Изгои (джен)

— Эй, — негромко окликнул Ойген уже полчаса возящегося с одним из компьютеров в зале Джозефа. — Ты в порядке?

Ойген подошёл и облокотился на край стола — со стороны казалось, будто он разглядывает экран, но на деле он смотрел на Джозефа, чей вид ему категорически не нравился. Тот выглядел так, будто бы то ли приехал с похорон, то ли только на них собирался, и Ойген уже сто раз пожалел, что вообще сегодня вызвонил его. Подумаешь! В зале было достаточно свободных мест — компьютер бы спокойно подождал до завтра. Вот не зря Ойгену ещё по телефону не понравился голос Джозефа!

Тот поднял голову, и от его взгляда у Ойгена сжалось сердце.

— Я работаю, — сказал Джозеф отрывисто. — Не всё же можно починить за пять минут!

— Да Бастет с ним, — махнул Ойген рукой. — Оставь — места есть, потом починишь. Пойдём лучше…

— Что значит «потом»?! — неожиданно взвился Джозеф. — Зачем тогда звонил, если не срочно? Ты думаешь, что мне заняться нечем?

— Нет, конечно, — Ойген никогда его таким не видел. — Извини.

— Так чинить его, или не надо? — спросил Джозеф, и Ойген кротко проговорил:

— Чинить.

— Тогда иди и не мешай, — отрезал Джозеф.

Ойген отошёл и, сев на своё место, вернулся к работе, продолжая время от времени поглядывать на Джозефа. И когда тот, закончив, молча собрался и пошёл в комнату отдыха заполнять журнал, тихо встал и направился за ним.

— Я не буду спрашивать, что у тебя случилось, — сказал Ойген, плотно прикрыв за собой дверь. — Я спрошу, чем я могу помочь.

— Ничем, — после короткой паузы с каким-то отчаянием ответил Джозеф. — Если ты по жизни неудачник, тебе не поможет ни-че-го, — он повернулся к Ойгену и поглядел на него с немного безумной и кривой ухмылкой. — Понимаешь? Даже если тебе в руки упадёт удача — ты её просрёшь. Потому что не-у-дач-ник. Это про меня.

— Ну кому ты рассказываешь, — понимающе и чуть иронично кивнул Ойген. — Это скорее про меня. Один в один.

— Да где? — сперва даже возмутился Джозеф, а потом сник. — Прости, я забываю всё время, где ты... Но ты же начал с начала, и за год вырос с нуля, и ты посмотри, как! — горячо вскинулся он. — Я же помню, как ты начинал… с чего! И за год сам — да ты лет через пять…

— У меня когда-то было всё, — жёстко оборвал его Ойген. — Вообще всё, понимаешь? Семья. Дом. Деньги. Да — у меня были деньги, и их было много. Я был… если и не богат, то очень состоятелен. Достаточно, чтобы бы не только не задумываться о том, что сколько стоит — просто об этом не знать. Меня все любили, мне прочили блестящее будущее… я считался одарённым, обаятельным, милым — и всё. Я, как ты знаешь, даже школу тогда не закончил. Мне было немногим за двадцать, когда я угодил тюрьму. И всё закончилось — я потерял всё: родителей, семью, дом… друзей, деньги, связи — вообще всё. Великая Ирландия, — он неприязненно скривился. — Мы были готовы жизни положить ради её свободы! Вот только не свои, — его верхняя губа чуть дёрнулась. — Чужие. Нет, свои мы бы отдали тоже — но в двадцать это так легко… Мы сели — справедливо. Правильно. И для меня на этом всё закончилось. И для Асти тоже. Для каждого из нас. Будь у меня в юности мозги, или хотя бы сердце — я бы не горбатился сейчас тут. У меня бы был и дом, и дело, и семья — родители, и дети, и жена… всё было бы. Я был бы и богат, и счастлив. Но я здесь — с трудом каждый месяц свожу концы с концами, и только благодаря доброте Уолша мы живём не в карцере пять на десять шагов, где, чтобы посрать одному, нужно подождать, пока брат свалит куда-то из дома, а в той милой квартире, порог которой в прежние времена я бы просто побрезговал переступить. Мне будет сорок два, и я начал с нуля — хотя был наверху. Вот это — неудачник. А что у тебя случилось? — спросил он неожиданно жёстко и, подавшись вперёд, буквально уставился Джозефу в глаза.

