Middle (джен)

— Почему ты мне не рассказал?

Джинни смотрела на Гарри очень обиженно и возмущённо, а он стоял и не знал, что ей ответить. Потому что вот именно сейчас, когда она вот так смотрела на него, причина казалась ему самому дурацкой. А уж обстоятельства, при которых это выяснилось, были совсем идиотскими.

Выяснилось всё на министерском балу в честь победы, куда Гарри, разумеется, был приглашён, и куда отправился не в качестве дежурного аврора, а гостем. Почётным, разумеется. Гермиона с Роном тоже были приглашены, конечно, и Гарри просто не мог не позвать с собою Джинни, хотя бы потому, что полагал нечестным, что пригласили лишь их троих. И, конечно, он совершенно забыл о том, что Джинни до сих по не знает, кто его наставник, и когда Лестрейндж подошёл к ним поздороваться, и Гарри пришлось их представлять друг другу, всё и выяснилось. Надо отдать Джинни должное: там, на балу, она сделала вид, что ничего такого не произошло, и вечер прошёл гладко… даже здорово, — но когда они вдвоём вернулись на Гриммо, дала волю своему возмущению и сейчас стояла в своём шёлковом зелёном платье посреди гостиной, сложив руки на груди и яростно сжав губы.

— Я не знал, как рассказать, — признался Гарри. Если не знаешь, что сказать — говори правду.

— Словами! — всплеснула руками Джинни. — Гарри, это просто: открыть рот и прямо так, словами, и сказать! Как есть?

— Ну просто… ты и Невилл… — Гарри чувствовал себя ужасно глупо, пытаясь подобрать слова.

— Что «я и Невилл»? — как-то озадаченно спросила Джинни.

— Вы дружите.

— И что? — она, кажется, даже немного успокоилась от недоумения.

— Я подумал, что тебе это будет неприятно, — наконец ответил Гарри, чувствуя себя полным придурком.

Джинни издала какой-то длинный звук, напоминающий нечто среднее между «э» и «о», и озадаченно потёрла сперва лоб, а затем нос. Потом подошла к дивану и уселась на него с ногами, сбросив туфли и обхватив колени. Гарри осторожно подошёл и присел рядом с ней, и несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом она Джинни сказала:

— Ну… вообще, ты прав. Хотя это и глупо. Это же другой Лестрейндж?

— Он их брат, — ответил Гарри. — Но он… на самом деле, я и сам не так уж много знаю. Вроде бы он помогал сопротивлению в войну, и когда его судили, Робардс и другие за него свидетельствовали.

— Такой Перси наоборот? — вдруг улыбнулась Джинни, и Гарри фыркнул, удивившись про себя тому, что ему самому эта ассоциация просто не пришла в голову.

— А я об этом не подумал, — признал он. — Правда похоже… только вот финал другой.

— Ну да, — она начала вынимать шпильки из причёски. — Но ты вообще мне собирался рассказать? И если да — когда? — спросила она, вновь сердито хмурясь, но Гарри уже видел, что гроза прошла.

— Конечно, собирался, — честно отозвался он. — Всё время. Но сначала всё не мог найти удобный момент, а потом было уже неловко, что я так протянул… прости.

— Да нет, не то чтобы «прости», — она мотнула головой, — но просто мне обидно. Если ты не можешь мне даже о подобном рассказать, то что будет, если случится что-нибудь по-настоящему серьёзное?

— Я не хотел тебя расстраивать, — признался Гарри, и она возмущённо фыркнула:

— Отлично! Ну да, наверное, мне было бы… не знаю, неприятно, да даже если бы я и расстроилась — и что? Давай теперь скрывать такие вещи друг от друга — и в итоге у нас из тем для разговоров останутся погода, квиддич и… а хотя нет, — оборвала она себя ехидно, — квиддич тоже не подходит. Вдруг я расстроюсь.

Гарри не удержался и сначала хмыкнул, а потом и засмеялся, а за ним и Джинни. И хотя она ещё сердито хмурилась, её взгляд вовсе не был злым.

— Я не могу тебя расстраивать, — серьёзно сказал Гарри. — Правда, это… невозможно тяжело.

— Но Гарри, — она вздохнула и, придвинувшись к нему, взяла его руки в свои. — Это же нормально! Ты что, хотел бы, чтобы я тоже ничего тебе не говорила, чтобы не расстроить? Ладно ерунду какую-то, а если что-нибудь серьёзное? Ты бы хотел, чтобы я попала в какую-нибудь беду — и не сказала тебе, чтобы не расстраивать?

