Изгои (джен)

— Не знай я, что ты ничего криминального затеять не можешь, я решил бы, что ты планируешь ограбить банк.

Рабастан чуть вздрогнул и, оторвавшись от экрана монитора, посмотрел на Ойгена и спросил с той же мечтательной и задумчивой полуулыбкой:

— Почему?

— Ну, я полагаю, ты не хочешь в Азкабан, — Ойген оседлал один из стульев. — Или куда там нас отправят как магглов: не думаю, что ограбление банка подпадает под наш контракт, если мы не возьмём, как во всех этих фильмах, заложников. Так что вон он, шанс узнать, каково же в маггловских тюрьмах на самом деле.

— Не особенно хочу узнавать об этом на практике … а вот планшет я хочу, — Рабастан бросил взгляд на экран и снова взглянул на Ойгена. — Вакум выпустил на рынок несколько обновлённых моделей. На Интуитос я не замахиваюсь, но… Кстати, Уолш мне вчера заплатил, — он вынул из кармана две аккуратно сложенных сотенных купюры и положил на стол. — Прости что вчера не сказал, но вы были заняты. И знаешь, что самое трагичное в этой всей ситуации? Мне хватает. Но я не могу просто взять и купить его. Не сейчас.

— Уолш заплатил за «Кровожадного пони» двести? — Ойген просиял. — Ему понравилось?

— Да, — по губам Рабастана скользнула гордая улыбка. — Ты понимаешь, — он погладил деньги самыми кончиками своих пальцев, — я всё понимаю. Но нам есть почти нечего — какой планшет. Просто… это мои первые заработанные деньги.

— Ну неправда же, — шутливо возмутился Ойген. — Примерно столько же ты заработаешь за десять дней неспешных прогулок!

— Это другое, — покачал головой Рабастан. — Там… просто деньги. Слегка плутовские, — улыбнулся он. — А это всерьёз. Ты знаешь, — он взял купюры в руки, — я ведь никогда картин не продавал. Дарил, и рисовал просто — но мне даже в голову не приходило продавать их. Этот ролик — в некотором роде мой дебют. И я подумал, как символично было бы купить планшет. Но глупо.

— Я сейчас, — Ойген поднялся и ушёл на кухню. Открыл холодильник, потом проверил шкафы, на какое-то время задумался, и, вернувшись, сказал: — У нас есть полсетки картошки — чуть меньше трёх фунтов, три луковицы, две банки фасоли и почти половина бутылки масла. И даже сливочного четверть пачки. И чай есть, и сахара у нас много. А ещё приличный кусок хлеба. Я не знаю, сколько у меня в карманах — думаю, мы на пару десятку наверняка наберём… а ещё ты заработаешь сегодня. И завтра тоже. За квартиру я сегодня уже рассчитался. Так что до четвёртого марта как-нибудь проживём, — он подмигнул Рабастану и, подойдя к экрану, увидел обзор новой модели под странным названием Графир Три. — Давай его купим, — предложил он негромко тоном бывалого заговорщика.

— Это идиотизм, — так же тихо и с той же интонацией ответил ему Рабастан, запрокидывая голову и глядя на Ойгена снизу вверх.

— Ещё какой, — согласился тот.

Некоторое время они смотрели друг на друга, и Ойген вдруг поймал себя на на мысли, что Рабастан выглядит сейчас как мальчишка, которому, возможно, вот-вот купят первую серьёзную метлу.

— Мы идиоты, — сказал он. — Нормальные люди так, конечно, не поступают.

— Определённо, нет, — спорить было глупо — Ойген и не стал.

— Нельзя сейчас проявлять безответственность, — Рабастан наверняка не знал, каким счастливым выглядит.

— Конечно, нет, — повторил Ойген. — Далеко отсюда?

— Магазин? Нет, по моим меркам — нет, — Рабастан сглотнул. — Пешком, наверно, час. Ну, может быть, полтора.

— Я до работы не успею, — сказал Ойген. — Тебе придётся отправиться за ним одному.

