Изгои (джен)

До Рождества оставалось совсем немного времени, а поиски красного шёлкового белья не приносили никаких результатов. Несложно было отыскать бельё нужного цвета из искусственного шёлка, можно было найти шёлковое — но не красное, однако отыскать и то, и другое Ойгену не удавалось. Вообще — не говоря уже о нужном размере, который заметно выбивался из стандартной сетки, что поиск отнюдь не упрощало.

Нет, кое-что было… вернее, уже не было: нужный размер раскупили в самом начале рождественских распродаж, и продавщицы, когда он тоскливо спрашивал у каждый из них, не мог ли нужный комплект случайно остаться где-нибудь на складе, смотрели на него с искренней жалостью. А он глядел в ответ с неподдельным сочувствием — и в салонах с бельём, и в отделах белья крупных магазинов, да и просто в самих магазинах творилось настоящее столпотворение. Люди вокруг ходили, подгоняемые нездоровым азартом, надеясь успеть закупиться до Рождества. Там, где спрос был особенно высок, а скидки — неприлично большими иногда вспыхивали перепалки, порой переходящие в настоящие стычки и едва ли даже не драки, и Ойген сам ловил себя на позабытом чувстве соперничества — словно бы он снова в Хогрвартсе и столкнулся с гриффиндорцами в коридоре.

Однажды ему даже повезло, и он нашёл один подходящий комплект — но, увы, под заказ, а ценник больше напоминал телефонный номер. Нет, это был явно не его вариант…

Вообще, рождественские распродажи оказались отнюдь не милыми и романтичными, а напоминали то ли финальный квиддичный матч чемпионата мира, то ли последний день в Хогвартсе перед экзаменами, когда все пытаются успеть доделать всё, что откладывали в течении года. И глядя на носящихся вокруг людей с красными лицами и безумными глазами, на женщин, за которыми таскались несчастные, страдающие мужья, и на мужчин, ловко оттирающих конкурентов от последнего экземпляра нужной модели, Ойген буквально физически ощущал, как растёт его желание выбраться, наконец, из бедности — и никогда, никогда не участвовать во всём этом безумии. Ему уже казалось, что дух Рождества ощутимо пропитан ароматом непролитой крови — и везде над этим играет весёлая музыка.

В конце концов Ойген пришёл к выводу, что у него есть вполне реальный шанс просто не найти нужного, и решил, что комплект можно сшить на заказ. Должны же в Лондоне шить бельё? Не могут не шить. Отыскать соответствующее ателье, однако, оказалось ничуть не проще, чем найти готовые лифчик с трусами — потому что сейчас, перед Рождеством, туда тоже было почти не пробиться. Впрочем, в конце концов он, взмыленный и вымотанный, отыскал одно ателье где-то в Ист-Энде, которое согласилось взять заказ, однако же стоимость работы Ойгена несколько обескуражила. Он понимал, конечно, что подобная вещь не может быть дешёвой, но…

Но выбора у него не было, но с остатками денег, отложенных на жильё, пришлось почти распрощаться. Он сделал заказ, принеся в качестве образца с собой те трусы и бюстгальтер, что Мэри часто носила. И надеясь, что она не заметит пропажу — в конце концов, если это случится, он скажет, что забыл положить их в стирку в прошлый раз. Она поворчит, конечно, но что он мог ещё сделать? Ткань и модель они выбрали вместе с портнихой, проговорившей под конец с завистью:

— Повезло вашей девушке.

— Не может быть, чтобы мужчины не заказывали у вас такие подарки, — возразил Ойген.

— Да нет, бывает, конечно, — согласилась она. — Но в последнее время не часто заказывают такое... для дам.

— Я уникален, — засмеялся Ойген, гадая, что она имела в виду. То ли его одежду, то ли манеры, то ли размер и качество принесённого образца, то ли всё вместе.

Они поболтали ещё немного, и, уходя, Ойген очень надеялся, что получит свой заказ утром двадцать четвёртого. В понедельник.

