Изгои (джен)

Ойген продолжил изучать рынок, но пока даже не дошёл в своей литературе до понятия «агрессивный маркетинг», довольствуясь уже тем, что нащупал, как ему самому казалось, своё место на кривых спроса и предложения. Джозеф же всё это время продолжал совершенствовать обмен данными со складской системой и программную часть сайта Росса. Впрочем, экономическая теория никак не отменяла данной в ощущеньях действительности и текущей работы, которой было и так с избытком. Ойген же занимался текущими клиентами вместе с Энн — и все они смотрели в сторону Рабастана, который совсем не обнаруживал желания вновь браться за дизайн сайта, а был занят чем-то совсем другим. Подождав до среды, Ойген невзначай утром даже спросил его как можно мягче:

— Асти, скажи, ты же отдохнул уже? Я не тороплю тебя, ничуть, но нам бы дальше двигаться… главную страницу мы согласовали — но всё остальное… и потом, у нас от Росса ещё целая пачка замечаний…

Рабастан так посмотрел на него, что Ойгену ужасно захотелось извиниться перед ним и навсегда отстать от него с этим вопросом — но куда ему было деваться? Впрочем, Рабастан, вздохнув, неохотно ответил:

— Да, ты прав. Я займусь, — и в самом деле занялся страницей товара и детальной проработкой остальных общих деталей макета. Правда, выглядел при этом он так раздражённо и замкнуто, так что Ойген его больше не трогал — и Рабастан сам собой стал потихоньку обрастать распечатками и всё чаще обращался за советами к Энн.

Но поскольку без Рабастана с проектом Росса самому Ойгену делать было фактически нечего, он, с радостью воспользовавшись освободившимся временем, решил заняться их собственным сайтом — и на пару с Энн они буквально уже к пятнице запустили первую версию. Получилось достаточно просто — зато светло, легко и удивительно стильно. И это вышло почти само собой: тон задавал уже готовый логотип, а остальное они делали уже по мотивам, ориентируясь на цвета и шрифт. Из денег, что были на их общем счёте, выделили небольшой бюджет на рекламу, которой Энн и занялась. И то ли дело было в напоённом весной воздухе, то ли ещё в чём-то, но Ойген буквально летал, успевая делать сейчас куда больше, чем прежде, и искал, куда бы себя ещё приложить, и всё чаще поглядывал на потолок. В конце концов, они все равно оплачивают аренду.

Разобраться с барахлом в их «офисе» они договорились в субботу — в будни Энн и Джозеф учились, а работы, насколько мог судить Ойген, там был бездонный и лишённый берегов океан, ну или, как минимум скромная, Адриатика.

Они собрались пораньше, все вчетвером: Рабастан с неожиданным для Ойгена энтузиазмом пожелал участвовать в этом предприятии от и до, возможно, потому что ему не слишком хотелось возиться с сайтом, а может просто не хотелось оставаться одному дома, зная, что за ним всё ещё наблюдают, не смотря на наличие штор.

Сперва встречу хотели назначить на девять, но потом, немного поразмышляв, единогласно решили, что час сна всё-таки куда важней часа тяжёлой работы, и собрались позади кафе к десяти, одетые в то, что было уже не жалко. Толстые мусорные мешки у Ойгена с Рабастаном остались ещё с переезда, Энн же, скептически фыркнув, открыла рюкзак и показала стопку строительных мешков, а затем по-бандитски повязала бандану себе на лицо.

Сперва они над ней посмеялись, но, уже начав разбирать и перетаскивать всё, что могли, отдали должность её азиатской практичности. Строительная пыль была здесь повсюду: что бы они ни брали, она поднималась в воздух, заставляя их отплёвываться и кашлять. Она садилась на волосы, покрывала кожу, заставляя лицо и глаза чесаться, а руки… руки Ойгену просто физички хотелось засунуть под кран и смыть пыль к лысому Мерлину, а потом намазать их чем-то жирным. И до чего же она была мерзкой на вкус! К концу первого часа работы они остро пожалели о том, что не подумали о такой простой и, в то же время, необходимой вещи, как простая питьевая вода, и Ойген с удовольствием сбегал до ближайшего магазина и купил сразу четыре полуторалитровых бутылки.

На то, чтобы просто освободить комнату, они убили почти три с половиной часа, перемазавшись от макушек до пяток. Работать им было весело, хотя и не так легко, как сперва казалось. Первым делом они аккуратно сложили бутылки в большие запылённые коробки, из которых вытряхнули в мусорные пакеты кучу какого-то невнятного барахла, а затем вынесли в коридор то единственное, что собирались использовать — стулья. Два из них, впрочем, пришлось признать годными лишь на дрова, потому что восстановлению они не подлежали, а вот оставшиеся четыре выглядели хоть и грязными, но целыми и даже устойчивыми. Стол тоже казался вполне нормальным, и поскольку они собирались, встав на него, белить потолки, они депортировали его в одну из пустующих по соседству комнат. Четыре мешка цемента они оттащили поближе к двери, чтобы Уолш мог их забрать, а загадочный ковёр, который бы ему не простила супруга, досталось вытаскивать самым старшим и опытным членам их небольшой бригады, и, когда они пристраивали его в коридоре, утирая смешанный с грязью пот с разгорячённых лиц, Рабастан поинтересовался:

— Интересно, если бы это был ковёр-самолёт, нас бы арестовали?