— Ойген, это в самом деле глупо, — Рабастан вздохнул прерывисто. — Так никто не делает.

— Мы уникальны, — очень серьёзно кивнул Ойген. — Магии, по-моему, прежде тоже не никого лишали. По крайней мере, в бассейне с рыбками. Так будем же уникальными дальше!

— Идиотами? — насмешливо уточнил Рабастан, и его губы изогнулись в ироничной и немного грустной улыбке.

— Да! — воскликнул Ойген, и они рассмеялись вдвоём. — Давай, ну, — он пихнул Рабастана в плечо. — Нарисуешь нам как раз логотип.

— Конечно, же нарисую, — почти прошептал Рабастан, доставая сотовый, чтобы позвонить и забронировать уже почти свой планшет.

Они радовались как мальчишки — и, хотя Ойген понимал, что это в самом деле очень глупо и неосторожно, и что следовало бы оставить эти деньги как «финансовую подушку» на случай каких-нибудь неприятностей, но… но некоторые вещи нужно иногда просто делать. Первый заработок бывает один лишь раз — и Ойген представлял, насколько символичной была бы эта покупка. Ладно, как-нибудь проживут… хотя где он возьмёт деньги на аренду их «офиса», он пока не представлял. Но, может быть, получится договорится с Уолшем? Ойген понимал, конечно, что испытывает его терпение — но… но ведь это вопрос нескольких дней. А потом будет и зарплата, и пособие — а на лекарства тратиться больше не надо. Ничего, продержатся — да и потом, ведь Рабастан же зарабатывает! Каждый день.

С Уолшем по поводу аренды Ойген, Энн и Джозеф встречались тем же вечером: тот обещал зайти в кафе часа в три. И Ойген не мог отделаться от мысли, что Уолш сделал это нарочно, хотя и понимал, что тому, скорее всего, не до того, чтобы заниматься такими глупостями. Так или иначе, Ойген пришёл без десяти три и, поймав, как всегда, тяжёлый взгляд сменщика, с которым они пересекались по пятницам и средам, улыбнулся ему в ответ и отправился в комнату отдыха, где столкнулся с уже дожидающимися его членами банды.

Впрочем, он даже толком не успел поздороваться с Энн и Джозефом, как появился Уолш. Сперва он их внимательно расспросил, слегка повздыхал, пожаловался на судебную казуистику, а затем они все вместе отправились наверх, осматривать их будущие владения.

Да, весь этаж выглядел так, как будто действительно попал под бомбёжку, которые Ойген видел по телевизору, причём бомбёжка, похоже, как раз была где-то в сороковых. Но ему на миг показалось, будто бы он очутился в руинах Хогвартса — впрочем, стоило его взгляду наткнутся на змеившиеся под потолком провода и тусклые то тут, то там хаотично висящие голые лампочки, как это ощущение улетучилось, оставив по себе странный след, и Ойген зябко повёл плечами.

Здесь вообще было сыро и холодно, как бывает покинутых нежилых местах. К тому же, отчётливо пахло кошками.

— Повадились тут ночевать, чтоб их, — проворчал Уолш, обходя штабель мешков с цементов. — Перекрытия мы укрепили, и крыша, слава всем святым, не течёт, проводку новую протянули. А потом… — он безнадёжно махнул рукой. — И вот так все три года мои деньги вылетают в трубу.

Да, площадь была немаленькой. От лестницы они прошли несколько помещений, и Ойген представил, какие бы могли бы здесь выйти офисы, и сколько бы могли принести. Широкие проёмы, высокие потолки, а какие могли бы тут быть окна! Но увы, рамы в арочных георгианских проёмах скорей навевали мысли о фильмах ужасов. И если со стороны фасада Уолш, видимо, что-то успел заменить, то те, что выходили во двор вызывали зловещий трепет. К тому же, всё вокруг было покрыто слоем строительной пыли.

Но вот они добрались до вполне приличной и деревянной двери, закрытой на навесной замок. Уолш повозился с ключами, и, когда распахнул её, на них пахнуло душным теплом.

