Middle (джен)

Когда после совещания весь отдел Особо тяжких преступлений собрался у себя и все вдоволь наобнимались с Лестрейнджем, Гор спросила:

— И надолго тебя в стажёры?

— До переаттестации, — ответил Лестрейндж. — Но у меня перерыв меньше полугода — мне нужно просто сдать экзамены, а перед этим отработать минимум две недели стажёром. Если я всё сдам с первого раза, вернусь уже аврором.

— Старшим, — возразил Сэвидж, и Лестрейндж несколько скептически вскинул брови:

— Смотря как сдам.

— Давай сразу на главного? — предложил Праудфут. — И Гавейн счастлив будет.

— Мне фамилия не позволяет, — усмехнулся Лестрейндж — и Гарри вдруг словно обожгло.

Письмо!

Письмо от Рабастана Лестрейнджа! О котором Гарри забыл напрочь! Он посмотрел на Лестрейнджа. А можно отдавать его ему? Сейчас? Или пока что рано?

Лестрейндж, поймав взгляд Гарри, истолковал его по-своему и успокаивающе кивнул, словно говоря, что помнит, и они обязательно поговорят.

— Вы расскажете мне вкратце, что тут происходило, пока меня не было? — спросил Лестрейндж, и в кабинете вдруг повисла тишина. — Я здоров, — с мягким нажимом проговорил он. — Без всяких скидок. Мы проверяли.

— Ну, — Сэвидж преувеличенно шумно выдохнул, — у нас тут происходило разное.

Он умолк, и Лестрейндж усмехнулся:

— Я даже не знаю, как продемонстрировать степень моего душевного здоровья.

— Во-первых, мы закончили дело дома с куклами, — вмешалась Гор. — Если в двух словах, то это была семейная игра Розье — части их семей из разных стран соревновались так. Если хочешь, я закажу дело — почитаешь.

— Розье, — повторил Лестрейндж. — Старые традиции сильны… Да, хочу.

— Традиции? — с любопытством переспросила Гор.

— В старых семьях иногда бывают очень странные обычаи, — ответил Лестрейндж.

— У вас тоже? — спросила Гор, и Гарри увидел, как напрягся Сэвидж.

— Не настолько, — улыбнулся Лестрейндж. — У нас детей учат убивать разве что рыбу.

— И играть на музыкальных инструментах, — подхватил Праудфут.

— И это тоже, — согласился Лестрейндж. — Но это как раз банально… на оригинальность тянет разве что бретонский. В общем, по сравнению с Розье семья у нас, похоже, скучная, — он улыбнулся. — Что ещё у вас случилось?

— У нас тут поймался… кое-кто. Ты помнишь дело Каплана?

— Н-нет, — подумав, возразил Лестрейндж. — Напомни?

— Альфонс Каплан — сотрудник Отдела тайн, — сказал Праудфут. — Его нашли как будто смятым и засунутым в корзину для бумаг.

— А, помню, — с некоторым удивлением ответил Лестрейндж. — Что, нашли убийцу?

— Лучше, — усмехнулся Праудфут. — Нашли самого Каплана.

— Это как? — заинтригованно спросил Лестрейндж.

Историю Каплана — а также и Мальсибера, и Эйвери — Лестрейндж выслушал очень внимательно и на удивление спокойно: по крайней мере, не бледнея и не скрежеща зубами, не пытаясь побежать куда-то и так далее. Он просто слушал, иногда кивая, и когда Сэвидж закончил, проговорил, качая головой:

— Невероятная история. Дело засекречено?

— Поговори с Гавейном, думаю, он тебе добудет, — сказал заметно успокоившийся Сэвидж.

— Поговорю, — кивнул Лестрейндж. — Я же сказал, что в порядке, — добавил он с чуть заметным упрёком. — Мальсибер, значит, выкрутился… я не удивлён.

— Ты ведь знал его? — с откровенным любопытством спросил Праудфут.

— Не очень хорошо, — возразил Лестрейндж. — Мальсиберы немного… — он задумался. — Не то чтобы не нашего круга, скорее, у нас просто были разные друзья. Но мы встречались иногда, конечно. Он был милым мальчиком… но менталисты — это очень своеобразные люди. Я его плохо выносил.

— Почему? — с интересом спросил Праудфут.

— Он был очень непосредственным, — подумав, сказал Лестрейндж. — Я бы сказал, слишком. Обаятельным, конечно, но его было невероятно много, и он имел обыкновение совать нос куда можно и нельзя. Меня это утомляло. Но, честно говоря, я удивился, когда его арестовали. Я как-то не ожидал, что его отец окажется таким кретином. Он никогда не производил ощущения маньяка.

— Почему маньяка? — не удержался Гарри.

— Кем нужно быть, чтобы отдать своего ребёнка, причём единственного, Волдеморту? — ответил вопросом Лестрейндж. — Он ведь тоже менталист… был — он не мог не понимать, кто это такой. Отдал — а потом умер от горя. Вместе с женой.

— Как это? — Гарри даже подался вперёд.

Сэвидж коротко и громко выдохнул, зло и неприязненно, а Лестрейндж сказал:

— Я не знаю деталей. Я видел на суде старших Мальсиберов — они действительно были буквально убиты горем. Знаю, что Франческа забеременела через пару лет, но ребёнка не сумела доносить, совсем немного, и умерла в родах, и муж умер вместе с ней. Знаю, что они почти что не показывались на людях после того, как их сын сел в Азкабан. Но не знаю, понимали ли они, что сделали из него чудовище. И не знаю, понимал ли Ойген, кем он вырос. Сейчас-то понимает, вероятно, — добавил он как-то задумчиво.

