Middle (джен)

Хотя Гарри был уверен, что или вовсе не уснёт, или же его замучают кошмары, в пятницу он мёртвым сном проспал почти до десяти утра — что, впрочем, было совсем не удивительно, учитывая, что домой он вернулся лишь в начале шестого. Он бы спал и дольше, но Джеймс решил иначе и поднял своим возмущённым криком крепко спящих родителей, решив, что и так дал им отдохнуть вполне достаточно.

— Счастливый ты, — сказала Джинни, пытаясь одновременно одеть и успокоить норовящего сжевать кусок воротника сына. — Сбегаешь.

— Да! — уверенно ответил Гарри и действительно отчасти сбежал, надеясь, что ему влетит не слишком сильно.

Ему и вовсе не влетело: Праудфута и Лестрейнджа так и вовсе пока не было, Сэвидж же отчаянно зевал и пил кофе.

— По «Пророку» ничего, — сообщил он Гарри первым делом.

— Так если он одиночка, то откуда бы, — возразил Гарри.

— Ну не до такой же степени, — не согласился Сэвидж. — Должны же у него быть хоть какие-то знакомые, уж если не родня.

— Одиннадцати нет ещё! — сказала Гор. — Давайте подождём хотя бы до вечера, прежде чем отчаиваться. Представьте: человек проснулся, пошёл на работу — и «Пророк» увидел только вечером.

— А может, никого и нет, — предположил Долиш. — Живёт затворником.

— Вот эта рожа? — скептически уточнил Сэвидж. — Ни за что. Скорее я поверю в девственность Селестины Уорлок. У него просто обязаны быть друзья-приятели — перед кем ему иначе выпендриваться?

— Да, на незаметного тихоню он не тянет, — согласилась Гор.

Гарри молча слушал их, смотрел на хмурого Причарда и думал о том, когда и кто успел им рассказать, и как именно Робардс спрятал арестованного. Если под Фиделиус, то, значит, включил их всех в круг допущенных? А его, Гарри? Это, вроде бы, нельзя сделать без прямого участия?

Впрочем, видеть этого… человеком называть его у Гарри язык не поворачивался — существо у него желания не было. Нужно будет — да, конечно, он готов и конвоировать, и даже пищу приносить. Но добровольно искать способ посмотреть? Он точно обойдётся.

Праудфут появился в начале двенадцатого, но тут же убежал куда-то по делам, бросив загадочное:

— Пойду белок проведаю!

— Опять? — бросила ему в спину Гор, но он уже ушёл.

— Каких белок? — спросил у неё Гарри, просто чтобы отвлечься и не думать о том, что увидел этой ночью.

Тридцать семь смертей. Плюс трое Лестрейнджей. И это если он не ошибся в счёте.

Нет, там, конечно, были далеко не только женщины и дети. Собственно, последних было не так много — если так вообще можно было сказать. Всего семеро. Женщин и мужчин оказалось примерно поровну, насколько помнил Гарри — хотя сейчас он собственным воспоминаниям не слишком доверял. Посмотреть бы протокол допроса…

— Рыжих, — улыбнулась Гор. — А, ты не знаешь? У Катберта есть время от времени всплывающие белки. Был у нас тут году в девяносто девятом… или, может быть, двухтысячном один маньяк — убивал глубоких стариков и скармливал их белкам. Маньяка мы поймали, а белки разбежались и вывели потомство — вот, Катберт за ними наблюдает.

— Белки-каннибалы? — подал голос Причард, которого эта история вывела из мрачной задумчивости.

— Ну, они не строго каннибалы, — заступилась за животных Гор. — Просто мясоеды. В отличие от остальных, они любой еде предпочитают мясо. Как-то он зачаровал их хитро, что пристрастия передались. Теперь эти белки воруют птенцов и других мелких детёнышей из гнёзд и нор. Крупные такие… Катберт работает вместе с звероловами, но он к ним проникся. К белкам. И приглядывает. Вот сейчас опять сигнал был — он пошёл проверить, чтоб их всех не перебили.

— А по-моему, стоит, — заметил Долиш. — Если они расплодятся, они истребят всю мелочь.

— Мы следим за ними, — возразила Гор.

История была забавной и должна была бы повеселить Гарри, но ему не захотелось даже улыбнуться. Он вообще ни о чём толком не мог думать, кроме тех убитых, и, в конце концов, сдался и спросил у Сэвиджа:

— Сэр, а протокол уже готов? Ночной?

— Не думаю, — ответил тот. — Этим Гавейн занимается — когда было ему? Он тоже человек и должен спать — а ему ещё включать всё это в дайджест для Визенгамота. У нас выходные впереди — куда спешить-то? Он уже сидит.

— Но есть же и другие, — сказал Гарри и, лишь произнеся это, понял, что нашёл то, что тоже мучило его всё это время.

— Да, похоже, есть, — согласился Сэвидж. — Впрочем, мы ещё всё не рассортировали и со списком не сравнили — но и без этого понятно, что должны быть. Список куда больше. Значит, ищем дальше. Но детей я там больше не помню.

— Да их там и нет после войны, — вмешался Долиш.

— Детей мы не проверяли, — тихо проговорила Гор, и все разом замолчали.

— Не проверяли, — медленно согласился Сэвидж.

