Middle (джен)

В этот момент Гарри поймал себя на остром желании арестовать обоих. И пусть посидят в камерах до завтра — а они с Сэвиджем пойдут домой. И когда Гарри услышал невозмутимое:

— Тогда вы тоже пойдёте с нами, — ему пришлось изо всех сил сжать губы, чтобы не улыбнуться.

— Я пойду, — ответила она. — А Барти идти незачем.

— Пойдём все вместе, — ответил Сэвидж.

— Но зачем? — запротестовала она. — Я же сказала — Барти не при чём! Я убийца!

— Мы всё равно должны его допросить, раз выдвинули обвинение, — спокойно пояснил ей Сэвидж. — Ваши палочки, пожалуйста, — он протянул ей руку, а Гарри подошёл к бледному, отчаянно потеющему Бартоломью и повторил:

— Вашу палочку, пожалуйста.

— Не дам, — тот бросил быстрый взгляд на изголовье кровати, и Гарри, шагнув вперёд, загородил ему туда дорогу.

— Я могу забрать и сам, — сказал он. — Но будет лучше, если вы её отдадите.

— Я ничего не сделал! — почти панически воскликнул Бартоломью. — Мама же сказала!

— Значит, через пару часов вы сюда вернётесь, — успокаивающе проговорил Гарри.

— Почему тогда вы не арестовываете моего отца? — нервно спросил Бартоломью. — Раз должны всех опросить? Сестёр? А дядю? Потому что он известный?

— Мы допросим всех, — заверил его Гарри. — Но сейчас обвинение выдвинуто против вас, и мы должны доставить вас в Аврорат.

— Я всё равно напишу жалобу, — сказала миссис Хамбл, отдавая свою палочку Сэвиджу. — И Уорт напишет. И не только жалобу! Он пойдёт в «Пророк» — он вам такой скандал устроит! Вас уволят, ясно? — спросила она очень зло.

— Да, мэм, — невозмутимо кивнул Сэвидж.

Они вышли в коридор, все четверо, и увидели стоящих там обеих девочек — в обычных платьях, не в пижамах — и мистера Уиспа.

— Эва, — недоверчиво проговорил он, глядя на сестру. — Нет, ты не могла.

— Ты ничего не понимаешь, — отрезала она. — Ты…

А Гарри смотрел не на него, а на Элеонору. Нет, она не плакала — бледная, со сжатыми губами, она смотрела на свою мать, и Гарри буквально чувствовал всем своим существом, как рушится сейчас весь её мир.

— Обвинение предъявлено мистеру Бартоломью Хамблу, — не выдержав, перебил её Гарри.

— Силенцио, — произнёс и Сэвидж, наложив заклятье на обоих арестованных. — Вам сейчас нельзя ни с кем общаться. Мистер Уисп, мы будем держать вас в курсе расследования, — пообещал он и снова обратился к арестованным. — Идёмте.

Они пошли к лестнице, а Гарри, задержавшись, поймал взгляд Элеоноры и покачал головой. Он, конечно, понимал, что она в любом случае будет себя винить, но ему казалось, что ей всё же будет легче знать, что в тюрьму она отправила не мать. Ему было противно от самого себя за такие мысли, но это ведь могло быть правдой. И на что ещё ему было надеяться?

А что, если миссис Хамбл сказала правду? Так ведь тоже могло быть. Или они это сделали вдвоём? А следы… ну, могли же они подстраховаться. Придумать такой вот хитрый план… сейчас у сына обнаружится железное алиби, и их придётся отпустить…

Прежде чем аппарировать в Аврорат, Сэвидж с Гарри сняли купол и убрали стену — а затем, подхватив арестованных, отправились назад. В министерстве было тихо и полутемно, лишь дежурный скучал на своём месте, и даже, кажется, обрадовался мимолётному развлечению в виде авроров с арестованными.

Допрос Сэвидж начал с Бартоломью, отправив его мать пока что в камеру предварительного заключения.