— Ну, мы же им даже не пользовались, — разумно возразил ему Ойген, разминая плечо.

— Но имели с ним дело, — возразил Рабастан и осторожно попинал ковёр ногой.

— И он вообще не наш, — добавил Ойген. — Он Уолша. Его пускай и арестовывают!

— Кого пусть арестовывают? — спросила подошедшая к ним Энн.

— Того, кто здесь развёл такой бардак, — ответил Ойген.

— Мы закончили! — торжественно провозгласила Энн в ответ, оглядывая сложенную недалеко от лестницы груду мешков и пакетов. — Ваш монстр, — она покосилась на ковёр, — был последним. И вы знаете — оказывается, комната не настолько маленькая, как кажется из договора!

— Да ну? — азартно спросил Ойген, и они все вместе отправились осматривать свой будущий офис.

Энн оказалась права: пустой комната оказалась куда просторней. Окно здесь было таким же большим и красивым, как и остальные окна на всём этаже, но, занимая в комнате почти полстены, выглядело эффектным — вернее, будет выглядеть таковым, если его отмыть и вернуть рамам белый цвет, и привести в порядок широкий треснувший подоконник.

— Хорошо бы покрасить, — авторитетно заявила Энн. — Если Уолш разрешит. Здесь не так уж много… но нужны кисточки, краска и всё это зачистить… — она вздохнула. — Должно выйти здорово, мне кажется!

— Ну, раз краски, и самое главное — разрешения, у нас пока нет, — сказал Ойген, — давайте приведём внутри всё в порядок. А это что? — спросил он, глядя на приличный моток кабеля, который Джозеф сматывал малярным скотчем.

— Так кабель же, — удивился тот. — Уолш сказал: отрежьте, сколько нужно. Я и отрезал.

— Не многовато? — с некоторым сомнением спросил Ойген.

— Я же с запасом, — Джозеф пожал плечами.

Ойген хмыкнул: он, конечно же, не был специалистом, но, на его взгляд Джозеф запасся с лихвой. Раза в три, пожалуй.

Оставшуюся бухту кабеля они подкатили к выходу — и Ойген, в очередной раз споткнувшись, заявил в сердцах:

— Слушайте, давайте как-то и коридор приведём в порядок! Даже если мы заведём в нашем офисе роскошную дизайнерскую мебель, туда же невозможно будет никого привести через этот погром!

— Может, потом? — взмолился Джозеф, и Ойген, рассмеявшись, согласился.

Тем более, что на данный момент дел у них было вполне достаточно. Например, те же бутылки перед сдачей нужно было отмыть…

— У меня вопрос, странный, конечно, — сказала чуть смущённо Энн, почесав краем ладони грязную щёку, — но где тут поближе можно воды налить?

— И вылить, — добавил Рабастан — и остальные вопросительно на него воззрились. — Мне кажется не слишком-то красиво будет, если мы будем бегать с вёдрами в нашем нынешнем виде прямо в кафе, — пояснил он. — Да и не только с вёдрами…

— Да, — Энн покраснела и, быстро проговорив: — Мальчики, прошу меня извинить, — быстрым шагом двинулась к лестнице.

— Вообще, — сказал Ойген, проводив её глазами, — тут же заляпано всё цементом. Где-то же строители брали воду — может быть, конечно, подводили извне, но мне кажется, тут должен быть хотя бы кран.

И они все отправились на поиски — Рабастан, кажется, двинулся куда-то в другой конец этажа, а у Ойгена зазвонил телефон, и он, вытерев руки об одежду, ответил на звонок клиента.

Неудивительно, что кран первым обнаружил Джозеф, первым делом отправившийся смотреть, что же находится непосредственно над туалетом кафе, и радостно закричал:

— Нашёл!

Ойген почти с надеждой двинулся на его голос — и в некотором ошеломлении остановился на пороге маленькой комнатки.

— Ну, — сказал Ойген, справившись с собой, подошедшему Рабастану, — по крайней мере, туалет у нас есть.

Туалет и вправду был. А вот с унитазом наблюдалась серьёзная неприятность: во-первых, никто из них не взялся бы определить его возраст с точностью лет хотя бы до десяти, и Ойген честно предполагал, что тут вряд ли бы помог даже загадочный радиоуглеродный анализ, о котором постоянно говорили в исторических передачах. К тому же, унитаз поржавел, и, как и всё остальное, и он был весь в потёках цемента. Он был накрыт простой фанерой и, когда они сняли её, на них пахнуло канализацией. Но это они восприняли даже стоически — а вот то, что бачка нигде не наблюдалось, действительно приводило в уныние.

— Зато кран есть, — Джозеф иронично дёрнул уголком рта, указывая на дюймовую трубу с вентилем, торчавшую из стены.

— Сколько стоит новый унитаз? — спросил, помолчав, Ойген.

