Изгои (джен)

Лэнд Крузер Росса стоял на парковке с краю и хищно сверкал внушительным чёрным боком. Такие машины Ойген прежде видел только со стороны, и пребывал сейчас в почти детском восторге. Внутри машина оказалась ещё просторней, чем он ожидал; в салоне приятно пахло кожей и почему-то, кажется, можжевельником. Впрочем, источник этого запаха Ойген отыскал быстро — им предсказуемо оказался ароматизатор, висящий на зеркале.

Чаще всего в этой его новой жизни Ойгену доводилось ездить с Марком, реже — с Толлетом или с Ролин, так что опыта у него было не так уж много, но из всех машин, в которых ему довелось сидеть, включая такси, Лэнд Крузер показался ему удобнее всего.

Его сложно было сравнивать с любым из знакомых ему автомобилей. Толлетов Астон-Мартин казался Ойгену стремительным совершенством, таким же, как хорошая гоночная метла, но этот суровый джип… В Лэнд Крузере Ойгена подкупала его массивная основательность — а уж когда Росс повернул в зажигании ключ, и Ойген буквально почувствовал, как зарычал мотор… Вот теперь он не знал, что выбрал бы между ними — если б вдруг ему пришлось выбирать. Нет, Астон-Мартин был прекрасен — но…

В этот момент Ойген остро позавидовал Рабастану с его обучением на права — потому что ему действительно хотелось бы попробовать управлять подобным зверем, но пока он наслаждался и ролью любопытного пассажира.

Смотреть на других участников сверху вниз было не слишком привычно, но в этом было что-то такое, особенное. А ещё было почти захватывающе ощущать, как плавно и уверенно автомобиль набирает скорость. Росс ехал хотя и быстро — насколько это было возможно в пятницу вечером в Лондоне — но спокойно и ровно. Он мягко сбрасывал и наращивал скорость на поворотах и светофорах, но, вместе с тем, совершенно не обнаруживал желания уступать кому-то дорогу, если того не требовали правила, и, казалось, мог даже не смотреть перед собой, рассказывая какую-то байку Ойгену. В своей прошлой жизни Ойген мог так же летать…

Ойген так увлёкся новыми ощущением и разговорами, что не догадался спросить, куда они, собственно, едут… И что будет, если их путь лежит за пределы заколдованного кольца М25? Впрочем, всерьёз занервничать на эту тему он не успел, потому что Росс в какой-то момент свернул со скоростного шоссе. Они миновали какой-то пригород, а затем повернули на наезженную грунтовую дорогу, лежавшую меж полей. И Ойген, с любопытством оглядываясь, думал, что, если бы не знал, то ни за что не понял бы, что они всё ещё в пределах Большого Лондона — настолько пасторально и зелено выглядели эти места. Пожалуй, Рабастану бы понравилось жить здесь, подумал Ойген — вот только что бы сам он делал тут?

Они миновали ворота, на которых Ойген заметил вывеску: «Фолкирк», и ниже, чуть меньше «Северо-западная стрелковая ассоциация». За воротами виднелись разбросанные по территории постройки — но их путь лежал дальше вглубь.

Остановился Росс возле центрального здания, на фасаде которого красовалась примерно такая же вывеска, над которой реял британский флаг. Само здание имело два этажа — кажется, прежде здесь был то ли охотничий домик, то ли фермерский дом.

— Приехали, — Росс заглушил мотор.

Они вышли. Стоянка была почти свободной — на ней стоял от силы десяток машин, и Росс заметил:

— Сегодня первый этап стрелковых соревнований в Чешире — вот и нет никого, все туда подались. Обычно тут в пятницу вечером бывает толпа. А так мы спокойно и в своё удовольствие постреляем.