— Нет, — он мотнул головой. — Конечно, нет!

— Тогда зачем ты сам так делаешь? Мне тоже неприятно! — воскликнула она и, взяв его за плечи, встряхнула. — Тем более такой дурацкий повод. Я даже не Невилл!

— Нет, конечно, — согласился он. — Определённо, нет.

— Не уходи от темы! — потребовала Джинни. — Пообещай, что больше так не будешь делать. Никогда!

— Я обещаю, — тут же согласился он. — Особенно по дурацким поводам.

— Гарри, — Джинни нехорошо сощурилась, ужасно напомнив Гарри в этот момент Молли. — Я серьёзно.

— Я правда обещаю, — Гарри даже закивал, и Джинни, зарычав, напрыгнула на него, изображая что-то среднее между охотящимся книззлом, краппом и сердитой женщиной.

…Гермиону Гарри предупредил следующим же утром, разумно рассудив, что если Джинни обнаружит, что та давно в курсе, их ждёт ссора, и серьёзная. Зато она хотя бы поняла его и посочувствовала, и только заметила, что всем им повезло, что ни Артур, ни Перси никому ничего не рассказали.

— Не нарочно — просто к слову, — добавила она, и Гарри только сейчас сообразил, что ведь Артур-то точно должен знать Лестрейнджа. Перси — может быть, и нет… хотя… он ведь в войну уже работал здесь, и вряд ли он не знал начальника Аврората. Нет, может быть, конечно, он в детали не вдавался — а Родольфус и Радольфус звучит так похоже… но ведь это Перси, сказал он сам себе.

А потом до него дошло, какой он идиот. Нет, ну в самом деле: он как минимум раз в месяц ужинал у четы Уизли, он нередко обедал вместе с Артуром в Министерстве, но Гарри даже в голову ни разу не пришло спросить его о Лестрейндже! И о той истории, в войну…

Честно говоря, в этот момент он здорово в себе разочаровался. Это ведь вообще было самое логичное, что он мог сделать: поговорить с Артуром! Расстроенный и раздосадованный на себя, он пялился в очередной ежемесячный запрос на чистые пергаменты, когда услышал сочувственный вопрос Сэвиджа:

— Эй, Поттер, ты чего это?

— Да я дурак совсем, — буркнул Гарри, поднимая на него голову.

— Что, только обнаружил? — весело поинтересовался тот.

— Угу, — Гарри уже несколько картинно вздохнул.

— Нормальный результат, — тот ободряюще хлопнул Гарри по плечу. — Я, знаешь, тоже в своё время пришёл к такому выводу.

— Могли бы мне сказать, — упрекнул его Гарри, буквально физически ощущая, как мир становится куда приятнее.

— Вот, — Сэвидж вынул из кармана горсть очищенного фундука и вложил Гарри в ладонь. — Очень полезно для мозгов.

— Думаете, мне поможет? — с сомнением поинтересовался Гарри и услышал сбоку голос Лестрейнджа:

— Я попробовал бы. Если не сработает, то можно перейти на рыбу.

— Какую рыбу? — Гарри почти успокоился. Что ж, значит, правду говорят, что иногда самое элементарное и лежащее на поверхности решение просто не приходит в голову.

— Морскую, — отозвался Лестрейндж. — Говорят, она полезна для мозгов.

— Не замечал, — парировал Сэвидж. — Ну, если по тебе судить.

— Ну, орехи я бы тоже панацеей не назвал, — заметил Лестрейндж. — Хотя у меня, конечно, выборка скромна.

Гарри слегка прикусил изнутри нижнюю губу, чтоб не слишком ярко улыбаться. Почему-то именно такие дружеские пикировки заставляли его чувствовать себя здесь по-настоящему своим. Так что он в гораздо лучшем настроении вернулся к своему запросу, раздумывая параллельно о том, где и как поговорить с Артуром. Сначала он искал какой-нибудь предлог, но потом решил, что они слишком близки для этих ухищрений, и что можно будет просто поговорить с ним на очередном семейном обеде.

Однако этот разговор внезапно отложился — потому что очень скоро ему стало не до прошлого Лестрейнджа.