А ведь нужна ёлка, вдруг сообразил он. И ставить её нужно будет, видимо, в воскресенье, двадцать третьего — а значит, купить её следует накануне. В субботу. И уже наученный опытом, он пойдёт за ёлкой с утра. Благо в субботу утро было свободно, а в воскресенье он работает как раз до восьми — и, видимо, всё успеет. А может быть, он и вовсе выходной возьмёт… Хотя лучше обсудить этот вопрос с Мэри. Игрушки у неё были, это Ойген помнил ещё с той поры, когда они с ней разбирали коробки, и он даже знал, где они стоят.

Об этом Ойген собирался поговорить с ней в ближайшее воскресенье. В двенадцать он будет у Нарциссы, а потом… Вторую половину дня и вечер Ойген собирался посвятить Мэри — и когда он, неожиданно для себя разжившись скидочными купонами, предложил ей сходить в Лондонский Аквариум, она сперва обрадовалась, а потом спросила с подозрением:

— Зачем?

— Просто погулять и посмотреть, — он удивился… но не слишком. — Я там не был никогда, а ты?

— Нас в школе водили, — ответила она. — Не знаю… нас подгоняли всё время и одёргивали. Не шумите, не жуйте, не расходитесь по сторонам. И народу было так много.

— Не хочешь? — спросил он немного расстроенно. Опять идти в кино с Мэри ему не хотелось, а просто так гулять с ней по улицам — наверняка замёрзнет через полчаса.

— Ну, не знаю… если ты говоришь, что ты ни разу там не был, давай сходим, восполним твой школьный пробел, — решила Мэри, поколебавшись. — Ладно. А когда?

— Утром у меня дела, — легко ответил он. — Я думаю, часа в четыре. Подойдёт? Они открыты до семи.

— А потом сходим куда-то поужинать? — быстро спросила Мэри с такой непосредственностью и надеждой, что он улыбнулся:

— Обязательно сходим.

Он тут же решил, что пойдут они в один из сетевых ресторанов Бассо — в конце концов, зря, что ли, он работал? И золотую карту получил из рук владельца? Нужно же проявить уважение. Да и кормят там очень прилично. Мэри должно понравиться — по крайней мере, Ойген на это надеялся.

Впрочем, проснувшись воскресным утром, Ойген о Мэри не думал совсем: собираясь, он закинул в рюкзак солидную стопку дисков, не слишком рассчитывая, что на месте найдётся всё, и уж тем более вряд ли у Хизер в доме был загрузочный диск с антивирусом; а затем сунул целую стопку нужных ему распечаток, с советами, собранными им накануне в сети, и командами для консоли, хотя надеялся что для этого не дойдёт. Куда больше он уповал на помощь Джозефа или Энн, чьим согласием проконсультировать его по телефону заручился ещё вчера. Без десяти двенадцать был уже у дверей подъезда дома, где жила Нарцисса-Хизер — и это были очень долгие десять минут. Едва цифры на его Нокии сменились с 11:59 на 12:00, Ойген нажал кнопку возле дверного звонка с нужной фамилией — и почти сразу же услышал знакомый голос. А потом домофон зажужжал, дверь щёлкнула, и Ойген вошёл в подъезд. Поднялся на лифте — и увидел стоящую в дверях квартиры Нарциссу-Хизер. Она была бледна — бледней, чем в прошлый раз, и хотя и улыбалась, выглядела слегка болезненно. На ней были светлые хлопковые брюки и пушистый голубой с бежевым свитер с высоким и широким горлом, очень шедший ей.

— У меня прохладно, — сказала она, поздоровавшись. — Чаю?

— Буду вам очень признателен, — кивнул он, снимая куртку и ботинки и радуясь, что надел свитер. Сейчас всюду было холодно…

Прихожая, в которой он оказался, была совсем небольшая и почти пустая — кроме вешалки и небольшого шкафа, здесь стоял только крохотный высокий столик, на котором сейчас лежала связка ключей.