— А как их проверишь? — спросил Долиш. — Маленьких, дошкольников. Их же не фиксируют нигде централизованно.

— Очень зря, — почти сердито сказал Гарри. — Это же на самом деле дикость. Магглы уже я не знаю сколько сотен лет так делают! Это вообще странно, — продолжил он со всё возрастающим недоумением. — Всех родившихся детей крестили же — и записывали в книги задолго до Статута! Ну, Статут, я понимаю, разделил нас — но почему волшебники не придумали чего-то нового?

— А зачем? — спросила Гор.

— В смысле «зачем»? — воскликнул Гарри. — Да потому что получается, что до одиннадцати лет с ребёнком можно сделать что угодно — по крайней мере, с собственным! Никто и не узнает даже и вопросов не задаст!

— Да почему? — похоже, искренне удивилась Гор. — Есть же друзья. Соседи. Родственники, наконец…

— Им всем можно сказать, что он или она у бабушки, — возразил Гарри. — Или у тётушки троюродной в Австралии — мол, она упросила его отпустить, а там такой прекрасный климат: солнце, море… да ведь даже Лестрейндж, — горячо продолжил он, — просто всем сказал сперва, что дети и жена у её мамы… с папой — а потом всё это просто забылось. И ходили слухи, но никому даже в голову не пришло, что могло что-то случиться.

— Так заклятье же, — несколько нетерпеливо сказал Сэвидж. — Вот и не возникло.

— Заклятье заклятьем, — не уступал Гарри, — но никто же даже не задумался, что это странно, что двое детей просто пропали.

— Можно подумать, у магглов было бы не так, — поддела его Гор.

— Не так! — воскликнул Гарри.

— Ну никто не удивился же, когда ты появился, — парировала она. — А ведь это даже страннее, когда ребёнок появляется из ниоткуда.

Гарри не нашёлся, что ответить. И задумался. В детстве он, конечно же, не думал о таком, но в самом деле, как тётя Петунья объяснила появление ребёнка? Ладно бы соседям — а соцслужбам? Вряд ли Дамблдор положил ему с собою документы… или он наколдовал их? Или… что? Как всё это было? Сейчас, когда он стал взрослым, он представлял примерно, насколько ей должно было быть сложно вписать невесть откуда взявшегося ребёнка в их с дядей Верноном жизнь. И если соседям и родне она могла сказать именно то, что и сказала — что это её племянник, а её сестра, мать Гарри, с мужем погибли в автокатастрофе — то соцслужбам этого не скажешь. Они ведь всё проверят… как она справлялась? Нет, наверное, Дамблдор предусмотрел всё это, и если есть чары, «стирающие» человека не только из памяти других людей, но и с фотографий и, видимо, из документов, то, возможно, есть обратные? «Создающие» его?

Ему стало интересно это выяснить. Наверное, Артур знает, решил он. И можно у него спросить — как раз когда они с Джинни пойдут в Нору на воскресный обед… куда они уже давненько не ходили. Вернее, не ходил он, Гарри, Джинни-то бывала там частенько, отчасти потому что Молли очень помогала ей с ребёнком.

В три часа Робардс вызвал всех к себе, и у Гарри от нехорошего предчувствия засосало под ложечкой. А когда он увидел Лестрейнджа — выглядящего вполне обычно, разве, может, чуть бледнее — это ощущение лишь усилилось.

— Краткий итог и инструктаж, — сказал Робардс. — У нас сорок одна жертва: девять детей, восемнадцать женщин, четырнадцать мужчин. Дети все в войну убиты — и все при живых родителях, одном, по крайней мере. После он искал уже, собственно, виновных… и вот тут у нас первый вопрос: откуда информация. Он ни разу не ударил мимо — все жертвы в самом деле поддерживали Волдеморта. Или выглядели таковыми, — он бросил взгляд на Лестрейнджа, и тот слегка кивнул. — То есть он не сплетнями довольствовался — у него был или информатор, или же к нему попали списки уволенных и оштрафованных. Это первое, что нам нужно выяснить. И второе. У меня есть анонимное письмо, где называется имя — но поскольку это анонимка, нужно проверять. Тем более, что имя непростое.

— Называй уже, — буркнул Сэвидж.

— Я назову, — ответил Робардс. — Но нужно проверить — и решить, кто будет это делать.

— Там что, Виндзор какой-нибудь? — пошутил Праудфут. — Неучтённый?

— Там Ламонт, — ответил Робардс. — Джейкоб Ламонт.

Да уж… Гарри вполне понимал всеобщее уныние. Гектора Ламонта нельзя было, конечно, назвать национальным героем Шотландии — ибо всё же именно из-за него Шотландия в очередной раз осталась на втором месте по квиддичу — но его там обожали. Если это кто-то из его близкой родни, шума будет до небес.

— Сколько там шотландцев? — спросил Лестрейндж.

— Много, — отозвался Робардс. — Человек пятнадцать, может, больше.

— Ну, по крайней мере, наций он не разбирает, — хмыкнул Сэвидж.

— Я сходил бы, — сказал Лестрейндж. — По крайней мере, Ламонты могли бы воспринять это как дань уважения. Но…

— Нет, ты не пойдёшь, — отрезал Робардс. — Тебя и здесь-то не должно бы быть. Пойду я, — решил он. — А вы пока подумайте, откуда у него может быть информация.