Middle (джен)

Гарри с Лестрейнджем и Робардсом аппарировали на всю ту же утоптанную площадку и попали под заметно более здесь сильный, нежели в Лондоне, дождь. Лестрейндж тут же наколдовал над ними прозрачный купол.

— Палочка, — сказал он сразу же, протягивая её Робардсу. — Забери сейчас, нам только с палочками сейчас запутаться и не хватает. Твою он, может, и не знает, а вот мою может помнить.

— Ты ведь хорошо его знал, да? — спросил Робардс.

— Лучше, чем хотел бы, — Лестрейндж дёрнул углом рта. — Неплохо. Достаточно, чтоб утверждать, что всё получится. У него скорость реакции зимующего барсука, и столько же мозгов. Только бы твои сидели тихо, когда меня увидят, — добавил он тревожно.

— С этим ничего не сделать, — сказал Робардс. — Только надеяться. Ты думаешь, они поймут подмену?

— Вряд ли, — возразил Лестрейндж. — Они могут спровоцировать его, если слишком привлекут внимание. Но ты прав, тут ничего не сделать. И сигнала не подать. Стоп, — он остановился, и они с ним. — Как бы нам так никого не удивить? — спросил Лестрейндж с нервным смешком. — Там половина ДМП сейчас. Не уверен, что им стоит видеть двух одинаковых главных авроров.

— Капюшон накинь, — Робардс тут же сам это и сделал, и тот и вправду скрыл лицо Лестрейнджа. — Мы все нервничаем, — добавил он и вновь пошёл вперёд.

Их ждали — Сэвидж почти побежал навстречу, и у Гарри ёкнуло сердце. Джагсон сделал что-нибудь с заложницами? Не убил, наверное, но покалечил, решив, что слишком долго ждёт?

— Он только что напомнил, что осталось пять минут, — сказал Сэвидж, безошибочно протягивая Лестрейнджу две палочки, одна из которых и вправду внешне весьма напоминала палочку Робардса. — Но пока не трогал их.

— Отлично, — Лестрейндж сунул было руку в свой карман, ругнулся и потянулся к карману надетой на Робардсе мантии и извлёк оттуда тот самый леденец. Вещи Робардса в ширину были ему немного велики, однако если Лестрейндж их не подгонял, то Робардс на себе, судя по всему, сразу же исправил неудобство. — Всё получится, — повторил он, вкладывая одну палочку в ножны, а вторую пряча в рукав.

— Пистолет, — Сэвидж протянул ему… и вправду, пистолет.

— Заряжен? — Лестрейндж взял его и осмотрел внимательно.

— Конечно. Но…

— Да он отберёт его, — Лестрейндж спрятал пистолет в карман брюк. — Наверное, — добавил он с сухой усмешкой.

— Нож, — Сэвидж подал ему нож в ножнах с ремешками, и Лестрейндж, хмыкнув, наклонился, поднял правую штанину и ловко закрепил ремни вокруг лодыжки, причём расположив нож рукоятью вниз.

— Забавно будет, если он их не найдёт, — сказал Лестрейндж.

— Вот и повеселимся, — кивнул Сэвидж. — Вроде всё.

— Пошёл, — сказал Лестрейндж, сунул леденец в рот и медленно двинулся к щиту.

И к дому.

— Вы только посмотрите, кто пришёл! — воскликнул Джагсон, едва увидев Лестрейнджа. — Два часа почти прошли — и где министр?

— В Женеве, — голос Лестрейнджа звучал хрипло и низко, и Джагсон это, разумеется, заметил:

— Что, послал тебя министр? — он ухмыльнулся. — Ты кричал, наверное? Просил и умолял?

— Он вернётся вечером, — Лестрейндж провёл рукой по волосам. — И будет здесь.

— Конечно, будет, — удовлетворённо сказал Джагсон. — Как и остальные. А если нет, что ж… я буду отпускать их по частям, — он подмигнул и выразительно поглядел на заложниц. Гарри бросил быстрый взгляд на Робардса, но по его лицу нельзя было сейчас хоть что-нибудь понять. — Но одну из них ты можешь защитить от этого… с кем ты меняешься с местами? — спросил он, вставая и подходя к заложницам. — Кого ты любишь больше всех, а, Робардс? Жену? — он провёл левой рукой по волосам Тэмзин, держа палочку буквально у самой головы одной из её дочерей, с короткими волосами и в ярко-синем платье. Тэмзин даже не вздрогнула от этого прикосновения, и это не понравилось Джагсону: он сгрёб в горсть её волосы и запрокинул голову назад. — Или её? — он отпустил голову Тэмзин и взял за волосы ту из девушек, которую только что держал на прицеле, переведя теперь палочку на её самую длинноволосую сестру. — Ну? Кто?

