Middle (джен)

Янус Тики посмотрел на Гарри очень благожелательно и кивнул.

— Вы сейчас сказали, что авроров пожизненно здесь лечат бесплатно, — Гарри сделал паузу, и Тики кивнул вновь. — Но Лонгботтомы ведь тоже авроры. Почему тогда на них это не распространяется?

— Это правило ввели недавно, — ответил Тики. — Только после войны. Поэтому…

— Но это же несправедливо! — воскликнул Гарри и заметил краем глаза, что сидящий рядом с ним Шеклболт почему-то улыбнулся, а на лице располагавшейся напротив Джонс возникло выражение крайнего внимания.

— Ну, это ведь не мы решаем, — развёл руками Тики. — Вернее, не только мы. Министерство предложило это, и мы…

— Но подождите, — Гарри так разволновался, что даже перебил — невежливо. — Не важно, кто это предложил, но ведь это должно распространятся на каждого аврора! Не только на тех, кто им является сейчас, но и на тех, кто ушёл или, как Лонгботтомы… они же даже не на пенсии были и не в отпуске! А теперь выходит просто свинство: значит, те, кто был аврором на какое-то число, получают эту привилегию, а те, кто был до них — как будто бы ущербные? Не заслужили? Да мне стыдно будет пользоваться этим!

— Но… — Тики как-то растерянно посмотрел сперва на Шеклболта, а затем на Джонс, но те — оба, словно сговорились — ответили ему чрезвычайно внимательными и заинтересованными взглядами, и у Гарри вдруг возникло смутное ощущение, что его то ли используют, то ли… опять же используют, предварительно загнав в ловушку. Или ему уже чудятся заговоры там, где их в помине нет…

— Вообще он прав, — сказала Джонс. — На самом деле выглядит довольно некрасиво. Но в то время в этом был резон! Однако же сейчас мы можем спокойно всё обдумать — в конце концов, в законе ведь есть оговорка об увольнениях.

— Оговорка есть, — подтвердил и Шеклболт. — Честно говоря, я поддержал бы предложение Поттера.

— Именно сейчас, — добавила Джонс, — это можно было бы подать очень красиво. На пресс-конференции. И Визенгамот бы не осмелился оспорить.

— Хм? — вопросительно проговорил Тики, почесав висок.

Ощущение, что Джонс и Шеклболт разыграли эту сцену как по нотам крепло в Гарри буквально ежесекундно. Хотя кто сказал, что они не могли сымпровизировать? С их-то опытом… Эта версия происходящего понравилась Гарри куда больше, и он решил, что, если не получит явных доказательств противного, будет придерживаться именно её.

— Очень просто, — оживлённо проговорила Джонс. — Когда Поттер вам торжественно передаст перстень и откажется от вознаграждения в вашу пользу, вы растрогаетесь и скажете, что Мунго чрезвычайно обязан аврорам и хочет исправить невольную несправедливость, совершённую несколько лет назад. Что останется Визенгамоту?

— Хм, — повторил Тики. — А пожалуй. Да, будет забавно поглядеть на них, — он улыбнулся. — Не такие это и большие деньги… но тогда вы снова остаётесь без награды, — сказал он неожиданно лукаво, и Гарри понял, что опять запутался. Тики словно вместе с Джонс и Шеклболтом играл в игру «обмани Визенгамот» — и снова с его, Гарри, помощью!

— Я переживу, — заверил его Гарри. — Мне хватит одной славы. И потом, я уже…

Удар Шеклболта попал точнёхонько по щиколотке — и это было больно, так что Гарри даже задохнулся. А Шеклболт тут же сказал с доброй усмешкой:

— Да-да, мы знаем: восстановление несправедливости — лучшая награда. Не поднять ли нам бокал за это? — спросил он, оглядывая стол.

— Отличная идея! — подхватил Тики и трижды очень быстро хлопнул в ладоши, уложив все три хлопка, кажется, в одну секунду. Рядом с ним тут же возник эльф — в такого же лимонного цвета, как и мантии целителей, наволочке и, выслушав тихое распоряжение, исчез и буквально через несколько секунд вернулся с бутылкой огденского — Гарри таких даже не видел никогда, но выглядела та ужасно дорого — и стаканами. Разливал тёмный — куда темней обычного виски — напиток сам Тики, и он же, встав, произнёс нечто вроде тоста: — За вашу долгую счастливую жизнь и карьеру, мистер Поттер!

Шеклболт и Джонс тоже встали, и Гарри, разумеется, не оставалось ничего, кроме как подняться и вместе со всеми выпить. О! Он никогда прежде не пробовал подобного: это, безусловно, был самый превосходный, просто идеальный виски из всех, что когда-то попадали ему в рот.

— А? — весело спросил Тики, ставя опустевший стакан на стол. — У кого что?

— Секрет, — не менее весело ответил Шеклболт. — И ты не говори, — сказал он Гарри. — А то больше никогда такого не почувствуешь.

— Я не понял, — легко признался Гарри. В конце концов, он никогда не пытался изображать из себя всезнайку.

— Это особенный сорт виски, — пояснил Шеклболт. — Идеальный — каждый раз для каждого из пьющих. Но если описать букет кому-нибудь, то больше его не почувствуешь — такие чары.