— А не важно, — усмехнулся Джозеф. — Уолш сказал: здесь ремонтировать нельзя. И унитаз мы заменить не можем. Но вообще, похоже, он рабочий — так что можно пользоваться, и попросту смывать водой. Оставим здесь какой-нибудь ковшик… или ведро.

Ойген с Рабастаном переглянулись — и вдруг рассмеялись. Хотя ничего смешного во всём этом не было.

— И свет есть, — заметил Ойген, чуть-чуть успокоившись. — Видите лампочку? Её-то наверняка можно поменять. Она, по-моему, тоже вся… в чём-то.

— Наверно, можно, — поколебавшись, сказал Джозеф. — Но я бы сохранил её — на всякий случай.

— Если что — вернём, — серьёзно согласился Рабастан — и они рассмеялись снова. — И вот, говоря о ведре, кто-нибудь его захватил? — спросил он — и Ойген с Джозефом, переглянувшись, хором отозвались:

— Нет…

— Я думал, что здесь что-нибудь найдётся, — сказал Ойген.

— В принципе, бутылки можно мыть внизу, — Рабастан начал оглядываться. — Носить можно в коробке или, например, класть в твой рюкзак.

— Нам нужен таз, — решительно заявил Ойген. — Большой — мы поставим его под кран, и будем мыть бутылки тут. А воду сливать в унитаз. Иначе вся эта грязь будет в кафе, и Уолш нас вряд ли похвалит.

— Разумно, — согласился Джозеф. — Тогда бутылки можно и завтра вымыть… хотя в субботу вечером мы нигде ничего не купим, — он вздохнул. — У меня дома точно нет… хотя у меня есть старый лоток! — воскликнул он. — Глубокий и большой. Я завтра принесу.

— Лоток? — непонимающе переспросил Рабастан.

— От Руфуса, — авторитетно пояснил Ойген. — Это кот.

— Большой, — добавил со смешком Джозеф. — Крупнее меня.

— Кто большой? — спросила вернувшаяся Энн и, узнав, что речь идёт о Руфусе, кивнула: — Да-а! Огромный. И очень милый. А при чём здесь он?

— Мы решили вместо раковины завести здесь таз, — ответил Ойген. — Но, поскольку по супермаркетам мы сегодня уже не поедем, а выходной жалко терять, Джозеф предложил…

— Я принесу! — перебила Энн. — Таз и ведро — у нас дома этого добра полно. Я не сообразила сейчас захватить.

— Позволь, я помогу всё это донести? — любезно предложил Рабастан.

— Охотно, — улыбнулась Энн, и Ойген наобум спросил:

— Скажи, а у тебя нет грабель и лопаты, и какой-нибудь небольшой рыхлилки. И лейки ещё. Буквально на пару дней? Мы сами бы заб…

— Есть, конечно, — Энн, кажется, даже удивилась. — Берите — но только в будни: все выходные мама сейчас проводит в саду. Весна же.

— Нам нужно на вторник, — быстро сказал Ойген. — И часть среды.

— Да легко, — она улыбнулась. — Заходите вечером в понедельник …

— Спасибо, — Рабастан склонил голову. — Я мог бы зайти послезавтра около девяти, если это удобно.

— Вполне, — заверила его Энн и предложила: — А пойдёмте, посмотрим, что есть в других комнатах? Уолш же разрешил нам брать оттуда всё, что мы найдём полезного.

— Сейчас как наткнёмся на крысиное гнездо, — хмыкнул Джозеф. — Хотя тут кошками воняет… тогда, скорее, на осиное.

— Откуда осы в Лондоне? — удивился Ойген.

— Ты просто не знаешь Лондона, — мрачновато заверил его Джозеф. — Я как-то… а-а, — он махнул рукой, и они отправились на поиски, которые оказались неожиданно удачными: в одной из дальних комнат, заваленные листами фанеры и покрытые огромным куском плёнки, обнаружились… столы. Целых два офисных стола, пыльные, но, в целом, выглядящие вполне прилично. Правда, их верхние ящики оказались запертыми, а ключей, конечно, не было — но это были настоящие столы в хорошем состоянии.

— Давайте поищем что-нибудь ещё! — оживлённо предложила Энн — но всё полезное, что им ещё попалось, было несколько банок краски, внутри которых что-то плескалось, и пара шпателей, а также ещё одна батарея бутылок — больше первой.

Больше ничего полезного им не попалось, к тому же, часы показывали уже три, и всем было пора собираться: Ойгену нужно было домой, вымыться и переодеться перед работой, Рабастана ждали Долан, Дерби и Дэмиан, а у Энн и Джозефа были планы на вечер. Уже выйдя на улицу и вдыхая апрельский воздух, они все почувствовали себя такими усталыми, что Ойген разумно предположил, что о планах на завтра разобрать проход от лестницы до двери в офис, чтобы не таскать из него грязь, можно забыть, так как вряд ли он будет в состоянии разогнуться, да и Рабастану нужно было работать. А потом ведь всё это придётся ещё и отмывать... Да, определённо, вряд ли они смогут справить новоселье в ближайшем будущем.