Middle (джен)

— Кингсли знает? — наконец, прервал молчание Лестрейндж,.

— Его правда нет, — ответил Сэвидж. — Он в Женеве, что-то там с МКМ. Ему, конечно, уже сообщили, должен скоро быть. Что ты задумал?

— Потом, — отмахнулся Лестрейндж, а Гарри вспомнил слова Робардса: «Ты не сможешь там стрелять». То есть, огнестрельное оружие — не такая уж большая тайна для авроров. Или…

— Слишком большой риск, — сказал, наконец, Робардс. — Если ты промахнёшься, он убьёт их.

— Не убьёт, — тут же возразил Лестрейндж. — Если промахнусь — он получит тебя. Так он решит. И, скорее всего, просто искалечит — якобы тебя, не их, конечно. Впрочем, даже если он поймёт, что это я, это мало что изменит: ты сам сказал, что я в его списке. Он не будет убивать заложников, и калечить их не станет, хоть и пригрозит. И он, конечно, будет ждать подвоха, поэтому я возьму вторую палочку. И, кстати, может, пистолет. Да, это хорошая идея. Он их найдёт — и успокоится. Ты сам сказал, что у тебя нет других идей.

— Мы думали о газе, — сказал Сэвидж. — Усыпляющем. Но это тоже рискованно: он может догадаться, и тогда…

— Эй! — раздался со стороны дома громкий мужской голос, от которого все вздрогнули. — Гавейн, куда ты спрятался? Мы тут скучаем, — он неожиданно высоко хохотнул. — Да, девчонки? Вы соскучились по папочке? Кто соскучился сильней других? — спросил он, и Робардс сделал несколько шагов вперёд, пройдя через щит.

— Я здесь.

— Смотрите, девочки, кто к нам пришёл! — Джагсон помахал рукой, а вот заложницы все, словно по команде, опустили головы, глядя в пол. — Гляди-ка, они тебя даже видеть не хотят, — осклабился он.

— Если ты хочешь получить министра, тебе придётся отпустить меня сейчас на три часа, — ответил Робардс, и Гарри услышал, как Лестрейндж громко выдохнул.

— Зачем? — нетерпеливо спросил Джагсон.

— Пока эта история не добралась до газет, — сказал Робардс, — мне нужно успеть его перехватить. Потом Визенгамот просто не даст ему прийти сюда. Ты же понимаешь, что им наплевать на них? — спросил он, указав на сидящих на ковре женщин.

— Им на всех плевать, — скривился Джагсон.

— Я уже говорил, — продолжил Робардс, — Шеклболт сейчас в Женеве. Я… мне нужен туда доступ. Быстрей я просто не успею. Или жди до вечера. Когда они закончат заседать там в МКМ, он вернётся. Но без меня он просто не сможет уйти раньше: письмо ему не передали, это уже очевидно.

— Мне кажется, — сказал Джагсон, — что ты совсем не любишь их, — он указал палочкой на одну из девушек, с самыми длинными волосами, и её шею обвила тонкая петля. Джагсон потянул на себя, девушка упала, захрипев и схватившись руками за шею в попытке оттянуть петлю. Её мать и сёстры рванулись было к ней помочь, но Джагсон их легко откинул новым взмахом палочки. — Возможно, мне поторопить тебя немного? А? — спросил он, подтаскивая девушку к себе.

— Я могу сделать только то, что я могу, — ответил Робардс. — Ты можешь их убить, всех, здесь, сейчас, но это не приведёт сюда министра. Или Лестрейнджа и Поттера.

— Зачем же убивать? — возразил Джагсон. — Так сразу? Можно и иначе, — он подтянул девушку к себе и взял её лицо в ладонь. Гарри не видел лица Робардса, но это было и не нужно — он и так представлял, что тот должен сейчас чувствовать. — Например, — как-то задумчиво проговорил Джагсон, — у неё так много глаз. Или ушей. Как думаешь, что лишнее? — спросил он, глядя теперь на Робардса.

