Middle (джен)

Обратно Скоткинса Лестрейндж отвёл сам, велев Гарри пока что оформить протокол. К счастью, Гарри уже набил руку и справился буквально за четверть часа — и Лестрейндж вернулся, когда он заполнял последние строки.

— Нас ждут завтракать, — сказал он. — И я не настаиваю, но советую быть любезным и болтливым — им здесь скучно, и они все очень ценят возможность пообщаться с кем-нибудь извне. Тем более, с вами, — он иронично улыбнулся и, убрав протокол в сумку, сделал приглашающий жест.

— Да, сэр, — у Гарри, честно говоря, уже подводило от голода живот.

— Когда станете младшим аврором, будете сюда летать гораздо чаще, чем захочется, — предупредил Лестрейндж. — Стажёров в Азкабан в одиночку не пускают, а вот младших как раз гоняют со всеми мелочами. Вам стоит подружиться с комендантом и охраной.

Они поднялись наверх, на самый первый уровень, где в довольно уютной столовой был накрыт стол, за которым, кажется, собрались все. Охраны здесь было немного, и хотя прежде Гарри это представлялось разумным — в самом деле, что им здесь особо делать? — то сейчас, вспоминая рассказ Лестрейнджа о похищенном корабле, он задумался о том, что ведь похожая мысль может прийти в голову кому-нибудь ещё. И не так уж трудно добыть волос того же Робардса или даже Джонс, если поставить себе подобную задачу. Их ведь… их не проверяли, сообразил он. Они просто прилетели, вышли — и вошли. И всё. То есть тому, кто задумает кого-нибудь отсюда вытащить, по сути, требуется только раздобыть нужный волос и карету… что с этим самым волосом не так уж сложно сделать.

Эта мысль, впрочем, ничуть не помешала Гарри насладиться завтраком — простым, но вкусным: рыба была превосходна, так же, как и овощи. Даже чай был здесь очень вкусным — вероятно, дело было в местной воде.

Комендант Азкабана, Чарльз Уиттл, высокий худощавый мужчина лет шестидесяти с длинным узким лицом и запавшими щеками, прежде показавшийся Гарри человеком неприятным и суровым, оказался интересным и приятным собеседником, чей юмор был, пожалуй, черноват, но чего ещё можно ждать от руководителя тюрьмы? На счастье Гарри, Уиттл оказался страстным квиддичным болельщиком, так что тема для разговора нашлась сама собой, и завтрак грозил затянуться, когда Лестрейндж за чаем сказал:

— Нам, к сожалению, пора. Работы много — надо бы успеть к обеду в министерство.

— Жаль, — ответил комендант. — Надеюсь, мистер Поттер, мы вас здесь ещё увидим.

— Непременно, — засмеялся Лестрейндж, и все подхватили этот смех. — Следующим летом мистер Поттер станет — я надеюсь — младшим аврором, и за следующие несколько лет он вам ещё надоест.

Комендант проводил Лестрейнджа с Гарри до кареты, они коротко простились и, удобно устроившись, отправились в обратный путь.

— Сэр, — сказал Гарри, едва карета взмыла в воздух. — У меня вопрос.

— Давайте, — Лестрейндж, доставший было книгу в тёмном кожаном переплёте, отложил её на сиденье рядом.

— Я всё думал после вашего рассказа о том, как вы освободили магглорожденных, что в Азкабан ведь теперь попасть совсем несложно, — сказал Гарри. — По сути, нужно только оборотное и волос, скажем, Робардса. Ну и карета.

— Что вы, — улыбнулся Лестрейндж. — Чары любых иллюзий там спадают, оборотное ли это зелье или, например, трансфигурация. Азкабан так зачарован издревле… я думаю, ещё в момент постройки. Здесь каждый становится собой… что бы под этим ни подразумевалось. Я полагаю, для некоторых людей это тоже может стать, в каком-то роде, наказанием.

— Любые чары? — недоверчиво переспросил Гарри.