Обычно их отдел собирался на общее совещание по средам: в понедельник проходило общее совещание Аврората, а Отдел особо тяжких устраивал общее собрание через день, посреди недели. И когда в четверг после обеда в их отдел вошёл Робардс и решительно запер за собою дверь, сердце Гарри возбуждённо забилось.

— У меня скверные новости, — сказал Робардс. Убедившись, что все на местах, он махнул палочкой и, наколдовав себе стул, уселся у окна, глядя на вопросительно воззрившихся на него сотрудников. — Я надеюсь, все обратили внимание на то, что в последнее время в сводках по Шотландии мелькают исчезновения подростков и детей?

— Что, опять кто-то пропал? — нахмурилась Гор.

— Брат и сестра МакНалли, — Робардс открыл лежащую на коленях папку и разослал им всем ориентировки. — Семи и десяти лет. Родители в выходные навещали друзей в Перте, остались ночевать — проснулись утром и не нашли детей. Сперва их искали сами, потом обратились в отделение Аврората в Эдинбурге… а потом сын тех самых друзей признался. У нас есть воспоминание его рассказа, потом посмотрите, а вкратце — оказывается, на окраине Перта, вниз по течению Тейи, есть «дом с привидениями». И местные юнцы ещё с Рождества затеяли игру «залезь в тот страшный дом и принеси оттуда доказательство». Обычное дело — вот только не все возвращаются. МакНалли не вернулись. Дом мальчишка показал, там уже с утра работают эксперты, и место, мягко скажем, странное. Роберт, передаю дело тебе и оставляю на своём особенном контроле, — он поднялся и отдал папку Сэвиджу. — Почти всё лето впереди, — добавил он с нажимом. — Работайте.

— Лисандра? — спросил Сэвидж, когда Робердс вышел. — У тебя, мне кажется, нет крупных дел?

— Нет, — она кивнула и протянула руку.

— Думаю, работать будем все, но ведём дело мы с Лисандрой, — решил Сэвидж и поднялся. — Пойдёмте, на месте поглядим, что там.

…Большая часть Перта расположилась на левом берегу Тейи, правая же часть была заселена намного меньше и могла похвастаться зелёным парком Кинноулл, больше похожим, впрочем, на обычный лес. Вот там-то, ближе к парку Деунчи Вудленд, почти что в чаще и стоял маленький коттедж в тюдоровском стиле: острая черепичная крыша, тёмные балки, красный кирпич… Шторы во всех окнах были плотно задёрнуты, дверь закрыта, но, в целом, коттедж выглядел вполне обычно.

— Кто пришёл, — румяная и круглолицая волшебница в сине-серой мантии Отдела экспертиз вышла к ним навстречу. — Карин МакЛеод, — представилась она, взглянув на Гарри, — старший эксперт и так далее… в общем, место это, мои дорогие, странное, — сказала она с энтузиазмом. — Мы тут, конечно, только начали, но я бы сказала, что «дом с привиденьями» — не очень точное название. Скорее, я бы назвала его «вратами». А вот куда — это действительно вопрос.

— Не очень обнадёживает, — кисло заметил Сэвидж.

— На вашем месте я бы туда пока не ходила, — предупредила МакЛеод. — Но можно походить вокруг: на мой взгляд, тут довольно безопасно. А, Дольф, — заметила она Лестрейнджа и активно помахала ему рукой, словно подманивая. — Иди сюда, тебе понравится, крыльцо тут совершенно замечательное. А уж дверь… сколько, вы говорите, уже пропало?

— С января — семь, а теперь вот уже девять, — ответил Сэвидж, кивая Лестрейнджу. — Иди… похоже, ты присоединишься к нам с Лисандрой. Хотя у тебя ведь ещё то дело…

— Буду консультантом на вспомогательных ролях, — ответил Лестрейндж и кивнул МакЛеод: — Идём посмотрим. Поттер, ни к чему не прикасайтесь, — почти привычно велел он, и Гарри подумал, что уже начал привыкать к этим словам.

Следующие пару часов Лестрейндж с МакЛеод провели возле крыльца, изучая его и заставляя ступени изредка вспыхивать то синим, то белым, то зелёным. Наблюдать за ними было, честно сказать, скучно, потому что заклинания они или вообще не произносили, или же шептали, да и те были далеко не только на латыни — так что Гарри в какой-то момент отвлёкся и ушёл изучать окрестности. Дом как дом… Уютный… Занавески светлые, вон на окне цветок… хотя нет — не цветок, нет… что это такое?