— Я думаю, министр не придёт сюда, если ты начнёшь калечить их, — ровно проговорил Робардс. — Скажет, что ты не держишь слово и так и так убьёшь их. Зачем ему так подставляться? Переговоры можно вести с теми, кто играет по правилам. Хотя бы по своим. Ты обещал не трогать их, если мы выполним твои требования.

— Успеется, — проговорил Джагсон, отбрасывая девушку назад и убирая петлю с её шеи. Мать и сёстры, как сумели, обняли её, и все вчетвером замерли, глядя на отца и мужа. — Хорошо. Но три часа — это слишком много. Два. Через два часа я сам решу, чего там у неё в избытке, — он хохотнул.

— Два часа, — повторил Робардс — и, развернувшись, пошёл назад, к щиту. — Делай, — сказал он Лестрейнджу, едва тот за ним сомкнулся.

— Ты понадобишься как модель, — сказал ему Лестрейндж. — Ещё нужно найти среди тех контрабандных похожую на твою палочку, — добавил он, — ну и ещё одну. Он их наверняка сломает — настоящей будет жаль.

— Я найду, — тут же пообещал Сэвидж. — Поговорю с Флэк, она поможет.

— Я сперва домой, — сказал Лестрейндж. — Встретимся на ступенях Гринготтса через пять минут. Пояс, — пояснил он, хотя его никто и не спросил. — Я же не ношу его с собой.

И аппарировал.

Робардс тоже аппарировал, и Гарри вопросительно взглянул на Сэвиджа, который, судя по всему, сейчас остался главным.

— Просто ждём, — сказал тот. — Я в Аврорат, вы тут давайте…

Он не договорил и аппарировал, и Гарри остался почти наедине с Праудфутом, потому что все остальные были немного в стороне.

— Что такое пояс Салазара? — спросил Гарри, и Праудфут слабо улыбнулся:

— А… увидишь. Как ты думаешь, как он планирует отсюда выбираться?

— Если у него в заложниках будет министр, — ответил Гарри, — это не должно быть сложным. Его выпустят же…

— Ты так считаешь? — спросил Праудфут. — Мы думаем на подземный ход. Мы всё здесь обыскали — не нашли, надеюсь, что пока. Мы ищем. Не может же он быть таким тупым.

— Разве его не выпустят с заложниками? — спросил Гарри.

— А зачем? — жёстко спросил Праудфут в ответ. — Какой смысл отпускать его, зная, что он вас убьёт? Возможно, запытает.

— То есть…

— Мы не думаем, что он вообще намеревается бежать, — сказал мрачно Праудфут. — Но ищем ход. Скорее всего, получив вас, он захочет обменять вас на кого-нибудь другого — впрочем, это просто версия.

Ни о чём другом Гарри спросить его не успел, потому что рядом с ними вслед за аппарационным хлопком появился Лестрейндж и довольно раздражённо поинтересовался:

— Поттер, вы не знаете, где Гринготтс? — и прежде, чем Гарри успел толком удивиться и сказать, что его никто не звал, взял его за предплечье и аппарировал именно туда, где уже ждал Робардс. — Это Гринготтс, — издевательски сообщил Гарри Лестрейндж, указав на банк, и пообещал ехидно: — Я вам проведу экскурсию по Диагон-элле при случае. Но нам туда, — он махнул рукой куда-то вдоль улицы и первым начал спускаться с лестницы.

Робардс молча кивнул Гарри, и они пошли за ним. Пройдя несколько домов, Лестрейндж свернул в один из переулков, из него — в другой, потом — ещё в один, и, наконец, остановился возле маленького домика на крохотной же улочке, ужасно грязной, тёмной и вонючей. До сих пор Гарри считал худшим местом в этих краях Лютный, но сейчас готов, пожалуй, был пересмотреть это. Лестрейндж постучал в обшарпанную, бывшую когда-то, кажется, зелёной дверь в каком-то хитром ритме. Некоторое время они ждали, затем замок щёлкнул, дверь открылась, и на пороге появился худощавый невысокий мужчина с подведёнными золотым глазами, в ярко-розовом шёлковом платье и таких же розовых туфлях с пушистыми помпонами.