— Говорят, что гоблины предлагали действительно большие деньги за возможность изучить их, — сказал Лестрейндж. — Им, конечно, отказали. А чары и вправду любопытны… у вас есть, что почитать? — задал он вполне недвусмысленный вопрос, и Гарри кивнул:

— Да, я взял с собой, спасибо.

— Не стану отвлекать, — любезно улыбнулся Лестрейндж и, открыв свою книгу, углубился в чтение, добавив: — Если захотите, можете поспать — перегородка здесь, — он указал рукой на неприметный рычажок в стене возле окна.

Гарри спать не собирался, однако вскоре незаметно задремал, и проснулся от слов Лестрейнджа:

— Поттер, просыпайтесь. Мы спускаемся.

Гарри сонно приоткрыл глаза, моргнул и проговорил слегка смущённо:

— Извините, сэр.

— За что же? — удивился тот. — На мой взгляд, это лучший способ провести здесь время… хорошо, что вы отдохнули. Нам с вами сейчас предстоит очень непростой разговор с мистером Батчелором.

— Мы арестуем его, сэр? — спросил Гарри, и с некоторым удивлением услышал в ответ:

— Нет.

— Но почему? — вот теперь Гарри действительно проснулся.

— Потому что он нам ничего не скажет, — спокойно пояснил Лестрейндж. — Скоткинс нам поможет посадить его, но не заказчиков. А нам нужны они, — он выглянул в окно. — Сядем через пару минут. Поэтому придётся ловить их на живца, — продолжил он. — надеюсь, всё получится. Но для начала нам нужна виза на наружку. И мы теперь её получим. Так что сначала в министерство — и только потом к Батчелору.

Они аппарировали, едва выйдя из кареты в хмурый влажный серый день, прямо к министерству, и Гарри, идя за Лестрейнджем, думал, что, вообще-то, не против бы перекусить, но, похоже, ему это не светит. Может быть, потом, после визита к Батчелору…

Однако на входе в министерство проверяющий палочки дежурный буквально вскочил им навстречу:

— Мистер Лестрейндж! Вам велели передать — код триста сорок четыре, Тайнехэм, Южный Дорсет… портал, сэр, — он протянул Лестрейнджу обычную серую гальку.

— Принято. Идёмте, — кивнул Лестрейндж Поттеру.

Они снова вышли из министерства. Лестрейндж, крепко взяв Гарри за предплечье, активировал портал. Они оказались на утоптанной площадке, похожей на незаасфальтированную стоянку для машин, рядом с которой проходила неширокая, в две полосы, асфальтовая дорога, за которой виднелось что-то вроде рощи. Их ждали: парень в форме ДМП коротко их поприветствовал и повёл через дорогу сперва к деревьям, а потом — вдоль них.

В какой-то момент они свернули в рощу, где и остановились почти сразу:

— Вас не должны увидеть. Подождите здесь, — сказал их провожатый и скрылся за деревьями туда, где виднелись силуэты его коллег и даже, кажется, авроров. Гарри понимал, почему их здесь так много: код триста сорок означал заложников, последняя четвёрка — их количество, но не мог пока понять, почему им нужно прятаться.

Вскоре к ним вышел Долиш, и у Гарри при виде его бледного сосредоточенного лица противно засосало под ложечкой.

— Что там? — спросил Лестрейндж коротко. — Кто?

— Сейчас сам увидишь, — глухо сказал Долиш. — Поттер, палочку вложите в ножны.

— Что? — Гарри не поверил своим ушам.

— Палочку вложите в ножны, — повторил Долиш.

— Ваш экспеллиармус на устах у всех, — сказал Лестрейндж. — И так будет ещё много лет. Спрячьте палочку.

Гарри было обидно до горечи в горле, но он послушно убрал палочку. Долиш с Лестрейнджем знали его почти полтора года — неужели за это время они ещё не убедились, что он в состоянии держать себя в руках? Да, конечно, правила диктовали стажёрам на любых выездах держать палочки в ножнах — если нет обратного приказа от наставника или руководителя подразделения, — но за всю стажировку Гарри ему напомнили об этом в первый раз!

— Лица не светите, — хмуро сказал Долиш. — Из-за деревьев и щита не выходить.

