Изгои (джен)

Первое, что сделал Ойген после ухода Уолша — добрался до стола в гостиной и нервно подрагивающими руками, не обращая внимания на боль и неудобство, принялся рыться в принесённой накануне Энн коробке с дисками, пытаясь отыскать те, на которые всё переписал. И проклинал себя за то, что даже не подумал подписать их! Почему? Всего пара лишних движений — и сейчас он всё нашёл бы за несколько секунд! Ну хорошо, минут. А теперь ему предстояло проверить несколько десятков дисков! Половина из которых выглядела очень похожими на те, что он искал.

Впрочем, честно сказать, он не слишком-то надеялся на удачу — вернее, он как раз надеялся, но сам в неё не верил.

Он вставлял диски один за другим, ждал, когда они с подающим надежду «ж-ж-ж» прочитаются, и периодически тер глаза — изображение на мониторе казалось Ойгену слишком контрастным, но сбивать Рабастану настройки он не хотел и просто решил немного потерпеть, хотя глаза уставали. И когда минут через сорок, вставив очередной диск в дисковод, Ойген увидел на экране знакомые папки «Важное», «Важное1» и «+Важное» и «Договоры», а рядом с ними — здоровый экслелевский файл «Бухгалтерия», в котором Ойген, если так можно выразиться, сводил баланс, он издал победный и настолько счастливый вопль, что Рабастан, наблюдавший за ним с дивана, с облегчением рассмеялся:

— Нашёл?

— Да-а-а-а! — если б Ойген мог, он бы даже подпрыгнул — но его состояние к этому ничуть не располагало, и он бы вообще предпочёл сейчас обойтись без резких движений, так что он просто помассировал переносицу — Ох, Асти, — он прижал коробочку из-под диска к груди и погладил её, словно бы живое существо. — Я… Бастет, — он провёл ладонью по лицу — и даже не поморщился. — Бухгалтерия, отчеты и договоры, Асти… без всего остального можно, в принципе обойтись, жаль конечно если пропало, но… но я уже счастлив. Мерлин, как всё просто, а? — устало просияв, спросил он. — И вот теперь я верю, что где-то тут лежат бэкапы почты.

— Проверь сначала, — остудил его пыл Рабастан. Ойген, видимо, изменился в лице, потому что он добавил: — Нет, я думаю, что всё в порядке — но проверь.

И… оказался прав. Нет, с важными документами всё было отлично: файлы открылись без проблем и без потерь, а вот с бэкапом почты дело обстояло не так радужно — как Ойген предполагал и опасался, файл, нашедшийся на последнем из записанных им тогда дисков, оказался частично битым. Почтовый клиент долго думал, пытаясь его разжать, но процесс завершился с ошибкой. И всё-таки две трети писем Ойген сумел вернуть и, пережив сперва бурный всплеск счастья, потом вновь едва не рухнул в отчаяние, когда вылезло сообщение об ошибке. Он закрыл окно и решил устало:

— Ладно. По крайней мере, самое главное цело цела. А почта… ну, в конце концов, могло быть хуже.

— Извини, — вздохнул в ответ Рабастан.

— Асти, только не говори, что тебя гнетёт чувство вины, — Ойген улыбнулся и коснулся своего затылка. Голова уже не просто ныла — она казалась словно сделанной из чугуна, а в затылке что-то тяжело и неприятно пульсировало. — Если только ты в силу наследственного зловредства сам не испортил файлы. Я даже не буду спрашивать, зачем — но как?

— Тут я буду всё отрицать, — чуть усмехнулся Рабастан. — А вот в том, что не дал ощутить радость обретения в полной мере — виновен. Видишь, не вставая с дивана, принёс брату дурную весть. Помнишь, что делали с такими гонцами?

— Да, точно. Ну-ка, иди сюда, — позвал Ойген. — Я тебя казнить буду… хотя… знаешь, лучше можно я только вынесу приговор, а исполнение отложим на после чая? Я устал. Нет, правда, — он извлёк диск и, убрав его в коробочку, положил на стол и вложил на всякий случай бумажку, чтобы не перепутать потом. — Всё могло быть в сто… в миллион раз хуже. Проводишь меня на кухню? Пойдём, и чего-нибудь заодно съедим.