— Ой, какой сюрприз! — пропел он, и пока онемевший от такого зрелища Гарри молча хлопал глазами, кокетливым жестом потрепал Лестрейнджа по плечу.

— Полли, мы спешим, — сказал тот. — Поможешь?

— Ох, солнце моё, — промурлыкал мужчина, качая головой. — Ты всё бежишь, ты всё спешишь, как лето за моим окном, — пропел он, впуская их в дом. — А я всё жду, я всё смотрю и плачу… прошу вас, господа, вот коврик — там так грязно!

Гарри опустил глаза на придверный коврик, на котором сейчас стоял — тот был тоже розовым и мягким. Любовь обитателя сего дома к розовому была совершенно очевидна: в его оттенки были окрашены стены, пол и потолок, и даже изгибающаяся влево лестница, чьё существование здесь оказалось немного неожиданным, потому что снаружи домик был одноэтажным.

Они поднялись по ней на второй этаж, прошли по неожиданно длинному коридору и наконец оказались в настоящем дамском будуаре — точно таком, каким Гарри представлял себе такое помещение. Здесь было огромное трюмо с большим столом, заставленным бутылочками, баночками, мисочками и флаконами, а также кисточками, коих бы хватило, кажется, на целый легион художников. Перед трюмо стояло удобное с виду кресло с невысокой спинкой, у стены устроился накрытый пушистой розовой, похожей на овечью, шкурой диван, на столике рядом с которым расположилась маленькая изящная золотая чашка. Второе кресло стояло у окна и казалось почти голым без чехла, меховой накидки или хотя бы пледа.

— Ну? — спросил хозяин, картинно складывая руки на груди. — Чем Полли может вам помочь?

— Сделай из меня его, — ответил Лестрейндж, указав на Робардса. — Так, чтобы с двух шагов не отличить. Без магии. Ты можешь?

— Ну-ка, — мужчина… Полли поднял руку к потолку, и под ним ослепительно ярко вспыхнула… электрическая лампа? — Ну-ка, — повторил он, подходя к Робардсу и весьма бесцеремонно беря его за подбородок сначала двумя пальцами, а после и вообще взяв лицо в ладони. Помял его немножко, покрутил туда-сюда и заявил Лестрейнджу: — Ну, это несложно. Но вот с париком придётся повозиться… и вот вопрос, — он улыбнулся, демонстрируя прекрасные, идеальные белые зубы, — что Полли от тебя получит?

— Помочь Аврорату тебе мало? — усмехнулся тот, садясь в кресло перед трюмо.

— Сладкий ты мой зайчик, — проворковал Полли, подходя к нему и зажигая, как оказалось, встроенные прямо в зеркало лампы — и Гарри буквально прикусил язык, чтоб не спросить, откуда здесь взялось электричество. — Если бы у Полли был такой же сейф, как у тебя, — он теперь ощупывал лицо Лестрейнджа. — Но вот беда — нет у Полли сейфа …

— Сколько? — спросил Робардс, и Полли, обиженно надув губы, сделал знак ему подойти ближе и наклонил так, чтобы его щека касалась щеки Лестрейнджа.

— Ты сейчас меня очень обидел, котик, — проговорил он грустно и извлёк откуда-то палетку с чем-то вроде тех теней, которыми порою пользовалась Джинни, но не разноцветными, а разных телесных оттенков, и приложил её к их лицам. — Очень обидел, — повторил он грустно.

Лестрейндж поднял руку и, раскрыв ладонь, показал лежащий на ней переливающийся синими камнями браслет.