Они вошли, и Ойген, оглядываясь, увидел слева идущую наверх лестницу, где, если верить указателю, можно было заодно пообедать. Как ни странно, голода Ойген не ощущал, хотя за день съел разве что только яичницу — утром, и пару сэндвичей, пока они с Россом обсуждали проект. Вместо голода он испытывал странное нервное возбуждение, щекочущее изнутри и покалывающее кончики пальцев. Так что Ойген быстро потерял интерес к тому, что могла бы предложить ему местная кухня. Вместо этого он с любопытством оглядывался по сторонам и, покуда Росс разговаривал с флегматичным серьёзным юношей, стоящим за стойкой, разглядывал витрины с коробками патронов, ружьями и даже арбалетами, а также висящие на стенах пробитые весьма близко к центру бумажные мишени.

Росс явно хорошо знал этого молодого человека с очень проницательным взглядом — и, перекинувшись с ним парой фраз, поманил Ойгена к ним и представил:

— Это мой партнёр Ойген Мур, а это Пол Хокинс, сын владельца.

— Проще будет с временным членством, — сказал Пол, явно продолжая начатый ранее разговор, и пожимая Ойгену руку.

— Не вопрос, — отозвался Росс, тоже повернулся к нему: — Заполни для порядка анкету, ага?

Анкета оказалась недлинной, и Ойген, продемонстрировав молодому человеку свой ID, вдруг остро ощутил собственную неполноценность. Насколько он знал, большая часть населения пользовалась для таких вещей водительскими правами — но их у него не было… а вот у Рабастана уже совсем скоро будут.

— Добро пожаловать, мистер Мур, — хмыкнул юноша. — Новым членам в подарок десять патронов, — добавил он и выставил их перед Ойгеном на стойке.

Затем, достав из кармана ключи, отпер за своей шкаф с винтовками, расположенный за его спиной, и снял две винтовки. Одну из них он вручил Россу, другую взял сам, запер шкаф — а затем повёл их куда-то через другую дверь. Как выяснилось, на стрельбище — рассказывая по пути о клубе, который оказался куда старше, нежели Ойген предполагал. Впрочем, тот слушал не слишком внимательно, прислушиваясь к почти забытому ощущению странной внутренней собранности и напряжения, которого не ощущал давно.

Несмотря на то, что день уже явно клонился к вечеру, стрельбище было ярко освещено, и, хотя где-то вдалеке раздавались редкие выстрелы, стрелков нигде видно не было.

Они втроём остановились под навесом, где располагались позиции для стрельбы, не слишком далеко от которых был расположен ряд деревянных и явно новых мишеней.

— Утром поставили, — пояснил Пол, начиная инструктаж, который Ойген прослушал тоже не то чтобы вполуха — нет, конечно, нет, но охватившее его нетерпение было слишком сильным, чтобы он мог быть по-настоящему внимателен. Наконец, Пол выдал им по паре наушников и, кивнув сидящему футах в ста от них пожилому сотруднику с какой-то солидной оптикой, пожелал удачи и вернулся обратно в дом.

Прохладный влажный воздух бодрил, и Ойген чувствовал, как его кровь бежала по жилам всё быстрей и быстрее. Приклад под рукой ощущался удивительно гладким, и Ойген наслаждался гладкостью полированного дерева — таким знакомым и, в то же время, незнакомым, от которого по всему его телу растекался жар возбуждения и азарта.

И только медленно гладя приклад, Ойген сообразил, что ему вот прямо сейчас придётся стрелять из винтовки, а он видел такие разве что только в кино. И понятия не имеет, как это делается, так сказать, с технической точки зрения. Нет, общий принцип он, конечно же представлял, и даже знал, что в неё не нужно засыпать порох… но…

Инструктаж по технике безопасности, который Ойген наполовину прослушал, помог ему мало — и теперь он нервно раздумывал, что сейчас будет делать.

— Советую надеть, — Росс подмигнул Ойгену, устраивая свою пару наушников у себя на голове — и вдруг сдвигая их. — Всё нормально?

— Да я как-то привык немного… к другому, — признался Ойген, глядя на винтовку и пытаясь сообразить, где тут у неё предохранитель. Если он вообще имеется.