— Итак, мистер Хамбл, — начал Сэвидж, кладя руки на стол и сплетая пальцы. — Давайте установим, как вы провели прошедшие сутки. Начнём с новогодней полуночи.

— Я не делал ничего, — быстро сказал тот. — Мама же призналась.

— Да, я понимаю, — вполне благожелательно кивнул Сэвидж. — Однако всё нужно сделать как положено. Постарайтесь вспомнить. Итак, полночь с тридцать первого декабря на первое января. Где вы были?

— Дома, — тот нервно пожал плечами. — Мы все отмечали новый год.

— Мы — это кто?

— Ну я, родители и сёстры. И Дениз, — он нахмурился.

Это была самая нудная часть допроса. Необходимая, конечно, Гарри это понимал, и знал, почему Сэвидж словно бы нарочно подчёркивает скучность и рутинность этой процедуры, но веселей ему от этого не становилось. К тому же у него перед глазами стояло бледное лицо Элеоноры, и он всё пытался подобрать какие-нибудь слова, чтобы объяснить ей, что она ни в чём не виновата — и, вспоминая себя в её возрасте, понимал, что у него ничего не получается.

Сэвидж неспешно продолжал допрос, из которого пока что рисовалась почти идиллическая картинка новогоднего ужина: вот все, кроме Элеоноры, выпили пунша, вот доели индейку с каштанами и съели яблочный пирог… Вот разошлись по своим комнатам около часа ночи — вернее, девочек отправили спать, и сам Бартоломью со своей подругой тоже ушли спать… ну, то есть как спать… ей постелили в комнате Элеоноры, а её отправили к сестре — так-то у каждого из Хамблов была своя комната, но гостевых в их доме не было, так что в случае, если кто-то из гостей вдруг оставался на ночь, младшую сестру переселяли к старшей.

— И мисс Элтон оставалась в этой спальне до утра? — чуть улыбнулся Сэвидж, и несколько уже успокоившийся Бартоломью хмыкнул:

— Вам шестнадцать было?

— Это было так давно, — улыбнулся Сэвидж шире, — что я уже не помню. Но, по-моему, в то время у меня не ночевали девушки.

— Ну а если б — вы бы что, прям так и спали? По соседним спальням? — ухмыльнулся Бартоломью. — Это для приличия — мама, ну… она такая.

— Я спрошу прямее, — не отставал от него Сэвидж. — Вы провели ночь вместе с мисс Элтон?

— Провели, — как-то масляно ухмыльнулся Бартоломью. Он, кажется, почти что успокоился, и его поведение с каждой минутой становилось всё более развязнным.

— Итак, ваши родители остались вдвоём в гостиной, — начал перечислять Сэвидж, — сёстры ушли спать, а вы с мисс Элтон пошли к вам в комнату… кот где был? — как-то мельком уточнил он в этом месте.

— Да фиг знает, — пожал плечами Бартоломью. — Наверное, у мелкой. Он вечно за ней таскается.

— У Элеоноры? — Сэвидж глянул на него. Бартоломью кивнул, Сэвидж кивнул тоже и продолжил: — Когда вы ушли к себе?

— Где-то в полвторого. И что было дальше, я не знаю, — он игриво подмигнул. — Мы… мы были заняты. Немного. До утра.

— Во сколько вы заснули? — Сэвидж ответил ему вежливой улыбкой.

— Даже не знаю… в пять? В шесть, может… а потом мама нас разбудила. Заколотила в дверь, хорошо хоть не вошла. Хотя я заперся, конечно, но с неё и выбить станется. Она такая, — он сам себе кивнул.

— Во сколько? — деловито уточнил Сэвидж.

— Да не помню… в девять где-то. Ну, чуть позже.

— Что она вам сказала?

— Что тётка померла, — Бартоломью вновь пожал плечами. — И что мне надо Дениз проводить быстрее. Ну, я проводил.

— Когда?

— Да я не помню! — возмутился Бартоломью. — Ну, пока мы собрались… наверно, в полдесятого.