Что-то мягкое ткнулось Ойгену в ногу, и он увидел большого белого кота с роскошным пушистым хвостом, теревшегося о неё, оставляя на джинсах шерсть.

— А вот и мистер Лайт, — Нарцисса улыбнулась. — Он очень ласковый и любопытный.

— Можно его погладить? — спросил Ойген, осторожно протягивая к мистеру Лайту руку.

— Можно, — разрешила Нарцисса-Хизер, и Ойген провёл пальцами по мягкой белой шерсти на кошачьей спине — кот громко замурлыкал и, обернувшись, поглядел на него большими ярко-голубыми глазами.

— Привет, — сказал Ойген, садясь на корточки. — Я Ойген.

Он позволил коту обнюхать свою руку, почесал его за ушами и под горлом и, улыбаясь, поднялся и пошёл за хозяйкой в комнату — по-видимому, служившую ей гостиной. Почти что квадратную и светлую, с большим удобным письменным столом возле окна, на котором стоял массивный ламповый монитор — а рядом, на полу, системный блок с сиротливо прижавшейся с боку крышкой. А ещё здесь было много полностью заставленных книжных полок, обтянутый мягкой светло-серой тканью диван и низкий столик с телевизором напротив.

— Я его сегодня ещё не включала, — сказала Нарцисса-Хизер, подходя к столу. — Вам, наверное, удобнее будет его поднять наверх?

— Зачем? — возразил Ойген. — Полагаю, что дело скорее в софте… если нет — я только смогу вам порекомендовать знакомого специалиста: я полный профан в железе. Можно? — спросил он, кладя руку на спинку стула.

— Да, располагайтесь, — она кивнула. — Я сейчас заварю нам чай… вы яблочные пироги любите?

— Очень, — Ойген снова улыбнулся.

— Я не так уж часто пеку, — призналась она. — Но рецепту этого пирога научила меня ещё мама… он с брусникой и меренгой.

— Мне даже как-то неловко, что мне оказывают такой приём. Увы, во мне нет ни одной капли монаршей крови, — пошутил Ойген, включая компьютер. — Если бы я знал, я бы обязательно надел хотя бы галстук.

— К свитеру? — она вскинула брови, и они рассмеялись вместе. — Вы чай предпочтёте чёрный или зелёный? Или, может быть, может быть кофе? Признаюсь, я неплохо варю.

— Чёрный, пожалуйста, — попросил он, молясь, чтобы не пришлось переустанавливать Виндоуз. И полез в свой рюкзак.

— Простите, вы просили вам приготовить диски, — немного смутилась она и открыла один из ящиков. — Вот, здесь всё, — достала она стопку дисков.

Ойген с благодарностью взял их и пока отложил.

Компьютер пискнул, и Ойген зажал нужные клавиши. Пусть, ну пусть дело окажется в вирусе, и вирус будет не слишком хитрый, с надеждой думал Ойген, загружаясь в безопасном режиме. Так ведь тоже может быть. Собственно, так чаще всего и бывает… если ему повезёт, программа справится с ним сама, и он… он бессовестно пожнёт лавры героя.

Пока антивирус работал, Нарцисса-Хизер принесла чай с пирогом — вернее, привезла на небольшом удобном сервировочном столике на маленьких колёсиках. За ним они и ели, сидя на диване, и болтали — начали, конечно же, с компьютера, затем коснулись музея, а потом она вновь извинилась за оперу. И они как-то само собой начали говорить о школе, об учениках, их сочинениях и конце учебного года, и сами не заметили, как перешли на обсуждение молодёжной культуры, а потом просто фильмов и книг… Ойген говорил и слушал — и всё больше нервничал. И вовсе не из-за застывшей на шестидесяти процентах зелёной шкалы. Нарцисса-Хизер выглядела уставшей и бледной, и теперь, когда они сидели рядом в светлой комнате, он видел лёгкие тени вокруг её глаз и тонкие морщинки возле губ, которых прежде — он точно это помнил — не было.