И мучительно пытаясь выдумать какое-нибудь объяснение своей неловкости — потому что некоторые навыки никуда не исчезают, и, определённо, подобное поведение со стороны осуждённого за терроризм выглядит немного странно.

Однако Росс просто кивнул:

— Понимаю. Короткоствол?

— Ну… — Ойген подавил смущение, а затем слабо улыбнулся и изобразил руками не то взрыв, не то вспышку. Вполне наглядно судя по тому, как Росс молча кивнул. — Я так хотел всё это забыть, что… — Ойген покачал головой и Росс кивнул снова.

— Понятно. Как у нас говорят — вода под мостом. Да тут несложно. Вот, смотри.

Это и в самом деле оказалось совсем просто: всего-то знать, куда вставлять патрон, и как целиться. Плюс учитывать то, что совершенно отсутствует у волшебной палочки — отдачу. Так что первые выстрелы он положил в молоко — но, быстро приноровившись, почувствовал, как оружие отзывается в его руках, и вдруг испытал давно забытое ощущение некой силы. Наблюдая за самим собой, он смотрел, как тянет за спусковой крючок, и как потом пуля оставляет в мишени отверстие. Аккуратно, почти мгновенно... в этом была своя особая магия. Это почти завораживало...

Ойген чувствовал свой азарт, видел хищный азарт Росса — тот стрелял легко, плавно, на выдохе. Ойген сам попробовал сделать так — и увидел одобрение сидящего неподалёку от них сотрудника клуба, который считал их выстрелы и отмечал особо удачные попадания. И в какой-то момент вдруг осознал, что готов бросить вызов Россу: да, действительно хотелось посоревноваться немного с ним, и тот ни секунды не колебался.

В итоге, Ойген по очкам, конечно же, проиграл, но это было совсем неважно. Выигрыш был вообще последним, о чём Ойген думал, стирая выступивший на его висках и переносице от охватившего его возбуждения и азарта пот. Он давно… давным-давно, а в этой новой жизни и вовсе никогда не чувствовал себя таким свободным и живым. Нет, даже ожившим. Да, конечно, это не имело отношения к магии — но что-то было от неё в этом действе. Воздействие на расстоянии, возможно? Разрушение, происходившее полностью под его контролем, и ещё что-то, к чему у него действительно был если не талант, то, как минимум склонность. Стрельба давалось ему так же легко, как полёт на метле: без ставших уже привычными мучительных попыток вникнуть, без ощущения собственного бессилия... Он целился, слушал свою интуицию и просто стрелял.

— Я твой должник, — признался Ойген, когда они с Россом, закончив, сняли, наконец, наушники. — Это была воистину гениальная идея, — он протянул ему руку, и тот пожал её уверенно и, кажется, более чем довольно.

— Тут и кормят вполне неплохо, и бар ничего, — заметил Росс. — Я за рулём, так что ограничусь кофе — а тебе бы очень рекомендую попробовать что-то из местного. Тут недалеко варят отличный лаггер.

— Я лучше присоединюсь к тебе, — нет, пить сейчас ему, определённо, не хотелось. Да и зачем — Ойген и так чувствовал… удовлетворённым, и пусть и не насытившимся до конца. Все его мышцы так сладко гудели, как бывает, когда выложишься по полной и уже падаешь от блаженной усталости. Ойген казался себе счастливым, немного пьяным... и каким-то удивительно целым, словно отыскал ещё какой-то кусочек себя, которого ему не хватало. Сейчас все неприятности и неудачи представлялись ему… нет, не несущественными, но… не главными в этот момент его жизни. Да, ему пока не везло — но ведь времени же прошло совсем немного. Они же только начали. Да и вообще, если вспомнить, где они с Рабастаном, к примеру, были два года назад… — Спасибо, — Ойген глубоко вздохнул и, широко заулыбавшись, прижал ладонь к груди. — Признаю: это лучшее, что со мной случилось за последний месяц.

