Изгои (джен)

Смена тянулась и тянулась — давно Ойген не ощущал время таким медленным. Словно патока с ложки стекает… течёт, течёт — пока не сорвётся последняя липкая капля. Такая же приторно-сладкая, как розовые сердечки на окнах кафе, бумажные ангелочки под потолком и содержимое захламляющих стойку стопочек валентинок. Свои он намеревался отправить в мусорное ведро в конце смены, если она когда-нибудь кончится. За то время, что он маялся здесь Ойген успел и на рабочие письма ответить, и новости почитать: Белый дом не верит Хусейну, в Германии разгорается очередной скандал, мир простился с овечкой Долли, теракты в Колумбии, в Бренте и Ньюхеме белое население в меньшинстве, ученые из Уорвиксикого университета считают, что лучший способ найти любовь — вывести на прогулку собаку… вывел бы кто его…

На «Зеркалах» Ойген тоже долго не задержался, не выдержав охватившей всех любовной лихорадки, заставившей его с некоторым содроганием вспомнить о прошлом феврале и феерической валентинке за авторством Изи Роузмонд, полученной Рабастаном. Единственное что скрашивало ему этот вечер — переписка с Ролин, а ведь ещё не было и девяти. Бастет, ну как же долго и муторно движутся стрелки часов! Именно тогда, когда ему так хотелось скорее освободиться! На завтра Ойген бессовестно попросил подменить его Джозефа — и тот, конечно, не отказал. Ойгену стало чуть неловко от этого «конечно» — но ведь глупо закрывать на правду глаза: у Джозефа не было никаких планов на выходные кроме как повозиться с компом, и он был совсем не против немного подзаработать в субботу.

Ойген снова посмотрел в правый угол экрана: без четверти девять. Бастет, ему тут сидеть ещё более трёх с половиной часов, разливая литры кофе по бумажным стаканчикам! Ойген глубоко вздохнул и, вытянув ноги, напряг мышцы, чтобы чуть размяться. Валентинок на стойке прибавилось, и Ойген в очередной раз разобрал их, отложив те, на которых стояло его имя, и бегло их просмотрел: местные школьницы явно били рекорды. Интересно, сколько валентинок обычно отравлял в камин Северус? Ойген грустно вздохнул — три, три часа и пятнадцать минут! Хотя нет — он же неверно мыслит! Всего через три с небольшим часа он увидит Ролин — и у них впереди вся ночь и вся, вся суббота. А затем ещё одна ночь, и половинка от воскресенья! И всего-то осталось ждать…

Звякнул дверной колокольчик, и Ойген поднялся навстречу вошедшей в кафе компании: ну да, две парочки. Есть ли в зале еще места? Сидевший в заднем углу парень тоже встал и помахал вошедшим рукой. Ну слава Мерлину и всем святым: рядом с ним был свободен ещё один комп, и пара стульев. И ещё два… нет — три свободных места, но уже в разных частях — вместе сесть не удастся, а так на компанию в целом должно хватить. Впрочем, пять человек… кто-то из вошедших оставался всё-таки не у дел — и это было потенциально чревато тем, что кого-то нужно буде попросить пересесть, а это всегда неприятно…

Впрочем, может быть, они как-нибудь уберутся? Два парня и две девушки… Вполне ведь могут. Такие обычно скорей пообщаться собираются вместе, а это значит кофе, снова кофе и сладости. Повеселевший от этой мысли Ойген улыбнулся стоящей возле стойки и разглядывавшей висящий у него за спиной плакат «Зеркал» группе молодых ребят — лет, может быть, двадцати пяти — и привычно благожелательно уточнил:

— Добрый вечер! Вам сколько часов?

— Здравствуйте! — рослая светловолосая девушка улыбнулась ему и положила на стойку большую плитку шоколада — если Ойген не ошибся, девятую за вечер. Правда, до сих пор плитки были меньше, подумал он, улыбаясь ей в ответ. Ох, лучше бы она те же фунты опустила в банку для чаевых — которая, конечно, сегодня и так была полней обычного, но всё же… Сегодня Ойген как никогда понимал Ролин с её предупреждением перед днём Валентина. О, да. — С праздником вас! — она, да и вся компания заулыбались.

— Благодарю, — сказал он, не переставая им улыбаться. — И вас с праздником…

— Мистер Мур, — высокий и светлоглазый парень, махавший из зала, подошел к стойке, — вы же меня не помните, да?

— Простите, — Ойген придал своему лицу обескураженное и слегка виноватое выражение.

— Ну что вы, — помотал тот головой, заулыбавшись так открыто и так радостно, что Ойгену и впрямь стало неловко. — Наверное, нас тут таких так много… Я Уоррен Мэй.