— Ремонтировать здесь, увы, ничего нельзя, — предупредил Уолш, щелкая выключателем. — Но это в глобальном смысле.

Ойген заглянул внутрь и моргнул.

Каморка напоминала старый контрабандистский склад. Снова мешки, какие-то странные свёртки, кажется, он опознал завёрнутый в чёрную плёнку ковёр, хотя собственный опыт и детективные сериалы наводили его на совсем другие ассоциации. На старом, и, видимо, многое пережившем столе ютились какие-то ящики, старые стулья стояли один на другом, картонные коробки, перекачанные побелкой и солидные мотки проводов. И, конечно, целая батарея пустых бутылок.

Где-то там за горой барахла угадывался кусочек окна. А ближе к двери по стене сверху вниз шли толстые кабели, и висел распределительный щит.

— Здесь футов примерно сто, — милостиво пояснил Уолш. — Будет. Если отсюда всё барахло вытащить. Тут даже отопление есть, свет, опять же…

— Можно было бы даже компы поставить, — Джозеф потёр перемазанную побелкой щеку. — Интернет же отличный, а то из дома так неудобно работать…

— Я-то думал, вы хотите снять что-нибудь номинально, — Джозеф сразу же прикусил язык, но было поздно — и Уолш, хмыкнув, прищурился: — Значит, вам и интернет нужен?

— Мы как раз хотели вас спросить, — подхватил Ойген, — можно ли подключиться к нашему каналу. Если мы тут всё разберём. И сколько это будет примерно стоить.

— Вот жульё, — с некоторым даже одобрением восхитился Уолш.

— Технически это несложно, — сказал Джозеф, посмотрев на щит с затаённой надеждой.

— Знаю я твоё «несложно», — развёл руками Уолш. — Ладно. От вас не убудет. А помещение всё равно простаивает. Триста фунтов в месяц. Решим так. Я потом покажу, где всё это можно сложить, но не раньше, чем всё-таки потеплеет.

— Это с каналом? — уточнил Ойген.

— С каналом четыреста, — прищурился Уолш. — Но можем трафик считать отдельно.

— А пол? — осторожно спросил Ойген, разглядывая его.

Под слоем грязи явно угадывалось что-то скорей деревянное.

— Ну, он мне достался таким, и будет тут лежать, пока я, видимо, не накоплю достаточно, чтобы дать взятку судье, — Уолш безнадёжно махнул рукой. — Можно кинуть на него какой-то линолеум. Можете хоть гвоздями прибить — всё равно менять вместе с полом.

— Если мусор убрать, он ляжет нормально, — неожиданно авторитетно проговорила Энн. — Это линолеум. Его можно пристроить на что угодно. — И, в ответ на удивлённые взгляды, пояснила: — Мы переезжали несколько раз, а уж сколько раз ремонт делали! Так что линолеум — это совсем несложно. Будет, конечно, не идеально, но в целом сойдёт. Вряд ли мы станем водить по этому лабиринту клиентов.

— Ну вот видите, — в голосе Уолша промелькнуло что-то вроде уважения. — Ну что, по рукам?

— Значит, триста? — уточнил Ойген. — Пока мы тут не освоимся.

— Тогда пока что триста, — кивнул ему Уолш. — Можете даже окно покрасить. На кого будет договор? Вам же, — уточнил он, — как я понимаю, официально надо?

— Мы партнёры, — твёрдо ответил Ойген, хотя Джозеф и мотал головой и вообще делал ему всяческие знаки, что вовсе не настаивает на участии. — Так что в договоре должны фигурировать всё мы.

— Да как скажете, — кивнул Уолш. — Подпишем всё. Оплачивайте — и вперёд. Пошли, — Уолш запер дверь и несколько демонстративно сунул ключ в карман. — Типовой договор дожидается у меня в кабинете. Впишем всех вас, господа арендаторы, внесём сумму прописью, и можете обживаться.