— Зато почувствуешь что-нибудь ещё, — сказал Тики. — Однако время, — добавил он, глядя на часы. — Сейчас уберём запах — и спустимся к нашей любимой прессе, — он взялся за палочку. — Не будем забивать это прекрасное ощущение зельями — воспользуемся чарами, — он указал палочкой сначала на свои губы, затем — на Джонс, на Шеклболта и на Гарри. — Не научу, — ответил он на его невысказанный вопрос. — Увы, но эти чары мы не разглашаем. Впрочем, приходите, если что — всегда вам помогу, — добавил он, подмигивая Гарри. — Пойду вперёд, — сказал он, с явным сожалением возвращая кольцо Шеклболту. — Приходите через минуту.

Едва Тики вышел, Гарри повернулся к Джонс и спросил:

— Вы же нарочно всё это устроили?

— Что конкретно? — осведомилась она с тем самым внимательным выражением, которое теперь уже не могло Гарри обмануть.

— Отправили меня к Фробишеру. Вы знали, что так будет?

— Не буду врать, — усмехнулась Джонс. — С вашей удачей, Поттер, вам должно было повезти. Раз профессионализм не помог, оставалось надежда на удачу. И, как видите, сработало.

— А если бы нет? — наверное, это был дурацкий вопрос, потому что Джонс он явно развеселил:

— Ну, нет так нет. Мы ничего не потеряли бы. Но ведь получилось же.

— Я тебе прозвище придумал, — заявил Шеклболт. — Ты нюхлер.

— Тогда я должен украсть ваши часы, сэр, — ответил Гарри.

— Кради, — засмеялся Шеклболт, подёргав за свисающую из кармашка золотую цепочку.

— Я в Азкабане был совсем недавно, сэр, — с улыбкой возразил Гарри. — Не могу сказать, что тороплюсь туда вернуться.

— Молодёжь, — покачал головой Шеклболт, посмотрел на часы и скомандовал: — Пора. Гарри, пожалуйста, порадуй прессу. Держи, — он вручил ему кольцо.

— Стоп, — Джонс подошла к Гарри и принялась быстро и очень ловко приводить его в порядок, указывая палочкой то на его волосы, то на мантию, то на ботинки. — Парадная фотосессия, конечно, будет вечером, — добавила она, — но и нынешние колдографии должны быть всё-таки приличными.

— Фотосессия? — переспросил Гарри.

— А ты как хотел, — Шеклболт хлопнул его по плечу. — Событие-то историческое. Не то что арест каких-то Пожирателей, а возвращение известнейшего артефакта. Это как вернуть меч Гриффиндора, — многозначительно добавил он. — Твоё имя останется в истории теперь не только как победителя Волдеморта, но и как того, кто вернул пропавшее кольцо святого Мунго.

— Честно говоря, такая слава нравится мне больше, — улыбнулся Гарри. — Но ведь это в самом деле вышло случайно. Я просто пытался выменять у пикси бусину.

— Кстати, пожалуйста, никаких деталей, — спохватился Шеклболт. — Ссориться с Фробишером нам совсем не нужно.

— Тайна следствия, — язвительно прокомментировал Гарри.

На самом деле, его вся эта история, скорей, смешила. Конечно, эту неожиданно свалившуюся на него славу Гарри считал не особенно заслуженной — но, по крайней мере, ему никто не приписал чужих заслуг. Да, ему просто повезло — но, в конце концов, это была его удача. И он же в самом деле придумал, как договориться с пикси! В конце концов, удача при расследовании тоже важна, и никто и никогда её не думает стыдиться.

Так что пресс-конференция вышла, на взгляд Гарри, идеальной. Тики был растроган и восторжен, Шеклболт — горд и рад, Джонс — деловита и довольна, а Гарри — скромен и великодушен. Сцену с отказом Гарри от вознаграждения и с душевным порывом Тики, предложившим в ответ исправить, несомненно, случайно допущенную несправедливость, они разыграли идеально — даже Скитер, кажется, прониклась моментом и если не растрогалась, то, во всяком случае, весьма успешно это изобразила.

Сцена с надеванием кольца на палец Тики Гарри по-настоящему тронула: когда кольцо оказалось наконец на основании большого пальца правой руке, оно ослепительно-ярко вспыхнуло бело-голубым светом, и Гарри увидел, как в глазах Тики блеснули слёзы. Блистали вспышки колдокамер, вокруг все аплодировали, и если во взглядах журналистов и колдографов ясно читалось любопытство, то в глазах собравшихся здесь колдомедиков и медиковедьм сияла искренняя радость. И когда пресс-конференция закончилась, и они окружили Гарри, благодаря и пожимая его руки, тот растрогался по-настоящему.

— Теперь они тебя, если придётся, с того света вытащат, — шепнул ему Шеклболт. — И твоих близких тоже. И это не купить ничем. Скажи им о Лонгботтомах. Сейчас.

Возможно, если бы Гарри успел задуматься, он постеснялся бы, но он не успел и назвал их имя прежде, чем сообразил, что правильно бы было, вероятно, сперва спросить согласия Невилла и его бабушки. Оставалось лишь надеяться, что они не слишком разозлятся на него за подобное самоуправство, ну и написать им… а лучше бы зайти. Сразу, как только он освободится.