Middle (джен)

Сэвидж тяжело и явно напоказ вздохнул.

— Я борюсь с сильнейшим желанием наложить на тебя серьёзное взыскание за беспечность.

— Наложи, — согласился Лестрейндж. — Но лучше штраф: всё польза министерству. Пока ты думаешь, я расскажу, — он открыл верхний ящик стола и достал оттуда папку. — Итак, группа. Не уверен, что мы зафиксировали тогда всё, но у меня записано двадцать девять покушений, из них — двадцать одно удачное, четырнадцать — со смертельным исходом, остальные — с ранениями разной степени тяжести. Информации немного: мы тогда сошлись на том, что группа небольшая, человека три или четыре. Видимо, есть женщина, возможно, не одна, и высокий широкоплечий мужчина. Женщина — одна из них, по крайней мере — тоже высокая, но худощавая. Возможно, хрупкая. Возможно, тёмно-рыжая, но я в этом не уверен.

— Высокая и тёмно-рыжая, — повторил Сэвидж, вдруг задумавшись. Лестрейндж очень внимательно на него смотрел, и Сэвидж, помолчав, сказал не слишком уверенно: — Возможно… нет, это нужно проверить. Может быть, я путаю. Грэхем, прямо сейчас иди в архив и принеси оттуда дело Паффет, а также Ламент-Оупли. За прошлый год, — он быстро заполнил бланк и отлеветировал его Причарду.

Гарри попытался вспомнить это дело, но, к его стыду, фамилии в его голове путались. А никакую рыжую он вообще не помнил — хотя ведь должен был! Рыжие волосы запоминаются…

— Я пока продолжу, — слова Лестрейнджа отвлекли Гарри от раздумий. — Это была одна из самых успешных и фанатичных партизанских групп. С какого-то момента мы даже стали их ловить по-настоящему — слишком уж много было на них крови, но не поймали. Не облаву же было устраивать. После войны они, как и остальные, вроде бы пропали, хотя я никогда не считал их дело закрытым. Но я не уверен, что это действительно они. Почерк вроде бы похож, но нет подписи.

— Подписи? — переспросил Гарри.

— Они подписывались, — усмехнулся Лестрейндж. — Оставляли нечто вроде метки: кровавый отпечаток ладони жертвы. Мы не сразу поняли, что это метка — подобные следы не редкость. А крови там обычно было много.

Перед глазами Гарри вдруг буквально всплыла картинка окровавленного отпечатка посреди залитой потемневшей уже кровью гостиной, и он сказал:

— Да, я тоже такое уже видел.

— Все видели, — согласился Лестрейндж — а Сэвидж выругался вдруг и хлопнул по столу ладонью.

— Надо было показать тебе! — воскликнул он с сильнейшей досадой и посмотрел на Долиша. — Ты-то тогда там работал!

— Что показать? — спросил Лестрейндж.

— Место убийства Оупли и Ламент! И эта Тутхилл — рыжая! Грэхем сейчас дело принесёт, — он снова хлопнул по столу ладонью, уже тише, и спросил у Гарри: — Помнишь это дело? Твоё дело, кстати — к тебе пришёл мальчишка, и ты отправился искать его мамашу. И нашёл — с подругой, без голов.

— Да, я помню, — всё, наконец, сложилось. Да, и тот кровавый отпечаток был тогда!

— Надо было показать тебе, — повторил Сэвидж Долишу.

— Теперь уже не важно, — возразил Лестрейндж. — Тутхилл, ты сказал?

— Да, — Сэвидж выглядел ужасно раздосадованным и немного виноватым. — Эмма, кажется. Или Эва… Эвелина, может? Я забыл уже.

— Тутхиллы, в основном, из Ланкашира, — задумчиво проговорил Лестрейндж. — Большая, несколько обедневшая в последние полвека семья. Среди них есть Эвелина — ей сейчас должно быть между тридцатью и сорока.