— Я провалил собеседование в Интел, — тихо сказал тот. — Питер порекомендовал меня в новый проект… знаешь Питера? Ну да, — мотнул он головой. — Мы же у тебя на новоселье и разговорились. Да. Ну вот — он меня в списки внёс, — он сам там работает, ты знал, да? — Ойген кивнул. — Ну вот. Распределённые вычисления, вот это всё. А я… сегодня утром провалил это собеседование. Это был такой шанс, ты понимаешь? — он сжал кулаки и бессильно ударил ими воздух. — Шанс! Скорее всего, единственный. Другого просто не будет!

— Почему? — удивлённо перебил Ойген. — Попробуешь ещё раз через год.

— Ха! — горько воскликнул Джозеф. — Ты не понимаешь, да? Это Интел! Туда не приглашают дважды — если ты не Билл Гейтс.

— Разве он работал в Интел? — озадаченно спросил Ойген, и Джозеф поморщился:

— Конечно, нет. Он написал Бейсик. Ну что ты, в самом деле! Меня не позовут. Позвали один раз — и хватит. У многих не бывает и этого, сколько свои резюме не шли!

— У многих не бывает — а у тебя будет, — сказал Ойген уверенно. — Слушай — всем отказывают. Я, помнится, читал, что даже Стивена Кинга заворачивали в редакции…

— Я не Кинг! — воскликнул Джозеф. — Ты не понимаешь… мне двадцать пять, я заканчиваю магистратуру — и каждый божий день я торчу здесь! Когда все мои одногруппники стажируются или уже работают в серьёзных компаниях, или хотя бы участвуют в больших проектах — пусть даже за академический интерес, это не важно! А я — да, зарабатываю, но лет через пять они как раз и будут уже руководить своими командами в Интел, а я всё ещё буду тут админом на побегушках: почини то после какой-то курицы, настрой это… А я… я же не хуже их! И в рейтингах я не последний! Но… ты знаешь, сколько собеседований я в жизни запорол? Четырнадцать! Прошёл только сюда, — он хохотнул болезненно. — Я чувствую себя таким ничтожеством, когда встречаюсь на занятиях с ними — да, каждый раз!

— Никто не знает будущего, — покачал головой Ойген. — А собеседования… ты знаешь, это не такая уж беда. Тебе просто не хватает навыка и тренировки.

— Да куда уж больше-то тренироваться? — вспыхнул Джозеф. — Четырнадцать раз! Сколько ещё надо? Двадцать? Сто?

— Так тренироваться надо не на собеседованиях. Тренироваться нужно перед ними. Хочешь, научу тебя?

— Ты? — с сомнением переспросил Джозеф.

— Ты сам видел: я неплохо с людьми лажу, — улыбнулся Ойген.

— Видел, — буркнул Джозеф. — Я тебя поэтому и нанимал. И ещё хочу. Я так в жизни не смогу.

— Тебе так и не надо, — возразил Ойген. — Тебе нужно просто собеседование пройти нормально. Больше ничего — ты же отличный профи.

— Я не отличный, — самокритично возразил Джозеф. — Просто неплохой.

— Отличный для своего уровня, — не пожелал сдаваться Ойген. — Давай я тебя потренирую? Ну в самом деле — это не так страшно, как может показаться. Подготовимся — а потом попросишь Питера помочь ещё раз. Скажем, через полгода — ты за это время ещё чему-нибудь научишься, а главное — уже доучишься. И у тебя будет диплом — и с ним ты будешь пробоваться уже на другое место. И вот там пройдёшь.

— Да не пройду я, — Джозеф уныло покачал головой. — И потренироваться не получится: я же тебя знаю. А там будут незнакомцы… незнакомец. Я просто все слова забуду и начну мямлить ерунду — а потом он меня чем-нибудь зацепит, и мы поругаемся. И всё.

— Поверь, — негромко рассмеялся Ойген, — ты меня не знаешь. Точно не настолько, чтобы это помешало. Я почти что двадцать лет сидел. В тюрьме. Насколько по мне это заметно?

— Вообще никак, — в глазах Джозефа мелькнула откровенная зависть. — Я себе порой напоминаю — и всё равно… никак.

— А ты говоришь, знаешь, — усмехнулся Ойген. — Поверь мне: я могу быть крайне неприятным человеком. Я тебя точно научу. Давай хотя бы попробуем? — предложил он весело. — Ну что ты потеряешь?

— Да я уже всё потерял, что мог, — вздохнул Джозеф. — Думаешь, получится? Ты бы знал, как меня бесят тупые вопросы! А они…

— …специально задают их. Да. Я знаю.