Рабастан, конечно, проводил — сперва на кухню, где, усадив Ойгена за стол, быстро заварил чай и соорудил сэндвичи. А затем уже и в спальню — и Ойген, устраиваясь в постели поудобнее, засыпая, думал, что нужно что-нибудь придумать для передвижения. В самом деле, костыли, что ли, найти? Хотя в их финансовой ситуации глупо тратить деньги на то, чем он будет пользоваться от силы пару недель.

Додумать эту мысль он не успел, отключившись, словно из него кто-то выдернул шнур питания — и проснулся от звонка в дверь. И сквозь дрёму, просыпаясь, слышал, как Рабастан пошел её открывать, а затем в прихожей послышались мужские голоса, и как раз к тому моменту, как в дверь спальни уже постучали, Ойген успел окончательно проснуться и принимал вошедших офицеров уже сидя. И думал, пока они обменивались приветствиями, что он их точно уже где-то видел — но никак не мог вспомнить, где именно. Их было двое, и казались очень похожими друг на друга — оба высокие (один немного ниже), с длинными, типично британскими лицами и неяркими, соломенно-светлыми волосами.

Даже их фамилии ничего — Джонс и Бейтс — Ойгену не сказали, однако стоило им подойти поближе, как он почувствовал пропитавший одежду того констебля, что пониже, густой запах табака. И вспомнил! Это были те самые офицеры, что целую вечность назад приезжали к Роузмондам, когда Изи нашлась. И, как и в прошлый раз, Ойгена от застарелого запаха табака слегка замутило.

— Боюсь, мы без хороших новостей, — сказал тот, который казался старше и ничем неприятным не пах. Офицер Джонс. — Но, если честно, то это была, скорее, формальность. Полдня прошло, дождь, общественный парк. Если бы вы обратились сразу...

— Да я всё понимаю, — Ойген потерял надежду ещё с визита детектива Блэка, и теперь не особо расстроился. — Спасибо, что заехали — я…

Он почувствовал укол стыда. В самом деле, надо было сразу сообщить в полицию! Тогда, возможно, они бы и нашли кого-то…

— Ничего, скупщиков потрясём, — Джонс улыбнулся почти благодушно. — Для нас это дело чести…

— Детектив Блэк, попросил, да? — уточнил Ойген

— Что Блэк, — Бейтс отмахнулся. — Вы же нашему отделению не посторонний. Это же ведь вы у нас зверушек ищете, — добавил он в ответ на округлившиеся от удивления глаза Ойгена.

— Ищу, — вот уж чего Ойген никак не ожидал услышать. Что угодно — и про своё тюремное прошлое, и про кафе, и даже про Лимбус — но про поиск животных? — А-а-а... откуда вы знаете? — не удержался он.

— Потому что статистика жалоб на нас сократилась, — добродушно улыбнулся офицер Бейтс. У него были потемневшие, видимо, от табака зубы, и улыбка делала его похожим на мультяшную антропоморфную капибару. — У нас в участке о вас даже объявление на стенке висит.

— Серьёзно? — Ойген сделал большие изумлённые глаза, несколько преувеличивая, конечно, собственное удивление.

— Вы не представляете, сколько старушек теряет своих котиков и собачек, — сказал офицер Бейтс. — И до какой степени они бывают настойчивы в своих требованиях их вернуть. Но розыск питомцев — это, всё же, не к нам, ладно бы, если кража… Но и выставить просто так человека нельзя. Потому что «Полиция не работает!».

— А теперь мы можем отправлять их прямиком к вам, — добавил офицер Джонс. — Нам многие из других районов завидуют, если хотите знать.

— Пусть тоже отправляют, — улыбнулся Ойген. И пояснил: — Мне ведь всё равно, где зверь потерялся — я же не хожу и не разыскиваю их лично.