— Я порой сюда езжу, — довольно сказал Росс. — Хочешь — присоединяйся. И по хорошей погоде можно будет ещё в поле выбраться — по тарелкам пострелять.

— Ну, если это не слишком нагло с моей стороны, — засмеялся Ойген. — Кстати, у них уже имеется сайт? М-м?

— Не слишком, — хохотнул Росс. — Порекомендую тебя заодно владельцу.

Сэндвич с ростбифом и салатом оказался хрустящим и тёплым, а кофе был крепким и густым, и его горьковатый вкус Ойген чувствовал даже когда они с Россом уже сели в машину. Когда они тронулись, дождевые тучи сгрудились уже очень низко, и в какой-то момент начался мелкий дождь. В машине висела приятная тишина — с Россом вообще было очень комфортно молчать — и Ойген расслабленно полулежал в кожаном кресле и лениво смотрел в окно.

Но едва машина выехала на дорогу, Ойген ощутил нечто вроде разочарования. Ему только что было так хорошо — но вот он вновь возвращался в город к своим проблемам, которые уже начинали давить на него… и это царапало и рождало такое привычное и раздражающее чувство неудовлетворённости.

— Включу радио? Не возражаешь? — спросил Росс, перестраиваясь в другой ряд и Ойген кивнул, и тут же по первым нотам узнал отбивку Радио Мэджик. Он негромко вздохнул, вновь вспоминая про свой молчавший до сих пор телефон.

И когда в динамике раздался густой завораживающий голос Ролин, это стало отдельной пыткой.

— Будем в городе через десять минут — сказал, между тем, Росс, отвлекая его от мыслей. — Тебя куда подбросить?

Ойген хотел было ответить — и внезапно завис, словно перегруженный сервер, на этом, казалось бы, простейшем вопросе. Куда же ему? Он снова посмотрел на дождь за окном. Куда же ему? Даже Рабастан не ждал его дома... Не в офис же нему ехать? И не по улицам же бродить…

В нём вдруг поднялось что-то мрачное и решительное, и Ойген, словно вновь спуская курок на выдохе, произнёс:

— Туда, — и указал пальцем на магнитолу.

— Туда? — Росс слегка приподнял бровь.

— Долго рассказывать, — сказал Ойген, — но мне нужно успеть туда до конца эфира.

— Адрес знаешь? — Росс хмыкнул как-то очень одобрительно. — Или вон сзади справочник с картой — ищи.

Адрес Ойген, конечно, знал — и когда Росс начал наращивать скорость, буквально прилип взглядом к ветровому стеклу.

До здания, в котором располагалось Радио Мэджик они домчались минут за сорок, удивительным образом минуя почти что все пробки. Дождь стал сильнее, когда они немного застряли на светофоре, Ойген нервно заёрзал на сиденье, не замечая, что сидит, подавшись вперёд.

Передача Ролин сменилась вечерним выпуском новостей, и Ойген поймал себя на том, что сжимает в нервном возбуждении свой телефон.

И всё-таки они опоздали. Чёртов очередной светофор, и авто перед ними, которое медленно поворачивало налево! Ойген уже мог видеть парковку со своего места, и то, как Ролин вышла из здания Радио Мэджик и села в свою зелёную машинку… причём не одна. Мужчину, что был с ней, он не знал — и, хотя они просто шли рядом, Ойгена обдало жаром. Он чуть было не выскочил из авто посреди дороги, и Росс, явно проследив его взгляд, на удивление серьёзно спросил:

— За ней? — и Ойген, подавшись вперёд, выдохнул:

— За ней!

Краем глаза Ойген увидел, как чуть ощутимо дрогнули губы Росса, и его лицо стало хищным, а черты его словно бы заострились — и он, слегка сбросив скорость, двинулся за зелёной машиной, угадывавшейся за пеленой дождя и двигавшейся незнакомым маршрутом. И хотя Росс всё время держался на расстоянии, он так ни разу и не потерял свою цель из вида, и Ойген подумал, что, кажется, для его спутника это не первый опыт преследования.