— Он тебя не знает, не сердись, — проговорил он примирительно. — Достаточно ли это обрадует Полли?

— Мур, — проворковал Полли и хотел было забрать браслет, однако Лестрейндж оказался проворнее и опустил его обратно в свой карман.

— За полтора часа. У нас нет больше времени, — сказал он. — И там дождь — грим должен выдержать его. Недолго.

— Тогда пусть юноша поищет для тебя парик, — Полли, легко взмахнув рукой, обернулся к Гарри и потрепал его по щеке прежде, чем тот успел хоть как-то среагировать. — Во-он там, — он указал на высокий длинный комод. — Малыш ведь будет осторожен?

— Будет, — пообещал Лестрейндж и подмигнул Гарри. — Мистер Поттер вообще очень деликатен.

— Тогда посмотри в четвёртом ящике сверху справа, — велел Полли, возвращаясь с Лестрейнджу и Робардсу, которого усадил рядом в придвинутое от окошка кресло. — А мы начнём… да, мальчики?

— Давай, — дружелюбно отозвался Лестрейндж.

— Вы уже переоделись? — уточнил Полли, и услышав «Нет», поморщился. — Ну мальчики! Ну котиньки мои, ну что же вы так?

— Так всё расстёгивается, — ответил Лестрейндж. — Начинай, пожалуйста, — добавил он нетерпеливо. — Мы действительно спешим.

— Чтоб на чистом нам творить, — тягуче проговорил Полли, — нужно личики умыть… закроем глазки, котики…

Никогда ещё ощущение абсурдности происходящего не было у Гарри столь сильно. Потому что видеть этого наряженного в розовое платье, пахнущего какими-то цветочными духами Полли рядом с Робардсом, чья семья сейчас была в заложниках у выскочившего как будто бы из прошлого Пожирателя, было дико. Впрочем, раздумывать об этом Гарри было некогда, и он решительно открыл указанный ящик комода и уставился на ряд на первый взгляд почти что одинаковых париков, действительно очень похожих на волосы Робардса. Гарри аккуратно достал один — обнаружив, что он надет на обычный пластиковый бюст наподобие тех, что венчают манекены в маггловских магазинах — и, не очень понимая, что делать, подошёл к Робардсу и приложил парик к его голове.

— Не то, лапушка, — сказал, вроде бы не отвлекаясь от гримирования Лестрейнджа, Полли. — Посмотри — волосы нужны пожёстче и чуть-чуть длиннее. Седину можно добавить поверх, — он легко взъерошил волосы Робардсу, — но там, кажется, есть и с сединой. Ищи, котик, — он взял Лестрейнджа за кончик носа и немного потянул сначала на себя, потом в одну сторону и в другую.

Доставая и возвращая обратно забракованные Полли парики, Гарри видел, как незаметно, минута за минутой, менялось безо всякой магии лицо Лестрейнджа, становясь всё более и более похожим на сидящего с ним рядом Робардса. А когда парик был, наконец, подобран, Гарри просто сел на придвинутый ему одним движением ноги Полли пуфик и почти заворожённо наблюдал за этим превращением. И когда перед ним оказалось, наконец, два Робардса, он зааплодировал. И, видно, попал в точку, потому что Полли просиял, раскланялся, послал ему воздушный поцелуй и замер, прижав руки к сердцу.

— Осталось два штриха, — сказал он, доставая из ящика большую плоскую коробку. — Ну-ка, котики, открыли глазки шире… Так-так-так… — он поднял крышку, и Гарри увидел разложенные ровными рядами маленькие прозрачные коробочки с... в первый момент он решил было, что это глаза, но нет — это были… радужки? Всех мыслимых цветов. Полли извлёк одну коробочку, приставил к глазам Робардса, поморщился, вернул на место, взял вторую, третью, и, наконец, кивнул. А потом попросил Лестрейнджа, протягивая ему руки. — Сделай мне их чистыми, как сердце ангела. — Лестрейндж, улыбнувшись, одним заклинанием действительно очистил их, начисто уничтожив следы грима. — Не бойся, заинька, — проворковал Полли. — Открой пошире глазки… это совсем не больно.