— Осчастливим их? — хмыкнув, спросил у Бейтса Джонс — и они оба фыркнули. — В общем, мистер Мур, мы бы вправду вам рады помочь — но пока нет ничего. Но мы ещё поищем и поспрашиваем. А теперь ознакомьтесь и подпишите ваши показания, — добавил он и протянул Ойгену распечатку, представлявшую собой вполне точный конспект того, что он уже рассказал детективу Блэку. — Добавить что-то хотите?

Ойген покачал головой и подписал — и, когда офицеры, попрощавшись, ушли, оставив ему свои визитки, попросил:

— Асти, давай проветрим? Я не знаю, что он такое курит, но его одежду можно приравнять к пыточным инструментам. И запретить.

— Уолш забыл про этот замок, — сказал с досадой Рабастан, приоткрывая дверь в сад. Там было уже темно, и, кажется, моросило. — Я скажу ему.

— Ты думаешь, туда полезет кто-то? — спросил Ойген с сомнением. — Через этот остролист на глазах у всей улицы? Да ну. Проще уж окно выломать на кухне.

— Ну… может быть, — неохотно согласился Рабастан.

— А кстати, — вспомнил Ойген, оглянувшись. — Где наш кот?

— На шкафу в гостиной, — успокоил его Рабастан. — Прячется там с тех пор, как ты вернулся. А тут ещё эти двое.

— Это нечестно! — возмутился Ойген. — Я по нему соскучился — а он!

— А он тебя боится, — Рабастан закрыл дверь и приоткрыл окно — совсем немного. — Его можно понять: сперва его чуть не принесли в жертву, а потом он открыл глаза — и увидел кого? Правильно. Тебя. А теперь ты ещё и жутко скачешь по коридору.

— Всё равно, — упрямо сказал Ойген — и попросил: — Поможешь до гостиной добраться? Я не могу лежать тут целый день! Один!

Судьба словно бы услышала его: стоило Ойгену, опираясь на руку Рабастана, допрыгать до гостиной, как в дверь снова позвонили, но на сей раз гостю он действительно обрадовался.

— Саймон! — вставать ему навстречу Ойген даже не пытался, но руку протянул, а потом и обнял его. И тут только понял, что так и не сообщил никому хороших новостей! — Я сейчас спрошу, как у вас дела — но сперва обрадую: я нашёл диски! Правда…

— Да! — воскликнул просиявший Саймон.

— Правда, — продолжил Ойген, — бэкап с почтой битый. Зато бухгалтерия и шаблоны договоров — в порядке. И я уже скопировал их ещё и на наш компьютер. С почтой поковыряться возьмёшься? — попросил он. — Вдруг ты что-то вытащишь? Нет, две трети получилось восстановить, так что это уже всё-таки не катастрофа, но…

— Конечно, я посмотрю — до офиса доберусь только, — Саймон выглядел счастливым, а Ойген чувствовал себя ужасно неловко. Ноутбук. До Рождества он точно не найдёт денег — но к нему должен! Хотя вот именно сейчас об этом даже думать было глупо. — Смотри, что я тебе привёз, — Саймон, тем временем, извлёк из кармана телефон — точь-в-точь его утерянную Нокию, только с длинной царапиной на корпусе. — Симка уже там — хорошо, что у нас корпоратив, так что мы всё оперативно восстановили.

— Ты мой спаситель, — Ойген буквально выхватил её — и чуть не уронил. И рассмеялся — нет, они все засмеялись, и Рабастан не удержался от сарказма:

— Я догадываюсь, кому ты сейчас же звонить кинешься.

— Зачем звонить? — весело возразил ему Ойген. — Я напишу!

Они напоили Саймона чаем, а когда тот уже уходил, Ойген пошутил, вручая ему диски:

— Страшно отдавать. Вдруг… что?

— Так рано ещё совсем, — возразил Саймон. — Всего половина пятого, а до кафе от вас идти пять минут.

— Я всё равно собирался выйти в аптеку, — вдруг серьёзно сказал Рабастан. — Тебе нужно что-то кроме того, что выписали? — спросил он Ойгена.