Окно было слишком высоко, и Гарри, помня запрет Лестрейнджа, да и в целом понимая, что лезть по стене этого дома — не лучшая идея, наколдовал себе стремянку и, поднявшись, остановился напротив заинтересовавшего его окна. На подоконнике между стеклом и занавеской сидела тоненькая кукла в зелёном платье. Её светлая пышная причёска вкупе с этим нарядом и вправду могла напоминать снизу цветок, подумал Гарри, разглядывая грустное фарфоровое личико — а потом увидел ещё одну куклу, просто лежащую на подоконнике лицом вверх. Платье на ней было белое в жёлтый горошек, а волосы то ли каштановые, то ли тёмно-рыжие — стекло было не слишком чистым, и Гарри не мог толком разглядеть. Налюбовавшись на игрушки — кроме которых, больше ничего в окно разглядеть было нельзя, — он сдвинул стремянку к соседнему окну и с любопытством обнаружил на подоконнике ещё трёх кукол: двух «мальчиков» и «девочку» в ярко-красном платье с синими оборками. На мальчиках были тёмные штаны, на одном — коричневый свитер, а на втором — зелёная жилетка и светлая рубашка. Интересно, кто и зачем их бросил тут? Они все лежали на спине и смотрели в потолок — и все казались грустными. Хотя, возможно, это просто ракурс… или, возможно, просто такая серия. Гарри доводилось видеть коллекционных кукол, и он знал, что им нередко рисуют совсем не жизнерадостные лица. Почему-то. Скучно это, что ли?

— Что там, Поттер? — услышал он вопрос Гор и, подавив внутреннее ожидание того, что его опять будут сейчас критиковать — что она почти всегда и делала, общаясь, — ответил:

— Да ничего. Просто куклы на подоконниках.

— Опишете в отчёте, — велела Гор, и Гарри отругал себя. Ну вот что стоило сказать ей просто «ничего»?

— Всех! — добавила Лисандра.

Ну, всех так всех… Халтурить Гарри не привык, так что пришлось достать блокнот и карандаш, записать всё и зарисовать — а потом уже вернуться в Аврорат, взять там колдокамеру (у экспертов, разумеется, была своя, но авроры или пользовались собственной, или тонули потом в бумажной переписке), аппарировать обратно и сделать снимки.

Над отчётом Гарри просидел весь вечер и половину следующего дня: кукол оказалось одиннадцать, и каждую ведь следовало описать! Он очень надеялся на колдографии, которые просто можно будет приложить, но к его досаде, все кадры как один оказались безнадёжно засвечены. Не то чтобы это оказалось большим сюрпризом: зачарованные объекты часто действовали так на плёнку, но Гарри всё-таки надеялся…

Пришлось обходиться только памятью и записями — и ведь был бы в этом толк! Вот что самое досадное… С другой стороны, говорил себе Гарри, кто знает, что и когда может в таком деле пригодиться.

Гор, получив его отчёт, внимательнейше его изучила — и Гарри это было, что уж говорить, приятно, пускай даже она наверняка сейчас его раскритикует, думал он. Но Гор, закончив, поглядела сперва на Гарри, затем на занятого чем-то за своим столом Лестрейнджа, и спросила:

— Дольф, ты говорил, стажёр — наш общий?

— Абсолютно, — махнул тот рукой.

— Сходите в Архив, — велела Гарри Гор, — поднимите дела за прошлый год, начиная с первого ноября и с первого февраля.

— Самайн и Имболк? — спросил Лестрейндж.

— Ты сам мне показал там крест святой Бригитты, — ответила она. — А вдруг.

— У тебя есть теория? — спросил Сэвидж, и, кажется, работа в отделе встала.

— Не то чтобы, — сказала Гор, обхватывая подбородок пальцами. — И вот ещё что, Поттер, проверьте статистику исчезновения детей… всех, до семнадцатилетия, в… так… с февраля восемьдесят четвёртого по февраль восемьдесят пятого и с ноября восемьдесят четвёртого по ноябрь восемьдесят пятого, и ещё с февраля семьдесят третьего по февраль семьдесят четвёртого, а также с ноября семьдесят третьего по ноябрь семьдесят четвёртого.

— У тебя есть теория, — уже утвердительно сказал Сэвидж, но Гор упрямо отмахнулась:

— Поттер, что вы замерли? Задание понятно?

— Да, мэм, — Гарри очень хотелось послушать продолжение разговора, но деваться было некуда и пришлось идти.