— Ты его словно жалеешь, — проворчал Сэвидж.

— В некотором смысле, — согласился Лестрейндж. — В детстве он был… — он задумался. — Хотел сказать «добрым», но это не совсем точно. Он был светлым, лёгким, но каким-то… м-м… отстранённым, что ли. Легкомысленным. Как бабочка. Но вот жестокости в нём не было — я думаю, родись он в другой семье, он не оказался бы у Волдеморта и чудовищем не стал. Он ведь здесь?

— Хочешь поболтать? — буркнул Сэвидж. — Как стажёр имеешь право.

— Не знаю, — возразил Лестрейндж. — Возможно. Но вот с Эйвери бы я и вправду встретился бы.

— Они будут здесь до лета, полагаю, — сказал Сэвидж. — Так, по крайней мере, думает Гавейн. Серые их так просто не отпустят.

— Ты мне это рассказать боялся? — Лестрейндж посмотрел на Сэвиджа, и тот кивнул, а потом, хмыкнув, признал:

— Я рад, что я ошибся.

— Но за бумаги ты меня засадишь всё равно, — утвердительно проговорил Лестрейндж, и все рассмеялись.

— За бумаги тебя Флэк засадит, — возразил Сэвидж. — А тебе я даже дело дам, — он гадко ухмыльнулся, и Гарри прямо физически ощутил, что всё действительно вернулось на свои места. И Лестрейндж действительно в порядке.

— Дай что-нибудь попроще, — улыбнулся Лестрейндж, и Сэвидж достал из ящика стола папку.

— Вот, — он переправил её к Лестрейнджу. — Куда уж проще.

Лестрейндж открыл папку, начал читать дело, и его брови медленно и, честно говоря, несколько картинно поползли вверх.

— Ты серьёзно? — спросил он, поглядев на сидящего с подчёркнуто нейтральным выражением лица Сэвиджа.

— Кто-то должен взять его, — ответил он. — Я считаю, это дело как раз для стажёра. Возможно, двух, — он выразительно посмотрел на Гарри, и тот тут же сказал:

— Я готов, сэр!

— Вот и помоги товарищу, — кивнул Сэвидж. — Работайте.

— Ты как будто бы нарочно ждал, — сказал Лестрейндж, кладя папку на стол и делая знак Гарри подсесть к нему.

— Кстати, — спохватился Сэвидж. — Как только вернёшь звание аврора — забирай наставничество.

— А вы что думаете? — Лестрейндж посмотрел на Гарри. — Вам решать, с кем вы останетесь.

— Мы это уже обсуждали, — Сэвидж не дал Гарри рта раскрыть. — С тобой. И учти: Гарри был так добр, что остался ещё на год. Так что в следующем у тебя, возможно, будет полтора стажёра: Гарри пойдёт к соседям, но наставником-то ты всё равно останешься.

— Вы остались ещё на год? — переспросил Лестрейндж, пристально глядя на Гарри.

— Ну… да, — Гарри ужасно смутился, сам не зная, почему. — Я просто…

— Спасибо, — Лестрейндж протянул ему руку, и Гарри пожал её, ощущая, что краснеет, и отчаянно желая, чтобы этот странный разговор скорей закончился. Но ему, конечно же, не повезло: Лестрейндж, извиняющейся кивнув всем остальным, накрыл из звукозащищающими чарами, и сказал: — Не то чтобы я не ожидал от вас такого. Но я вам благодарен.

— Ну, зато я в следующем году спокойно пройду стажировку не в сжатом виде, а как полагается, — ответил Гарри. — Я никуда не тороплюсь.

— Разумно, — согласился Лестрейндж. — Я хотел вас поблагодарить. За Миллисент.

— Я её совсем немного видел, — возразил Гарри. — Честно говоря…

— Вы нашли ей старшую подругу, — мягко перебил Лестрейндж. — Мисс Элеонору Хамбл. Это дорогой подарок.

— Мне просто повезло, — так значит дети подружились. А Гарри так и не спросил об этом Андромеду…

— Вам вообще везёт, — заметил Лестрейндж. — Везение, конечно, дело случая, однако то, как использовать его — уже ваша воля. И я вам благодарен. А теперь давайте к делу, — он положил ладони на папку. — Там…

— Сэр, я должен вам сказать, — перебил Гарри. Лестрейндж вопросительно на него посмотрел, и Гарри продолжил: — Я должен вам отдать одно письмо. Но я… я обещал, и…

— Дайте угадаю, — Лестрейндж сплёл пальцы, и на его лице появилось задумчиво-снисходительное выражение. — От моего младшего брата.

— Да, сэр, — удивлённо согласился Гарри. — Только оно дома… как вы…

— Это легко, — ответил Лестрейндж. — Что вас ещё могло смутить до такой степени? И кто ещё мог выбрать вас совой? Отдайте и не бойтесь. На самом деле я в какой-то мере даже ждал этого. Очень в его стиле. Завтра принесёте, — он подбадривающе улыбнулся и открыл папку. — Итак, займёмся этим, — он улыбнулся и, открыв папку, придвинул её Гарри.