— Ты так не сможешь, — Джозеф покачал головой. — Они так смотрят на тебя — как на… не знаю. Таракана.

— Да что ты говоришь, — Ойген сложил на груди руки и, чуть прищурившись, слегка склонил голову к правому плечу. — А почему бы им и не смотреть так на тебя?

— В смысле? — Джозеф растерянно сморгнул.

— А кто ты, собственно, для них? — Ойген слегка приподнял брови, разглядывая Джозефа с некоторым недоумением. — У них таких мальчишек — два десятка за день. И каждый мнит себя если не Линусом Торвальдо, то уж Джобсом-то точно. Ну или Возняком. Хотя никто не любит быть на вторых ролях. Вот ты, — он склонил голову уже к левому плечу, и его верхняя губа чуть ощутимо дрогнула, словно бы ему стоило некоторого труда удержать ощущаемое презрение. — Ну расскажи мне о своём проекте. Каком-нибудь одном.

— Да пошёл ты! — вспыхнул Джозеф и хотел было уйти, когда Ойген, рассмеявшись, заступил ему дорогу и примирительно сказал:

— Ну видишь? Я был достаточно груб?

— Придурок, — Джозеф насупился, потом фыркнул, хмыкнул и признал: — Похоже. На одного козла. Ну ты даёшь! — сказал он почти с восхищением, глядя на хохочущего Ойгена.

— Я знаю очень, очень много разных людей, — продолжая смеяться, сообщил тот. — И мне несложно их скопировать. Ну что — попробуем?

— Давай, — Джозеф вздохнул, словно признавая поражение. — Хотя я всё равно не верю. Не выйдет ничего.

— Тогда ты обойдёшься и без них, — сказал вдруг Ойген неожиданно серьёзно. — Ну правда: почему ты должен непременно на кого-то работать? Кто тебе мешает создать свою фирму?

— Одну из тысяч крохотных компьютерных конторок, что клепает сайты за полтиник? — язвительно уточнил Джозеф. — Да никто.

— Ну даже я за столько уже не работаю, — улыбнулся Ойген. — Все когда-то начинали с малого. Есть у меня ощущение, что однажды Интел пожалеют, что не взяли тебя — и сами позовут. А ты им откажешь — потому что просто не будешь в них больше нуждаться.

— Сказочник, — поморщился Джозеф. — Знаешь, это «позитивное мышление» — фигня. Ещё скажи, что мне достаточно поверить, что я — лучший, и вот тут-то все вокруг прозреют.

— Да ты знаешь, — подумав, с некоторым удивлением протянул Ойген, — вот именно в твоём случае всё именно так и обстоит. Я понимаю, это звучит странно — но вот именно с тобой это сработает. Потому что ты действительно, без дураков, талантлив.

— Да ты-то откуда можешь знать? — не сдержался Джозеф. — Нет, я понимаю: для тебя я, может, даже гений — но я-то сравниваю не с тобой, а с нормальн… ох, — он вспыхнул, мгновенно залившись краской, кажется, от кончиков волос до кончиков ушей. — Прости, я вовсе не о том… не то имел в виду… вот чёрт! — воскликнул он — и с размаха ударил в свою ладонь кулаком.

А Ойген захохотал, кивая и беззвучно ему аплодируя — и Джозеф, постучав себя ладонями по лбу, помотал головой и, немного успокоившись, махнул рукой и сел на край дивана.

— Тебе нужно научиться останавливаться вовремя, — мягко проговорил Ойген, садясь чуть поодаль. — Это не так просто — в школах такому не учат. Но есть методики… научишься. Всё можно сделать, если захотеть — по крайней мере, с незнакомцами. С близкими сложнее — но ведь перед тобой и не стоит подобная задача. А с незнакомцами научишься.

— Прости, пожалуйста, — попросил всё ещё красный от смущения Джозеф. — Ты знаешь, я на самом деле вовсе не…

— Я в курсе, да, — Ойген похлопал его по колену. — Всё в порядке. Мне кажется, что у тебя, на самом деле, две проблемы: ты быстро вспыхиваешь, и ты плохо подбираешь правильные слова. И всё.

— Действительно, — хмыкнул Джозеф. — Псих, не знающий даже английского.

— Тут не совсем не в языке, — возразил Ойген. — Но давай выпьем пока что чая? И пойдём за стойку — а то меня Уолш уволит. Или оштрафует — чего я себе в этом месяце позволить никак не могу.