Они подписали договор, и договорились, что деньги отдадут завтра — и Ойген, задержавшись в кабинете у Уолша, попросил его, испытывая отвратительную неловкость:

— Я понимаю, это наглость — но вы не могли бы просто взять сто фунтов из моей зарплаты? И выплатить на сотню меньше.

— Что, занять не у кого? — кажется, удивился Уолш.

— Уже нет, — улыбнулся Ойген. И не удержался: — Вашей внучке всё понравилось?

— Она пока не видела, — Уолш покачал головой. — Ну хорошо. С тебя бы снять процент — но за пять дней… ладно, — он махнул рукой. — Живи.

Всю свою смену Ойген занимался изучением присланных документов, переписываясь с Барбарой Хоггарт по электронной почте — он записался к ней на утро пятницы и проверял оригиналы, лежащие у него в папке. Осталось лишь открыть счёт — и можно было вновь встречаться с Россом.

Да и работу можно было уже начинать. Хорошо, что они прикинули с Джозефом все заранее, и за месяц должны были всё, что нужно, успеть. Хорошо бы ещё логотип придумать и напечатать визитные карточки, подумал вдруг Ойген, поглядев рекламу, разложенную на стойке. А то не солидно, да и с поиском других клиентов это могло бы помочь.

С этим Ойген и отправился Рабастану проснувшись с утра, но, конечно, не выдержал, и первым делом поднял иную тему:

— Ну покажи! — почти простонал он.

— Планшет? — сидящий за компьютером Рабастан поманил его к себе. — Смотри. Я толком пока не разобрался — не проси, не покажу. Потом.

— Но тебе нравится? — в принципе, об этом можно было и не спрашивать, но… по лицу Рабастана нельзя было прочитать ответ, и это смутило Ойгена и ему важно было услышать, то, что он не мог сам почувствовать.

— Я не знаю, — Рабастан неуверенно улыбнулся и задумчиво погладил новенький планшет. — Это… совсем другое. Даже не знаю, с чем сравнить. Я пока что смотрю обучающие видео — но, в принципе, это почти нет, не перо, скорее, ручка. Слишком толстое основание для карандаша, но зато он понимает силу нажатия и толщину штриха. Не спрашивай пока, мне нужно во всём разобраться.

— Может тебе проще будет это сделать на практике? — лукаво предложил Ойген. А затем не попросил — скорее потребовал. — Нарисуй нам логотип, а? Мы даже подумали над концепцией!

— И кто же эти самые мы? — Рабастан, явно согласившись, откинулся на спинку стула. — Что именно рисовать?

— Мы, — гордо произнёс Ойген, — веб-студия Limbus. Занимаемся созданием и поддержкой сайтов. Как-то примерно так.

— И что же вы хотите видеть на своём турнирном щите? — Рабастан слегка наклонил голову. — Надеюсь, не что-то загробное?

— Ну мы думали… Хотя Джозеф ворчал, как всегда, про красный автобус, полный зелёных лаймов. Ярко, необычно…

— Пожалуй, я понимаю Джозефа, — изумлённо покачал головой Рабастан. — Это такой каламбур? И почему всё же Лимб?

— Сперва было ЛМБ, по инициалам, так сказать, основателей, — ответил Ойген. — Потом Джозефа осенило. Я перевёл на латынь — а Энн пошутила про весёлый автобус.

— Ну, по крайней мере, нетривиально, — кивнул Рабастан. — Так, значит, Lime bus… мне нужно подумать. Зелёный с красным… и при этом вы не торгуете овощами в разнос… дай мне время. Когда он вам понадобится?

— Ну, мы не настолько пока велики, чтобы нам требовалось немедленно регистрировать логотип, — ответил Ойген. — И это время наступит ещё не скоро. Но… я думал о какой-то рекламе… А тут без него никак. Но нам пока и так есть чем заняться.

— Я подумаю, — пообещал Рабастан. — Знаешь, в геральдике есть хотя бы устоявшиеся законы. Жаль, вам не нужен герб, — усмехнулся он, и вернулся к планшету.