— Шарлотта, — сказал Лестрейндж, продолжая идти к дому.

— Ясно, девочки? — спросил Джагсон, теперь гладя по голове третью из сестёр. — Ясно вам, кого ваш папа любит больше всех? А на кого ему плевать? А ты, папина любимица, вставай, — велел он, резко дёрнув девушку за волосы вверх, буквально ставя её таким образом на ноги. — И прыгай отсюда — только медленно, — он подтолкну её в спину, и она действительно запрыгала, потому что её лодыжки связывала верёвка. — А ты шевелись! — прикрикнул он на Лестрейнджа, и тот пошёл быстрее, почему-то прихрамывая на левую ногу. — Я смотрю, тебя побили? — прокомментировал Джагсон и рявкнул почти добравшейся до двери Шарлотте: — Дура, стой! Не трогай дверь! Тупая идиотка, — скривился он, подходя к ней. — Тебя твой папаша не научил руки при себе держать? — он отодвинул её от двери и крикнул Лестрейнджу: — Ну давай уже! А то я передумаю, — он опустил руку и вдруг грубо схватил стоящую рядом с ним девушку за промежность. Она вскрикнула и отшатнулась, но он лишь сильней сжал пальцы, и она застыла, замерла на месте, глядя в пол.

— Тихо, — услышал Гарри и, быстро обернувшись, увидел, что Сэвидж стоит почти вплотную к Робардсу, положив левую руку ему на плечо и сжимая в правой палочку. Лицо Робардса казалось белой застывшей маской, и он проговорил, едва шевеля бескровными губами:

— Я стою. Спокойно.

Гарри осторожно, очень стараясь не привлекать к себе внимания, вынул свою палочку из ножен и тоже сжал в руке. Он не собирался воевать, не собирался делать ничего, что спровоцировало бы Джагсона, но если Робардс вдруг не сдержится… он сам бы, Гарри это ясно понимал, скорее всего, не смог просто стоять и смотреть на Джинни, например, на месте Шарлотты. Но Робардс стоял, не шевелясь, и Гарри снова перевёл взгляд на дом, к которому уже как раз подошёл Лестрейндж.

— Стой, — велел Джагсон. — Палочку достань. — Лестрейндж подчинился, и Джагсон с видимым удовольствием приказал: — Ломай. — Лестрейндж заколебался, и Джагсон рявкнул, снова стиснув руку, в которой так и держал промежность бледной как мел Шарлотты: — Ломай! Или я сломаю что-нибудь другое. Ей. Ну!

— Не надо! — глухо вскрикнул Лестрейндж, и с размаха сломал палочку о своё колено. Она хрустнула, и Гарри этот звук показался почти оглушающим.

— Вторую! — велел Джагсон. И осклабился, когда Лестрейндж, стоящий сейчас почти спиною к Гарри, явно заколебался. — Думаешь, я идиот? — спросил он. — Где она там, ну? Не зли меня, — предупредил он, подтягивая к себе Шарлотту. — Или я отрежу девке нос. Или прижгу. И будет она у тебя безносая. Ну?!

— Я сейчас, — голос Лестрейнджа дрожал, и Гарри… нет, не то чтобы занервничал, но разве можно так сыграть?

Лестрейндж, тем временем, дрожащими руками вытащил из рукава палочку, и на сей раз сломал её, сам, без требования, и показал Джагсону обломки.

— Мантию снимай, — велел тот. — И плащ. Давай-давай!

— Дьявол, — еле слышно выдохнул Робардс, и Гарри резко обернулся на него. — Он его сейчас разденет.

— Да не должен, — не особенно уверенно возразил Сэвидж.

— Мы об этом не подумали, — напряжённо проговорил Робардс. — Даже в голову не пришло. Ни ему, ни мне. Мы слишком поспешили.

— Будет как будет, — сказал подошедший ближе Праудфут. — Пока, вроде, обошлось, — добавил он, и Гарри снова посмотрел на дом, где Лестрейндж стоял перед дверью лишь в ботинках, брюках и рубашке.

