.

— Можно мне с вами, сэр? — спросил Гарри, но Сэвидж, к его разочарованию, покачал головой:

— Не стоит. Это будет сложный разговор, присутствие стажёра на котором неуместно. Я после расскажу, — пообещал он и улыбнулся. — Ты, конечно, МКВ и всё такое, но всего лишь стажёр.

— МКВ? — тоже заулыбался Гарри.

— Мальчик-который-выжил, — пояснил Сэвидж, и Гарри рассмеялся. Всё-таки любовь авроров к сокращениям порою проявлялась самым неожиданным образом.

— Почитай пока… — начал было он, когда в дверь постучали, и высокий то ли женский, то ли детский голос произнёс:

— Можно войти?

— Заходите! — крикнул Робардс, одним взмахом палочки укладывая колдографии обратно в папку.

Дверь открылась, и на пороге появилась девочка лет девяти в синем пальто с пелериной и пушистой белой вязаной шапке с огромным помпоном.

— Здравствуйте, — сказала она. У неё было очень миловидное, но бледное лицо с красными и, кажется, заплаканными глазами и покрасневшим носом.

— Добрый день, мисс, — ответил Сэвидж. — Вы заблудились?

— Нет, — ответила она. — Я пришла сама. К вам. Мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто занимается убийствами.

— Тогда вы пришли по адресу, — ответил Сэвидж. — Пожалуйста, присядьте, — он придвинул к своему столу пустующее сейчас кресло Долиша и жестом подозвал Гарри. — Гарри, помоги мисс снять пальто — здесь жарко, — попросил он.

Гарри подошёл к девочке, принявшейся старательно расстёгивать пуговицы на пальто, под которым обнаружилось винно-красное шерстяное платье с тёмно-синим воротничком и такими же манжетами. Забрав его и шапку с шарфом, он повесил их на вешалку и присоединился к Сэвиджу — а девочка тем временем подошла к его столу и чинно села на край кресла, которое было слишком высоким для неё, так что ей приходилось тянуться, чтобы доставать хотя бы носками тёмных ботинок до пола. Её густые тёмные волосы были аккуратно заплетены в длинную, до пояса, толстую косу, которую она откинула назад. Сэвидж сел за стол и поставил рядом с собой увеличенный им стул, на котором Гарри и устроился.

— Расскажите, кто вы и что вас привело к нам, — очень дружелюбно проговорил Сэвидж.

— Мои родители считают, что наш старый кот убил мою тётю, — сказала девочка.

— Неожиданно, — Сэвидж достал из ящика чистый пергамент и Прытко Пишущее перо. — Но давайте для начала познакомимся, мисс. Я — старший аврор Роберт Сэвидж, это — стажёр Гарри Поттер. А вы?

— Элеонора Кларенс Хамбл, — представилась она.

— Итак, мисс Хамбл, вы сказали, ваши родители считают, что кот убил вашу тётю. Каким же образом? — серьёзно спросил Сэвидж.

— Они сказали, что во сне, — ответила она, и её светло-серые глаза заблестели от набежавших слёз. — Что он заснул на ней и задушил во сне. Но он не мог! — воскликнула она. — Он никогда бы так не сделал!

— Ваша тётя была больна? — спросил Сэвидж.

— Да, — девочка достала из кармана белоснежный отутюженный платок и промокнула им глаза. — Она почти совсем не двигалась — только пальцем на руке. Вот этим, — она подняла правую руку и показала им безымянный палец. — И немножко этим, — она показала и мизинец. — И всё. Она даже не могла жевать, и мама всю еду делала жидкой. Она сказала, что мистер Старди⁽¹⁾ лёг ей на лицо, и тётя не смогла повернуть голову. И задохнулась. А он уже старый и не проснулся. Теперь они хотят тоже его убить, — её лицо страдальчески исказилось, и она опять заплакала и снова прижала платок к глазам. — Но он не мог, — повторила она. — Правда не мог!

— Почему вы так считаете? — очень серьёзно спросил Робардс, и Гарри с грустью подумал, что в некоторые несчастливые случайности поверить просто невозможно. Но они бывают…

— Потому что он никогда не ложится на подушку, — ответила она. — Никогда. Он всегда спит только в ногах. Правда!

— Я вам верю, мисс Хамбл, — кивнул Робардс. — Почему же ваши родители так решили? Вы не знаете?

— Не знаю, — горько ответила она. — Но они хотят его убить, вы понимаете? Но он же не мог…

— А где сейчас мистер Старди? — спросил Сэвидж.

— Я его у подружки спрятала, — Хамбл серьёзно посмотрела на него. — Но сегодня вечером её родители вернутся и найдут его. И отдадут нам, потому что они его знают. Пожалуйста, сэр, вы можете доказать, что мистер Старди этого не делал?

— Пишите заявление, мисс, — сказал Сэвидж, доставая ещё один чистый лист пергамента, перо, чернильницу и придвигая всё это к ней. — Я не могу вам обещать, что докажу, что мистер Старди невиновен, но я обещаю, что мы разберёмся в том, что именно произошло.