— Леденцов от кашля, — попросил Ойген, у которого всё время першило в горле и хотелось откашляться.

— Леденцов, — кивнул Рабастан и обратился снова к Саймону: — Давай я сперва дойду с тобой. Темно уже.

— Ребят, да ну вы что, — запротестовал тот, но Ойген Рабастана поддержал, не ощущая никакой неловкости — и даже попросил Саймона:

— Напиши мне, когда в офисе будешь.

Потому что всё это только выглядело весело — но Ойген очень хорошо знал, какой настырной иногда бывает неудача. И какое порой своеобразное чувство юмора демонстрирует судьба. И был готов выглядеть смешным нервным придурком — но, если б мог, сам бы пошёл провожать Саймона.

Наверное, всё это — два визита, радость и волнение — отняло у Ойгена слишком много сил, потому что голова у него опять заныла, но несильно, и он, решив пока её проигнорировать, допрыгал до компьютера и первым делом открыл свою аську, чей номер оставил ему Саймон. И даже не заметил, как за обсуждением завтрашней встречи пролетел следующий час — он сидел бы и дольше, если бы у него не разболелась окончательно голова, и он вспомнил слова врача о том, чтобы читать пока поменьше… вероятно, то же относилось к «писать». Он с сожалением отключился, раздумывая, чем заняться: спать не хотелось, хотя он и чувствовал усталость — так что он просто лёг на диван и включил Энимал Плэнет — по саванне бродили слоны.

Ойген лежал и в полудрёме думал о том, как странно просто лежать и ничего не делать. Прежде, с ним это случалось, кажется, постоянно — и как он справлялся? Нет, а правда — что он прежде делал целыми днями? Ведь даже когда он уже принял метку, они же ведь не каждый вечер проводили в тренировках и рейдах. Что он делал? Ну… читал. Летал… играл вот в квиддич — в юности. Шатался по гостям и принимал, конечно, у себя… но ведь не только это же? Он же должен был заполнять чем-то дни, недели, месяцы? Но чем?

Странно, но он не мог вспомнить ничего особенного. Зато помнил, что нередко скучал — и… и что он делал в этих случаях? Как правило, искал какого-нибудь собеседника. Дурацкая какая жизнь…

Когда головная боль несколько отступила, Ойген — больше от скуки, чем потому что это было нужно — занялся ужином. Багрово-синий цвет на пальцах превратился в глубокий фиолетовый, в котором Ойгену чудились зеленоватые оттенки — возможно, потому что ему просто очень этого хотелось. Но главное — отёк почти что спал, и, хотя пальцы всё равно болели, двигались они куда ловчей, чем прежде. А боль можно было и перетерпеть, тем более что не такой уж сильной она и была. Главное — не поднимать резко рук, чтобы о себе не напомнило треснутое ребро.

— Я вижу, тебе лучше, — услышал Ойген Рабастана и кивнул довольно:

— Да. Я даже заскучал! Считаю это важным признаком выздоровления.

— Определённо, — Рабастан вдруг усмехнулся. — Ты выглядишь ужасно. Просто чудовищно.

— Я всё равно завтра поеду, — сказал Ойген. — Мы уже договорились: Толлет завтра заедет в восемь, и он просил, чтобы я уже позавтракал.

— Меня не будет, — Рабастан почему-то посмотрел на него с упрёком.

— Ну… да, — смутился Ойген. — Надо было сообразить раньше и придумать что-то с ключами… но ты знаешь, — добавил он с улыбкой, — я тут приспособил стул для перемещений. Вполне удобно — хоть и выглядит странно со стороны. И как хорошо, что мы живём на первом этаже.

— У Энн есть запасные ключи, — напомнил Рабастан. — Она завтра с вами?

— С нами. Но у нас замок новый, — напомнил Ойген ему.

— Тогда пусть стучит в окно, — предложил Рабастан. — Или позвонит — и ты бросишь ключ, если допрыгаешь до окошка.

Ойген вздохнул в ответ на его ворчание и вернулся к плите.