— Мне иногда кажется, — признался Гарри — всё равно они все ждали Причарда, и явно просто тянули время, — что вы вообще всех знаете в Британии.

— Я знаю семьи, — ответил Лестрейндж. — Многие заочно, некоторые — лично. Не всех представителей, конечно. Волшебников не так уж много — вы тоже будете всех знать со временем, — пообещал он. — Тутхиллы — старая семья, кого среди них только ни было.

Причард вернулся быстро и, отдав дела, повинуясь жесту Сэвиджа, Лестрейнджу, ни капли не смущаясь, попросил:

— Шеф, можно мне тоже посмотреть?

— Чуть позже, — осадил его Лестрейндж, впрочем, без особенного результата, потому что Причард просто уселся за свой стол и принялся сверлить своего наставника взглядом, на что, впрочем, тот не обращал ни малейшего внимания. — Да, очень похоже, — сказал наконец Лестрейндж, дочитав дела и внимательно рассмотрев колдографии. Затем переправил папку Причарду и замолчал, глядя в пространство прямо перед собой. — Облако гоблина, — наконец проговорил он, и в его голосе прозвучало отвращение. — Очень эффективно.

— Я полагаю, это был зародыш, — сказал Сэвидж. — Не думаю, что она взяла младенца.

— Я надеюсь, — губы Лестрейнджа чуть искривились всё с тем же омерзением. — И никаких следов, да? — спросил он, меняя тему.

— Да и не будет, полагаю, — ответил Сэвидж. — Мы, конечно, её ищем, и в международный розыск объявили, но она не дура. Живёт где-нибудь под обороткой… или просто перекрасилась да очки надела. В какой-нибудь Австралии. В жизни не найдут.

— Не-ет, — возразил Лестрейндж. — Если она действительно из этой группы, и они продолжают своё дело — она не исчезнет просто так. И не спрячется в Австралии — или, во всяком случае, не навсегда. Мстители идейные, — в его голосе почему-то прозвучала горечь. — И они не боятся за себя. Во всяком случае, не настолько, чтобы бросить всё и начать жизнь заново, когда их едва не поймали. Она вернётся — или уже вернулась. Скорее всего, так. Я не знаю, что она делала после войны — может быть, просто жила. Дружила с этой Летицией Паффет. Может быть, они были знакомы ещё раньше — из дела это непонятно, а потом та покончила с собой. И Тутхилл не могла не отомстить. Месть, — он сделал крохотную паузу, — невероятно привлекательна. Это почти наркотик. И она — если моя версия верна — не просто его попробовала. Она жила им и к нему привыкла. И не могла не отомстить за свою подругу — и не мужу, который, хотя и виноват формально в том, что с той случилось, на деле тоже жертва. А тем, кто был действительно виновен… или нет. Вопрос вот в чём: имели ли отношение к трагедии Летиции Паффет Оукли и Ламент, и если да — а в их деле никаких упоминаний об этом нет, откуда она это знает. А если нет — откуда она вообще о них узнала. Дело-то негромкое. И старое — возможно, хранила дома вырезки о всех процессах?

— Мы не нашли, — возразил Сэвидж. — Хотя, если она нас ждала, могла уменьшить и носить с собой.

— Могла, — Лестрейндж поднялся. — Идём, посмотрим её дом? Он опечатан?

— Да, — Сэвидж тоже встал и махнул Гарри, пояснив Лестрейнджу: — Он там тоже был.

— Причард, — сказал Лестрейндж, но тот уже давно был на ногах. — Потом сравним в воспоминаниях и, может быть, поймём, была ли она там.

— Ты не веришь в наши чары, — усмехнулся Сэвидж, и Лестрейндж то ли согласился, то ли возразил:

— Все чары можно обойти. Та, кто сумела сделать облако гоблина, наверняка способна.

— Что за облако? — спросил Причард уже по дороге к лифтам.