Впрочем, сейчас Ойгену было не до Росса — он пытался разглядеть, что происходит в машине между Ролин и её спутником, или, по крайней мере представить... или не представлять. И когда зелёный форд вдруг притормозил возле большой кофейни-кондитерской с ярко сияющими в вечерних сумерках окнами, где люди явно хорошо проводили время за чашкой горячего кофе, Ойген ощутил мучительное тоскливое чувство в груди... а потом спутник Ролин вышел и, помахав рукой, скрылся за дверью. Ролин тронулась и продолжила свой путь, и Ойген рвано и счастливо выдохнул с чувством странного облегчения и весело улыбнулся наблюдающему за ним Россу.

Они так и доехали до дома Ролин — и, когда она начала парковаться на своём месте, попросил Росса проехать чуть дальше и высадить его за углом.

— Спасибо, — отстегнув ремень безопасности, Ойген протянул Россу руку.

— Надеюсь, это было не зря, — подмигнул ему тот — и ухмыльнулся, добавив: — Удачного вечера, Ромео.

Ойген помахал ему рукой — и, выскочив под начавший, вроде, утихать дождь, побежал к подъезду, ещё не зная, что будет делать сейчас. И когда дверь, словно нарочно, распахнулась ему навстречу, выпуская какую-то молоденькую девчонку, он влетел в холл. В ожидании лифта он нетерпеливо мерил его шагами, стряхивая влагу с волос, а потом так же, словно запертый в клетку зверь, метался уже по кабине.

Но когда он оказался у двери Ролин, его вдруг как будто поразило вражеским заклинанием. Несколько раз Ойген подносил руку к кнопке звонка, но нажать на неё так и смог. Он бессильно припал плечом к стене, постоял так… неизвестно сколько — и в конце концов потянулся за телефоном. Пальцы заставить шевелиться он пока мог:

«Прости меня... — начал он, и они будто зажили вдруг своей жизнью. — Я идиот, — напечатал он быстро — И очень хочу тебя увидеть и извиниться. Лично. Ойген», — зачем-то приписал он в конце... может быть, из ворочающегося внутри него тревожного чувства.

Он не был уверен в том, что получит ответ быстро, но телефон звякнул почти сразу:

«Я пока еще не стёрла твой номер. И я дома.»

«Я могу быть у тебя совсем скоро. Прямо сейчас. Если ты позволишь.»

«Будь», — снова звякнул его телефон — и тогда же тихо щёлкнул замок, дверь квартиры Ролин открылась, и она, ступив на порог, остановилась, прислонившись головой к косяку.

И Ойген, увидев её, задохнулся, словно налетев на невидимое препятствие, настолько она была прекрасна, совершенна… и почти так же далека, как тогда, когда он танцевал на набережной, а она сидела на парапете и смотрела на него сверху вниз.

— Привет, — сказал он тихо, замерев буквально в шаге от неё. Она молчала — может быть, секунду или две, но это время ему показалось вечностью. А потом всё так же молча отступила вглубь квартиры, и лишь едва заметный взмах её ресниц позвал его за ней.

Они вошли — и Ойген, закрыв за собой дверь, вновь остановился перед ней, стоящей у стены, облокотившись о неё плечом.

— Я правда идиот, — сказал он, глядя прямо в её кажущиеся сейчас почти что чёрными глаза. — И виноват. И я готов на всё, чтоб заслужить прощенье.

— На всё? — Ролин склонила голову к правому плечу, и её взгляд стал очень задумчивым — и Ойген понял, что она не злится. И, не давая себе времени, возможности и права передумать, он шагнул к ней и, когда их лица были уже так близко, что он ощущал своими губами тепло её губ, он вдруг понял, насколько замёрз, и насколько тёплыми были её губы. Он замер и едва слышно прошептал ей:

— На всё.