— А что мне писать? — спросила Хамбл, нахмурившись.

— Я вам помогу, — пообещал Сэвидж. — Когда ваша тётя умерла?

— Утром, — Хамбл взяла перо. — Или ночью, я не знаю. Но мама нашла её утром, когда понесла зелья.

— Вы не помните, во сколько это было? — уточнил Сэвидж.

— В девять часов, — не задумавшись, ответила она. — Мама всегда даёт тёте зелья в девять часов утром, в три часа днём и в девять часов вечером. И ещё ночью.

— А как давно болеет твоя тётя? — спросил Сэвидж.

— Давно, — вздохнула Хамбл. — С прошлого лета. Не того, которое вот сейчас было, а другого. До него.

— Ты не знаешь, что случилось с тётей? — продолжал расспрашивать её Сэвидж, но на сей раз его ждала неудача:

— Нет, — покачала Хамбл головой. — Мы летом живём у бабушки, и когда мы вернулись, тётя уже болела.

— А «мы» — это кто? — уточнил Сэвидж.

— Я и моя сестра, — ответила она. — А Бартоломью уже взрослый и с нами живёт редко.

— Бартоломью — твой старший брат? — спросил Сэвидж, и она кивнула:

— Да, ему уже шестнадцать, — подтвердила Хамбл. — А Гвендолин тринадцать, и она говорит, что этим летом уже не будет жить «в этой глуши». А мне там нравится.

— У бабушки? — улыбнулся Сэвидж.

— Да. Там огромный лес! — она раскинула руки. — И мы с мистером Старди в нём всё знаем!

— А где вы сейчас живёте? — спросил Сэвидж.

— В Лондоне, — она вздохнула. — Ну, почти.

— Вам не нравится здесь? — понимающе спросил Сэвидж, и она помотала головой:

— Нет! Совсем нет!

— Я вас понимаю, — сочувственно проговорил Сэвидж. — А как вы добрались до нас?

— Автобусом, — она пожала плечами. — У меня и проездной есть. Школьный! Я же хожу в школу. Маггловскую.

— А как вы сюда попали? — продолжал расспросы Сэвидж. — В само министерство?

— Через будку, — в её голосе мелькнуло нетерпение, и она посмотрела на него немного… снисходительно. — Я тут была с родителями и знаю номер — шесть два четыре четыре два.

— Но родители не знают, что вы здесь? — полуутвердительно спросил Сэвидж.

— Нет, — она опять мотнула головой — видимо, для выразительности. — Они ищут мистера Старди.

— Ясно, — Сэвидж улыбнулся. — Что ж, пишите заявление… я вам помогу. А ты сходи в Мунго, — велел он Гарри. — Они должны были туда обратиться — если не найдёшь, к кому, поговори с патологами. Вам же, мисс, нужно будет вернуться домой, я вас провожу, так будет быстрее. И ждать нас, никому ничего не говоря. Или вас, наверное, уже ищут?

— Нет, — уверенно ответила она. — Я сказала, что пойду смотреть на ёлку на площади. Мама вспомнит про меня к обеду — это в час. Ещё нескоро.

— Нескоро, — задумчиво повторил Сэвидж и посмотрел на Гарри: — Ты ещё здесь?

— Уже нет, сэр, — тот быстро встал. — Уже иду, сэр.

— Поторопись, — Сэвидж выразительно глянул на часы и показал Гарри на пальцах «три», напоминая о встрече с Граннионами. — А вы, мисс, берите перо, я вам помогу составить заявление.

Гарри уже дошёл до двери, когда остановился и спросил:

— А как зовут вашу тётю? Мисс Хамбл?

— Ариэль, — обернулась к нему девочка.

— Фамилия у неё такая же? Хамбл? — уточнил Гарри.

— Нет, — ответила она. — Тётю зовут Ариэль Уисп.

Гарри, почти открывший уже дверь, замер и услышал, как поперхнулся Сэвидж.

— Мисс Хамбл, — спросил он, — а Кеннилуорти Уиспа вы знаете?

— Да, — легко ответила она. — Это дядя Уорти, он так говорит называть себя. Он тётин брат.

Гарри тоже его знал. Впрочем, кто из любителей квиддича не знал Кеннилуорти Уиспа, который по своей известности мог поспорить с незабвенным Локхардом? Писал он, правда, о квиддиче, но делал это ничуть не менее — а на взгляд Гарри, так и более — увлекательно.

— Гарри, — голос Сэвиджа прозвучал вроде бы вполне обычно, но Гарри хорошо различил в нём напряжение, — опроси в больнице всех, если понадобится, но найди целителя, к которому обратились Хамблы. И приведи его сюда.

— Есть, сэр, — ответил Гарри и почти побежал в Мунго.

1) sturdy — крепкий, здоровяк.

Вернуться к тексту