Middle (джен)

Робардс сделал нетерпеливый жест:

— И? Дольф, не интригуй. Не на свиданье.

— Я не уверен, — ответил Лестрейндж. — Прослеживаются некоторые закономерности, но довольно смутно. В целом, он — или она, или они — начал с тех, кто занимал, возможно, и не высшие, но ключевые должности. Ключевые с точки зрения величины приносимого ущерба — и в этом случае, к примеру, помощник секретаря в секретариате Визенгамота может куда больше, чем руководитель отделения духов. Но есть исключения — как будто то ли сводили личные счёты, то ли просто… под руку попались. Но я не уверен, что это именно что исключения — их довольно много. Я бы предложил принять такую версию — за неимением других, — но не настаиваю. Тогда можно выделить пару десятков человек и проследить за ними.

— Ну давай попробуем, — согласился Робардс.

— Есть ещё один момент, — продолжил Лестрейндж. — Я в нём опять же не уверен — мне бы ещё поработать. У меня сложилось впечатление, что их там двое. Минимум два человека или группы, действующих независимо. И, может быть, друг с другом даже не знакомых.

— Объясняй, — велел Робардс.

— Пока что только на словах, — немного извиняющимся тоном сказал Лестрейндж. — Нет ни графиков, ни схем. Но всё происходящее в одну схему не укладывается: ритм рвётся и почерк разный. Их, конечно, может и не быть — ни почерка единого, ни ритма, я поэтому так долго не думал о подобном варианте. Но вот если предположить, что действующих лиц больше одного, ритм появляется — по крайней мере, в половине случаев. Примерно… может быть, в шестидесяти процентах. Тогда мы получаем следующее: почти нет убийств именно как убийств, разве что в самом начале. Затем начинаются самоубийства, позже к ним добавляются несчастные случаи. Но все они, я бы сказал, бескровные и быстрые. Тот, кто это делает, во всяком случае не получает удовольствия от крови и старается всё сделать побыстрее. А вот вторая линия… или, возможно, линии — чем больше я об этом думаю, тем сильней мне кажется, что она там не одна — другие. Там и кровь, и яды, например, весьма мучительные, или вот тентакулы. Это же адская смерть.

— Работай, сколько нужно, — решил Робардс. — Мне вот тоже показалось, что единый почерк не просматривается. Но это позже, а сейчас нам бы определить возможный круг ближайших жертв.

— Я постараюсь сделать к завтрашнему дню, — пообещал Лестрейндж. — Но без гарантий.

— Какие тут гарантии, — буркнул Робардс. — Одни предположения. И трупы.

Список Лестрейндж действительно составил, и всех попавших в него предупредили и раздали им следящие устройства, сделав это без особенной надежды, скорей, от безысходности. И когда почти что через месяц одно из них сработало, и Гарри с Лестрейнджем — те, кто в тот момент были в отделе (где теперь каждый из сотрудников непременно оставался на дежурство на ночь) — аппарировали по его сигналу, оба, кажется, успели даже удивиться, увидев в саду одной из возможных жертв крупного мужчину, укладывавшего на землю находящуюся в странном оцепенении женщину.

Гарри даже не успел ничего сообразить, как Лестрейндж швырнул в того, похоже, какую-то модификацию Петрификуса, от которой тот не успел ни защититься, ни уйти, и замер, окаменев в нелепой неудобной позе, а потом потерял равновесие и упал рядом со своей несостоявшейся жертвой.

Лестрейндж бросил в сад Гоменум Ревелио, но там больше никого не обнаружилось. После чего они с Гарри вместе его осмотрели очень тщательно и методично, и лишь потом подошли к так и лежащему на земле в дурацкой позе задержанному, чьё лицо было закрыто светлой тканью.

— Иногда везёт, — заметил Лестрейндж, коснувшись ткани палочкой, но пока что не снимая её. — Приведите женщину в себя, успокойте и проводите в Мунго, пусть её осмотрят, а я пока его оформлю, — велел он. — Возвращайтесь — обещаю не начинать без вас допрос.

— Он один? — недоверчиво спросил Гарри, оглядываясь.

— Даже если нет, остальных мы вряд ли сейчас найдём, — ответил Лестрейндж, забирая задержанного.

Лестрейндж аппарировал, а Гарри наклонился над лежащей на земле женщиной. Подозревая, что на неё наложены какие-то чары, он первым делом использовал Финиту — и когда она зашевелилась и открыла глаза, с облегченьем выдохнул. Однако радовался он, похоже, слишком рано, потому что женщина сначала испугалась, а потом заплакала.

— Я ничего не понимаю, — говорила она, сидя на земле и держа Гарри за руки. — Я просто вышла в сад… Я ничего не понимаю...

И Гарри пришлось долго её успокаивать, а затем аппарировать с ней в Мунго и там довольно долго оформлять бумаги. Он спешил — и, видимо, поэтому всё время натыкался на какие-то дурацкие препятствия: то секретарь никак не могла найти нужную форму, то пришлось после долго ждать целителя, то потом опять секретаря, чтобы отдать бумаги… В итоге Гарри потратил на всё почти час, и в отдел вернулся, не особенно рассчитывая на то, что Лестрейндж его дождётся.

Тот, однако, был на месте: сидел за своим столом и что-то писал. Остальные тоже были тут, но на Гарри внимания почти никто не обратил: до конца июня, то есть, полугодия, оставалось меньше двух недель, и все были завалены отчётами и всяческими мелкими доделками, не говоря уже о текущих делах, которых тоже было много: сезон отпусков ещё не начался, и в его преддверии люди иногда срывались. Типичная картина для июня…

— Вы много пропустили, — заметил Лестрейндж. — У нас тут ещё одно убийство. Два. Но не по нашей части.