— Ты посмотри, — Джагсон зацокал языком, глядя на него. — Глазам не верю: ты меня что, разжалобить решил? Вот этим? — он похлопал себя по животу. — Мол, мы же из одной гостиной? Я таких, как ты, в три раза больше ненавижу, — с презреньем сообщил он Лестрейнджу и потребовал: — Штанины подними, — велел Джагсон, и Лестрейндж безропотно подчинился, сразу наклонившись и сняв нож. — Умный, думаешь? — довольно спросил Джагсон. — Переиграть меня решил? Карманы выверни! — велел он, и Лестрейндж медленно и неохотно подчинился, заметно задрожавшими руками вынув из кармана револьвер. — Вот же сука, — почему-то очень довольно осклабился Джагсон. — Думаешь, не знаю, что это? Да? Брось! — рявкнул он, и Лестрейндж отбросил пистолет в сторону. — Ты смотри, какой он смелый, — сказал он Шарлотте, разжимая пальцы, наконец, и силой проводя рукой по её животу, а затем сжав правую грудь. — Давай её отрежем? — предложил он то ли ей, то ли Лестрейнджу. — А? — резко спросил он, оборачиваясь к нему.

— Не трогай её, — проговорил Лестрейндж, и вдруг медленно опустился на колени. — Ты дал слово. Тебе не будут верить, если ты обманешь. Ты больше не получишь никого, — его голос дрогнул и оборвался.

Гарри снова посмотрел на Робардса — тот стоял, сжимая свои руки буквально до синевы в пальцах.

— Боишься, — с каким-то хищным удовольствием констатировал Джагсон, и Гарри снова посмотрел на дом. — Боишься, — повторил он торжествующе, и вдруг велел: — Ползи! Ползи ко мне. Сюда. На коленях! Если хочешь, чтобы девка ушла целой. Пошёл! — почти что крикнул он, и Лестрейндж покорно двинулся вперёд, не слишком ловко и небыстро, и Гарри услышал тихий голос Праудфута: «Ну вот видите: всё обошлось». Гарри обернулся на секунду и тут же вновь повернулся к дому, убедившись, что, по крайней мере, здесь пока что все стоят на месте. — Руки опусти, — велел Джагсон. — Давай! Ладони на землю. И ползи. На четвереньках, как собака. Ты же и есть пёс, — он схватил Шарлотту за плечо. — Смотри, смотри, вот кто он такой! Жалкий пёс министра, который вовсе не торопится спасать вас. Смотри! — он дёрнул её вперёд, и она едва не упала.

Лестрейндж, меж тем добрался до порога и остановился прямо перед дверью.

— Я пришёл, — сказал он.

— Приполз! — поправил его Джагсон. — Ладно, — он навёл палочку на дверь и сделал несколько движений, видимо, снимая заклинание. Дверь открылась — внутрь, не вовне — и Джагсон буквально вытолкнул Шарлотту и втянул внутрь Лестрейнджа, протащив его через порог. Дверь захлопнулась, Шарлотта не удержалась на ногах и упала на мокрую пожухлую траву, и Праудфут тут же кинулся к ней, Сэвидж же остался рядом с Робардсом, похоже, готовый — вместе с Гарри — остановить его, если он не выдержит и тоже сорвётся с места. Но Робардс устоял, только дышал часто и сжимал кулаки так, что кожа на костяшках посинела. Праудфут добежал до поднимающейся девушки, в одно движенье подхватил её на руки и понёс назад, и теперь Гарри не знал, куда смотреть, мечась взглядом между ними, Робардсом и домом, где Лестрейндж сейчас стоял перед Джагсонам на четвереньках.

— Она в порядке! — крикнул Праудфут, едва зайдя за щит, видимо, глушивший ещё и звуки. — В порядке, — повторил он, опуская Шарлотту на землю. — Всё будет хорошо, — сказал он уже ей, снимая верёвки. — Твой папа здесь, — он указал на Робардса, который, посмотрев на дочь, кивнул ей и снова отвернулся к дому. — Там Дольф. Всё будет хорошо. — Её глаза расширились, она шагнула было к Робардсу, но Праудфут мягко удержал её. — Там целители — идём пока туда. Идём. Не надо тут мешать. Идём со мной, — он настойчиво увлёк её за собой, и она было пошла, но потом вырвалась и твёрдо сказала:

— Со мной всё хорошо. Я буду здесь. Просто буду стоять.

— Не нужно мешать, — повторил Праудфут, и Шарлотта, упрямо наклонив голову, сказала:

— Если хочешь, наложи на меня Петрификус. Я должна быть тут. Я должна хотя бы видеть!

Она казалась воплощением решимости, и Гарри вдруг увидел, какая же она красивая. Бледная, чем-то перепачканная, растрёпанная, Шарлотта выглядела воплощением стремления и смелости.

— Хорошо, — решил подошедший Сэвидж. — Стой тут. Но не мешай, — он снял свой плащ и укрыл им Шарлотту, и она мгновенно завернулась в него и замерла, переводя взгляд с отца на дом.