Он подошёл к Лестрейнджу вплотную, загородив его, и Гарри только в зеркале увидел, как Полли ловко вставил эти… радужки прямо в глаза. Лестрейндж заморгал, посмотрел на себя в зеркало и сказал с искренним восхищением:

— Идеально. Полли, это потрясающе.

— Парик, — очень довольно велел Полли, протягивая Гарри руку, и спросил Лестрейнджа: — Зайчик, его нужно сильно закрепить? Или…

— Сильно, — Лестрейндж с явным любопытством разглядывал себя в зеркале.

— Тогда на клей и ленту, — решил Полли.

— Клей-то хоть отклеится? — поинтересовался Лестрейндж. — Когда-нибудь потом? И чем вообще смывать всё это?

— Я дам тебе флакончики, — кокетливо прошептал Полли, извлекая откуда-то нечто, напоминающее пластырь. — Или приходи ко мне, — добавил он игриво, — и я спасу своего зайчонка совсем бесплатно… теперь клей… — он ловко провёл кисточкой по коже рядом с пластырем. — И… вот так, — он одним движением надел парик на Лестрейнджа, поправил его, и Гарри подумал, что ни за что не отличил бы копию от оригинала. — Ну! — воскликнул Полли. — Ведь хорош! И даже седины больше не надо.

— Ты гений, — Лестрейндж встал и вновь достал браслет. Полли с томным выражение протянул ему левую руку, и Лестрейндж надел ему браслет, а затем шутливо и поцеловал её.

— Ах ты негодник! — захихикал Полли, разглядывая свой «подарок».

— Мы спешим, — сказал Лестрейндж. — Можно у тебя переодеться?

— Чувствуйте себя как дома, котики, — Полли тут же помахал им рукой с надетым на неё браслетом и ушёл, прикрыв за собой дверь.

Пока Лестрейндж с Робардсом переодевались, Гарри вежливо смотрел на дверь.

— Всё получится, — сказал Лестрейндж, наконец. — Главная проблема — голос, — сказал он, подходя к двери. — Как её решить — не знаю… тут одна надежда, что он его не слишком помнит. И я буду хрипеть, — он сунул было руку в карман мантии Робардса, хмыкнул и полез в карман своей. — Эта дрянь, — он показал что-то, похожее на вишнёвый или малиновый леденец, — сажает голос. Ненадолго, но нам хватит. Он решит, что ты на всех орал.

— Надеюсь, — тихо сказал Робардс.

— Теперь осталось только вот что, — продолжил Лестрейндж. — Он потребует от меня назвать имя — ты решишь сам, или мне?

— Я не могу, — негромко проговорил Робардс. — Тебя же не прощу, случись что. Ты прав — пускай судьба решит.

Лестрейндж молча извлёк из кармана надетой на Робардса мантии небольшой блокнот и карандаш и протянул их Робардсу. Тот что-то быстро написал, вырвал лист… другой… ещё один, и, наконец, четвёртый. Свернул их — и вложил Лестрейнджу в руку. Тот прикрыл их второй ладонью, потряс — и приоткрыл немного руки. Протянул их Робардсу, и тот вытащил оттуда маленький квадратик. Развернул…

— Шарлотта.

— Давай дальше, — сказал Лестрейндж. — Мало ли. Давай уж сразу всех.

Робардс молча вытянул второй:

— Маргарет, — а затем и третий: — Констанс, — и вдруг горько рассмеялся. — Тэм так и хотела бы, — хрипло сказал он. — Пойти последней.

— Значит, мы всё верно делаем, — сказал Лестрейндж. — Но этого не будет. Всё закончится на Шарлотте. Я тебе обещаю, — он сжал плечо Робардса и первым вышел из комнаты.