— Найдёте в справочнике, — отрезал Лестрейндж, и Гарри подумал, что с ним тот никогда не был так суров.

— Оно настолько сложное? — ничуть не смутившись, снова спросил Причард.

— Не сложней, чем снятие сигнальных чар, — Лестрейндж посмотрел на него, но на Причарда это опять же не подействовало, и он бодро отозвался:

— Ясно, шеф.

К дому Тутхилл они аппарировали парно: Сэвидж забрал Лестрейнджа, а Гарри — Причарда. Дом, как показалось Гарри, выглядел точно так же, как и в первый раз — разве что слегка грязнее, да двор зарос бурьяном, а дорожка и крыльцо были завалены старыми листьями.

Сэвидж снял защищающие дом чары, и они все вчетвером вошли. Дом казался нежилым, да и пах так, как пахнут те дома, в которых давно нет людей. Внутри всё было так, как прежде: правда, на полу и вообще на всём вокруг лежал толстый слой пыли. И авроры, ступая по этой пыли, оставляли на ней свои следы. Шли они, впрочем, медленно, и Гарри, наблюдая за слаженной работой Лестрейнджа и Сэвиджа, думал, что не знает, кажется, едва ли не половину используемых ими чар.

— Год прошёл? — спросил Лестрейндж, останавливаясь в гостиной возле следов крови. Сэвидж кивнул в ответ. — Многовато пыли, — со знанием дела заметил Лестрейндж, и Сэвидж согласился:

— Да.

— Наколдуйте головные пузыри, — велел Лестрейндж и обратился к Гарри с Причардом. — Сумеете?

— Да, сэр, — отозвался Гарри, а Причард молча выполнил приказ.

Когда всё было готово, Лестрейндж поднял палочку и сделал ею жест, словно размешивая сахар в чашке. Затем взмахнул ей — и вся пыль взмыла в воздух и закружилась, образовывая множество маленьких воронок. Если бы не головные пузыри, они бы задохнулись здесь, подумал Гарри, или как минимум бы выкашляли все лёгкие…

Буря улеглась, может быть, через минуту, а вся… нет — почти вся пыль собралась в большой грязновато-серый шар и тихо опустилась к ногам Лестрейнджа. Тот убрал свой головной пузырь и огляделся.

— Она была здесь, — сказал Сэвидж, недовольно морщась. — Сняла чары. Ты был прав.

— Попробуем поставить ловушку? — предложил Лестрейндж без особенной надежды.

— Да стоят же, — буркнул Сэвидж.

— Так другую, — слегка оживился Лестрейндж. — Хотя вряд ли она сюда снова вернётся — это глупо… но попробуем?

— На что? — спросил Сэвидж почему-то мрачно.

— На глупость человеческую, — непонятно ответил Лестрейндж. — Чего она не ждёт? — спросил он вдруг у Причарда, но тот помотал головой:

— Не знаю, шеф.

— Подсказки, — Гарри Лестрейндж спрашивать не стал. — Пусть даже и случайной.

Он чуть поддёрнул левый рукав мантии и одним движеньем оторвал скрепляющую манжет рубашки пуговицу. Затем поколдовал над ней и бросил под низкий столик, на котором всё ещё стояла пустая чашка.

— Зачем, шеф? — спросил Причард.

— Она её найдёт, если вернётся. И решит, что её потеряли только что — а значит, можно нас подкараулить. Вдруг придёт тот, кто ей нужен… а может, она даже сможет и определить владельца. Это не так сложно, — он чуть улыбнулся.

— Почему, шеф? — снова спросил Причард, и Лестрейндж усмехнулся:

— Она же умница. Пусть думает. Пуговица довольно дорогая — Тутхилл должна сообразить, что владелец может захотеть за ней вернуться. Авроры — люди, большей частью, не особенно богатые. Попробуем поставить на неё ловушку… подождём, пока она поставит её тоже — а я попадусь в неё, — он улыбнулся.