— Вы её проводили домой? — спросил Сэвидж, и Бартоломью посмотрел на него как на идиота:

— Зачем? И как? Отвёл к камину, попрощался… зачем мне с ней идти?

— И правда, — согласился Сэвидж. — Что было потом?

— Мать собрала нас с мелкими, сказала про кота, послала нас его ловить, потом велела мелкой выметаться.

— Кому из двух? — конечно, Бартоломью говорил об Элеоноре, Гарри был уверен, но для протокола это нужно было уточнить.

— Да Норе — Гвен-то что? — дёрнул плечами Бартоломью. — Она же чокнутая — обожает этот меховой мешок больше всех нас вместе взятых!

— Вы кота не слишком любите, — полуутвердительно спросил Сэвидж.

— Да за что его любить? — скривился Бартоломью. — Орёт, жрёт, срёт, шерсть везде лезет — тьфу! Царапается ещё… да его уже все ненавидят, кроме мелкой!

— Так зачем вы его держите? — спросил Сэвидж.

— Так он тёткин, а не наш! Это же её дом — родители оставили, вместе с этим… с котом. Она его тоже обожала. Что мы сделаем?

— Так кот принадлежал мисс Уисп, — переспросил Сэвидж.

— Ну да, — Бартоломью скривился. — Вообще, он ещё деду с бабкой принадлежал, но его после их смерти никто не захотел брать, и вот взяла тётка.

— Почему не захотел? — уточнил Сэвидж, и Бартоломью пожал плечами:

— Кому нужен этот меховой мешок? Он уже тогда был немолодой и вредный, а сейчас вообще. И вот наконец… — горячо начал было он и осёкся.

— Что «наконец»? — переспросил Сэвидж, и Гарри увидел в его глазах неподдельный интерес.

— Да кончилось всё, — буркнул Бартоломью.

— Значит, кот принадлежал вашей тёте, — подытожил Сэвидж, — и никто из вас его не любил. Поэтому его и выбрали в качестве орудия?

— Наверное, — буркнул Бартоломью.

— Понимаю, — кивнул Сэвидж. — Но мы отвлеклись. Итак, в половине десятого вы проводили мисс Элтон. Где был в это время ваш отец?

— Да дрых, конечно, — уверенно ответил Бартоломью. — Он вообще-то до полудня не встаёт. И праздник же.

— Он много выпил накануне?

— Он вообще пьёт много, — фыркнул Бартоломью. — И дрыхнет после. Вы же его разбудили, да?

— Мне тоже так показалось, — согласился Сэвидж. — Что вы делали потом?

— Не знаю, — опять пожал плечами Бартоломью. — Завтракал… Потом доктор Бёрк пришёл, мы говорили… потом доспать пошёл. И вы пришли.

— То есть, — уточнил Сэвидж, — вы спали, когда мы пришли?

— Ну да, — подтвердил Бартоломью. — Я в шесть утра лёг!

— Да, понимаю, — сочувственно проговорил Сэвидж. — Что ж, я думаю, что мы закончили. Вам придётся ещё немного подождать — мы вас проводим в камеру. Допрос закончен в девять часов одиннадцать минут.

Проводив Бартоломью Хамбла в камеру, Сэвидж спросил Гарри:

— Что ты думаешь?

— Пока не знаю, — признался Гарри. — Похоже, что с матерью они не договорились.

— По поводу того, когда и где он был? Похоже, — согласился Сэвидж. — Очень непрофессионально.

— И хорошо же? — улыбнулся Гарри.

— И обычно, — сказал Сэвидж. — На самом деле люди часто делают очень глупые ошибки — особенно если всё происходит спонтанно. Кое о чём они договорились, а это упустили. А может быть, вообще забыли… убийцы часто нервничают и совершают глупые ошибки. Порой на диво глупые. Но какие интересные детали выясняются, однако, — пробормотал он и пошёл за миссис Хамбл.