— Как это? — спросил Гарри.

— Да два придурка подрались на мётлах, — раздражённо пояснил Сэвидж. — И упали. Оба. Насмерть. Идиоты. Два пьяных идиота. Будто нам без них мало бумаг.

— Подозреваю, родственники постараются обвинить производителей мётел, — сказала Гор. — Но это уже, к счастью, точно не про нас.

— Я в Мунго, — Сэвидж встал. — Потороплю патологоанатомов, а то они протянут до завтрашнего вечера и мне придётся сидеть тут в субботу.

— Я с тобой, — поднялся Праудфут. — У меня там тоже дело — второй день не могу бумаги получить!

— Ну пойдём ругаться, — согласился Сэвидж, и по выражению его лица Гарри подумал, что целителям и патологоанатомам придётся пережить довольно неприятные минуты. — Останешься за старшего, — важно добавил Сэвидж, указав на Лестрейнджа.

— Полагаешь, вас там примут за клиентов и уложат отдохнуть на пару дней? — пошутил тот.

— Мы сами останемся, — ответил Сэвидж, и это прозвучало как угроза. — Пока бумаги не получим.

Они ушли, и Лестрейндж, что-то дописав, тоже поднялся и позвал Гарри:

— Идёмте. Познакомимся с нашим героем.

— А где Грэм? — спросил Гарри, оглядываясь.

— Где-нибудь в очередях, — ответил Лестрейндж. — Конец полугодия. Носится с какой-нибудь заявкой. Вы потом ему расскажете.

Заклинание с задержанного Лестрейндж, вероятно, снял ещё когда запер его в камере, потому что тот сейчас спокойно сидел на койке, прислонившись спиной к стене и глядя куда-то в потолок. На звук открывающейся двери он даже ухом не повёл, и вошедшим аврорам пришлось его окликнуть:

— Встать, — приказал Лестрейндж, покуда Гарри разглядывал задержанного. Тот был высоким и широкоплечим, и Гарри подумал, что не хотел бы сойтись с ним в рукопашной. Поймав взгляд Гарри, мужчина сощурил свои светлые глаза и медленно провёл широкой крупной ладонью по коротко остриженным густым светлым волосам.

И ухмыльнулся.

— Вы в любом случае окажетесь в допросной, — сообщил ему Лестрейндж. — И придёте туда или сами, или мы вас туда доставим, заморозив. Выбирайте.

— Да пошёл ты, — лениво проговорил задержанный, переводя взгляд на Лестрейнджа, а затем посмотрев к Гарри. — А ты с ними, значит, — так же неторопливо проговорил он и, скривившись, сплюнул. — А мы умирали за тебя.

— А я за вас, — резко ответил Гарри. Он сам не ожидал такого от себя, и сказал это, совершенно не задумавшись, и не жалел. Ни капли.

— А ты знаешь, кто это? — спросил задержанный, указав на Лестрейнджа, и в этот момент тот его и заморозил снова.

— Продолжим в допросной, — сообщил он, зная, что задержанный прекрасно его слышит. Затем поднял его левитацией и довольно аккуратно отлевитировал в допросную, где усадил и, сковав руки и приковав их к скобе в столе, снял чары. Затем установил пергамент и Прытко пишущее перо и сказал: — Старший аврор Радольфус Лестрейндж, младший аврор Гарри Поттер. Британский Аврорат. Семнадцатое июня две тысячи четвёртого года. Представьтесь, — обратился он к задержанному, но тот только фыркнул и снова обратился к Гарри:

— Знаешь, значит. А ты знаешь, что он тебя тогда ловил? Вот лично он? — спросил он, изучая Гарри пристальным и насмешливо-презрительным взглядом.

— Ну не поймал же, — пожал плечами Гарри. — Так как ваше имя?

— Нормально моё имя, — отозвался тот. — Всё с ним хорошо. А вот ты своё позоришь, — он скривился снова и покачал головой, поцокав языком. — Не понимаю, — проговорил он. — Ты не испугался Волдеморта, но пасуешь перед этой дрянью. Даже с ним работаешь. Как так?

— Скажите ваше имя! — Гарри начал злиться.

— Да не скажу я, — отмахнулся тот. — И вашего веритасерума я не боюсь — давно уже. А легилименцией имя не узнаешь. А без имени судить нельзя, — он ухмыльнулся. — Такая вот у вас проблемка, господа авроры.

— Ну почему же нельзя, — благожелательно возразил Лестрейндж. — Конечно, можно. Вот дементорам отдать нельзя, вы правы, но их больше нет. А Азкабану всё равно. Как и Визенгамоту.

— Ты смотри, какой активный, — задержанный заулыбался и склонил голову к плечу. Посидел так и вдруг медленно подался вперёд, к Лестрейнджу. — А вот тогда, господин бывший главный аврор, вы таким активным не были. Перед Рождеством девяносто седьмого, — он медленно облизнул губы, буквально впиваясь взглядом в замершего побледневшего Лестрейнджа. — Когда я резал горла вашей жёнушке и девочкам. Такие милые малышки, — он снова медленно провёл языком по своим губам. — В чистых синеньких пальтишках. Почти одинаковых, только у младшей на подоле была вышивка. А вы тогда активничали где-то в другом месте. Наверное, его ловили, — он указал взмахом бровей на Гарри. — И не поймали. Зато я поймал, — он торжествующе откинулся на спинку стула и добавил вкрадчиво: — Их. Всех. Они так испугались. Ваши крошки. Когда я резал горло их мамаше. Так перепугались… но я их быстро успокоил. Вжик… Вжик… Вжи-ик. И всё, — он улыбнулся торжествующе и замолчал, продолжая разглядывать Лестрейнджа.