— Да что там такое? — тоже мрачно и нетерпеливо спросил Лестрейндж, когда они двинулись межу деревьев.

— Сейчас сам увидишь. Поттер, держитесь сзади, — велел Долиш.

Среди деревьев мелькнул разрушенный каменный дом, от которого остались одни стены, затем второй, а затем над кронами мелькнул шпиль.

— Нам дальше, — сказал Долиш, указывая куда-то в сторону, и повторил: — Не выходите за деревья.

Они свернули и остановились неподалёку от виднеющегося за деревьями небольшого дома с парой окон и серой островерхой крышей. Долиш подвёл их ближе, и Гарри увидел в воздухе едва заметные очертания чего-то, похожего на парящую в воздухе тончайшую прозрачную ткань — щит, аналогичный дезиллюминационным чарам. Рядом с ним, почти вплотную, стояли Робардс, Праудфут и Сэвидж, и когда подошедший к ним Лестнейндж спросил у белого, как мел, Робардса:

— Кто? — тот ответил глухо:

— Смотри сам. Он даже не скрывается.

Гарри тоже перевёл взгляд на дом — и правда, сейчас, с этого места, стало видно, что одна его стена была прозрачной. Гарри увидел совершенно пустую комнату, в центре которой сидели четыре связанные женщины, и одну из них Гарри знал.

Тэмзин Робардс.

И, вероятно, её дочери. Их дочери, с Гавейном.

Рядом с ними в кресле — единственном предмете мебели здесь — развалился крупный грузный мужчина лет шестидесяти с круглой то ли лысой, то ли бритой головой. Он сидел, закинув ногу на ногу, покачивая носком ботинка, и играл со своей палочкой, насмешливо глядя прямо на них — очевидно, стена была прозрачной в обе стороны. Рядом с ним на кресле стоял, прислонившись к его колену, золотой жезл наподобие тех, что Гарри видел в Гринготтсе.

Гарри точно знал, что где-то его видел, но покуда успел вспомнить, Лестрейндж буквально прошипел:

— Джагсон.

Память Гарри буквально взорвалась воспоминаниями, и он замер, глядя на сидящего кресле мужчину. Джагсона. Одного из тех Пожирателей, которых после войны так и не нашли…

— Что он хочет? — услышал Гарри настойчивый голос Лестрейнджа. — Вейн, что он хочет?

— Меня, — глухо сказал тот.

— И всё? — похоже, Лестрейндж удивился.

— Нет, — Гарри увидел, как Робардс, такой же бледный и как будто бы окаменевший, как и остальные, усмехнулся. — Ещё тебя. Кингсли. И Гарри. Но сперва меня, — он оттянул ворот мантии.

— А зачем? — спросил Лестрейндж, и Робардс равнодушно отозвался:

— Он не сказал. Убьёт, наверное. Показательно. Или заберёт с собой. Я сказал ему, что вы с Гарри в Азкабане и вернётесь завтра. Он велел, — Робардс болезненно и зло выдохнул на этом слове, — послать за вами. Я сказал, что распорядился, но в любом случае это небыстро. Сказал, что Кинг… Шеклболт сейчас не в Англии. Сказал, что я написал ему… но меня он хочет получить уже сейчас.

— Сейчас — это когда? — деловито спросил Лестрейндж.

— Сейчас, — пожал Робардс плечами. — Мне нужно выбрать ту, на кого он меня обменяет, — добавил он бесцветно.

В глазах Лестрейнджа плеснула боль, и он сказал после недолгой паузы:

— Хочешь, я сам выберу?

— Нет, — Робардс тяжело качнул головой. — Спасибо. Нет, я должен сам.

— Отдай судьбе, — серьёзно сказал Лестрейндж. Робардс не ответил, и Лестрейндж сменил тему: — Я верно понимаю, что дом защищён от аппарации? — спросил он. Робардс кивнул, и он продолжил: — И от штурма. Достаточно, чтобы он успел убить их. Так?