— Мне кажется, ваше начальство вас совсем замучило, — заметил он, гладя лежащего между ними на диване белого кота. Второй к ним так пока что и не вышел, определённо оправдывая собственное имя.

— Я знаю, что я плохо выгляжу, — она кивнула, улыбнувшись, и Ойген смутился и запротестовал:

— Вы прекрасны! Но у вас очень усталый взгляд.

— Зеркало у меня есть, — качая головой, возразила Нарцисса. — Я действительно и выгляжу, да и чувствую, если честно, себя неважно — это всё из-за кошмаров. Я совсем не высыпаюсь из-за них. Но я надеюсь на каникулы, — она улыбнулась. — Полагаю, я просто устала: год был достаточно трудный, и у меня выпускной класс… я их веду три года, они очень непростые. Хочется, чтобы они сдали. Все. Но, к сожалению…

— Нередко в неудачах ученика виноват он сам, а не учитель, — сказал Ойген.

— Это верно, — не стала она с ним спорить. — Но хочется же всё равно… но я решила, что в каникулы не буду делать ни-че-го. Я высплюсь и буду гулять. Часами. По вечерам будет так красиво… вы любите рождественскую иллюминацию?

— Люблю, — он даже не соврал, стараясь просто изгладить из памяти недавние мучительные походы по распродажам, — когда-то он её действительно любил. И почему бы сейчас позволить этому измениться. — И гулять тоже люблю.

— Хотите — как-нибудь сходим вместе, — предложила она. — Только вам придётся одеться тепло! А то все через полчаса замерзают, — она слегка улыбнулась.

— Я не замёрзну, — заверил он её, торжественно прикладывая руку к груди. — А что вы скажете, если я вам предложу прогуляться в следующее воскресенье? Ранним вечером. За пару дней до Рождества… заглянем на какой-нибудь базар…

— В воскресенье? — переспросила она, задумавшись. — Боюсь что-то пообещать сейчас, но, знаете — мне ваша идея нравится. Вы мне позволите ответить вам… скажем, в четверг? Или в среду?

— Да, в четверг будет прекрасно, — заверил он её — и, извинившись, вернулся к компьютеру, где антивирус, наконец-то, закончил свою работу. И даже нашёл пару троянов, которые успешно вылечил сам.

И ещё час Ойген внимательно изучал панель управления: сверясь с распечатками, проверил автозагрузку, а затем избавился от пары сомнительных рекламных программ, которые, по заверению хозяйки, она точно не ставила. И вот тут ему пришлось лезть в реестр и созваниваться по этому поводу с Джозефом, чувствуя спиною внимательный, но совсем не мешающий ему взгляд Хизер-Нарциссы. Он поймал себя вдруг на том, что немного красуется, и сам же над собой посмеялся — и позволил себе продолжить.

Когда он со всем закончил, было уже почти три — и, как бы ему ни хотелось задержаться здесь, его ждала Мэри. Да и хозяйке следовало отдохнуть — и Ойген на прощанье лишь посетовал, что так и не познакомился с мистером Руквудом.

— Возможно, в следующий раз, — не слишком-то уверенно предположила Нарцисса-Хизер. — Он стеснительный и он не любит чужаков.

— Могу его понять, — ответил Ойген — и смутился, когда она протянула пластиковый контейнер с четвертью пирога внутри.

— Угостите брата, — мягко проговорила она. — Надеюсь, у него всё хорошо?

— Да, он чувствует себя намного лучше, — Ойген взял контейнер, хотя именно сейчас ему это было крайне неудобно. Но у него даже мысли не мелькнуло отказаться.

Ничего. Значит, он дома просто быстро забежит на кухню и спрячет контейнер в ящике для овощей — куда-куда, а в него Мэри никогда не заглядывала по доброй воле.