— А ты полагаешь, мы не проверяли? — зло спросил Робардс. — Мы с утра здесь. С полдесятого. Он отлично подготовился. Долго он там не продержится, но долго и не надо: на четыре авады времени ему хватит. А то и просто утащит их порталом.

— Через антиаппарационный купол? — скептически спросил Лестрейндж. — Это же какой должен быть портал. Он же должен понимать, что мы тут всё закрыли. Хотя… — он хмыкнул. — Он всегда был идиотом.

— Так откроем, — вмешался Сэвидж. — И все это понимают.

— Как он к ним вошёл, не понимаю, — тихо сказал Робардс. — Тэм же осторожна…

— Ты ведь не в крепости живёшь, — сказал Лестрейндж. — Сейчас это неважно… то есть штурмовать нельзя, и даже газом отравить каким-нибудь мы не успеем — так, чтобы твои не пострадали. Слушай, — его глаза блеснули, — у меня есть мысль. Немного, может быть, безумная… — Робардс, наконец-то, посмотрел на него, и Лестрейндж продолжал. — Итак, у него есть этот жезл, что засечёт любую магию. Так? — Робардс кивнул снова. — Значит, нужна маггловская вещь. У меня такая есть.

— Он тоже не дурак, — как-то устало проговорил Робардс. — Ты не сможешь там стрелять, я думаю.

— Я и не собирался, — Лестрейндж вдруг улыбнулся как-то лихорадочно. — Вейн, послушай, — он взял Робардса за плечи. — Я точно знаю, что тут можно сделать. Хотя бы попытаться. Он как был напыщенным кретином, так и остался, мы его переиграем. Помнишь «пояс Салазара»?

— Помню, — медленно проговорил Робардс, и его лицо немного ожило.

— Он его не опознает, — сказал Лестрейндж возбуждённо. — Особенно на тебе. От меня он может ждать такого, но не от тебя.

— Но я никогда… — начал было Робардс, и Лестрейндж перебил:

— Конечно, нет. Не ты. Туда пойду я, но под твоей личиной. Не волшебной! — перебил он открывшего было рот для возражений Робардса. — Вы же делали так, помнишь?

— Это было грубо, — Робардс нахмурился. — Он меня отлично знает. Я не стану рисковать.

— Так не ты же будешь делать, — настойчиво возразил Лестрейндж. — И не Катберт. И на улице всё серо и темно. У меня есть… человек. Он сумеет. Он всё сделает — увидишь! Ну же, Вейн!

— Я боюсь, — негромко сказал Робардс. — Ты сам знаешь — ему нечего терять. Идиот он или нет — под ним горит земля.

— Только считать он не умеет, — возразил Лестрейндж. — Четверых заложников менять на четверых других — идиотизм. Нужен люфт, а его нет. Он не сможет никого убить — тогда ему придётся отказаться от кого-нибудь из нас.

— Да почему? Потребует двоих за одного, — Робардс потёр переносицу. — Дольф, я смерти не боюсь. Боюсь, что она будет бессмысленной.

— Никто сегодня не умрёт, — уверенно пообещал Лестрейндж. — Я его знаю. Я его очень хорошо знаю… нам нужно два часа. Договорись с ним!

— Погоди, дай мне подумать, — Робардс поднял ладонь, и Лестрейндж замолчал.

Тишина тянулась долго. Начал накрапывать мелкий дождь, и теперь дом с сидящими на полу женщинами и мужчиной в кресле стало видно хуже: вода стекала по щиту, размывая чёткость картинки. В голове у Гарри было пусто: он понятия не имел, что можно сейчас сделать, и просто стоял и смотрел на Джагсона и на заложниц. Они были связаны по запястьям и лодыжкам, но не обездвижены — наверное, чтобы продемонстрировать, что они живы — и, в целом, могли двигаться, и сейчас сидели, пытаясь если не обнять, то хотя бы прижаться и так почувствовать друг друга. Гарри знал, что сёстры не близнецы, и даже не погодки, но они казались — может быть, только сейчас — ровесницами, удивительно похожими на мать и в то же время на отца. Хотя между собою Робардс и жена вроде не были особенно похожи…