Это имя всколыхнуло что-то у Ойгена в памяти — где же он его слышал? Он ещё раз внимательно посмотрел на улыбающегося мистера Мэя, перевёл взгляд на его двух спутников и двух спутниц… нет, он не помнил.

— Простите, — покачал головой Ойген. — Я бы должен помнить, точно — я вас знаю. Но… — он расстроенно развёл руками.

— Что вы, — повторил Мэй. — Я весной к вам приходил — просил помочь найти вот их, — он обернулся, и его спутники тоже заулыбались и закивали — и Ойген вспомнил.

Вспомнил старую, чуть выцветшую фотографию, вспомнил, как искал, где вообще разместить ссылки на подобное объявление, и вспомнил, как, когда уже были запущены зеркала «Зеркала», как почти бездумно скопировал туда страницу. Что, неужели получилось?!

— Вы нашлись? — уже по-настоящему заулыбался он, вставая.

— Да, представляете?! — Мэй просто сиял.

Стоявшая рядом с ним девушка с выбритыми висками и короткими тёмно-малиновыми волосами подалась вперёд и, вглядываясь в лицо Ойгена, спросила:

— Рен сказал, что вы не взяли с него денег. Почему?

— Не всё в мире нужно делать за деньги, — ответил Ойген, позволяя ей разглядывать его так пристально и долго, как ей хотелось. У неё было острое и, в общем-то, некрасивое, но при этом притягивающее к себе взгляд лицо — может быть, из-за пронзительного взгляда серо-зелёных глаз. — Что-то стоит делать и для души. Я ведь не занимаюсь этим профессионально, — добавил он мягче. — Просто стараюсь иногда помочь.

— Не нападай, — довольно громким шёпотом одёрнул её… да, брат. Ужасно похожий на неё, но выглядевший почему-то помладше, хотя на фотографии, Ойген помнил, они казались ровесниками.

— Я не нападаю, — нахмурилась девушка. Как же её звали… или не её, а брата? Рэнди, кажется, не слишком уверенно вспомнил Ойген. — Я просто недолюбливаю всяких там… активистов, — добавила она — и не то чтобы Ойген не разделял её опасений: к ним в кафе регулярно заходили разного толка активисты с листовками, а то и с книгами и хотели поговорить о боге…

— Честно говоря, — сказал Мэй, — я тогда тоже до конца не верил, что вы что-то сделаете. Одно дело разыскивать пропавших…

— Ну, мне тоже помогли когда-то, — сказал Ойген просто чтобы что-то сказать. Обычно подобные объяснения срабатывали, он знал это — но, по сути, он же не соврал. Конечно, помогли — и много кто. Начать хоть с…

— Спасибо вам, — сказала та самая миловидная блондинка с густой копной светлых волос, что уже одарила его шоколадкой. — Я — Фелисити Майер, — она протянула ему руку. — Я пыталась… да мы все пытались как-нибудь найти друг друга — но не получалось. А потом я увидела страницу на «Зеркалах» и написала Рену, — её рукопожатие оказалось неожиданно уверенным и сильным. — И мы так там все и списались — знаете, писать иногда проще, чем начать говорить... — она слегка порозовела. — Вы знаете, у меня визиток нет, но вот, я написала телефон, — она достала откуда-то листок бумаги и положила на стойку. — Я медсестра — и если вдруг… ну, мало ли. Понадобится что-то… уколы, например… я буду рада.

— Ох, если бы на пару месяцев пораньше! — воскликнул Ойген — и это искреннее восклицание заставило смеяться всех, включая и девицу с яркими волосами. — Спасибо вам, я сохраню, — он взял листок и вежливо ей кивнул.

— Может, мы вас как-нибудь вытащим в паб, а? — предложил Мэй. — Если это удобно? Вам же наверняка нужны истории успеха, как наша? Заодно и послушаете?

— А давайте! — легко согласился Ойген. — Вечерами я свободен с понедельника по среду — вы решите, когда сможете, и я с радостью приму приглашение. А что, вы все нашлись?

— Нет, — покачала головой Фелисити. — Линора так и не откликнулась — и нет концов. А остальные здесь, — она заулыбалась и приобняла за плечи Мэя и невысокого курносого парнишку. — Спасибо вам.

— На самом деле, — сказал Мэй, — мы все будем тоже быть чем-то полезны при случае. Ну знаете, тоже, так сказать, для души. Мы с Реем, конечно, простые рабочие — но если вам надо будет мебель подвинуть или кран починить… — он засмеялся и, обернувшись, поглядел на того самого Рея, державшегося позади всех остальных, похожего на свою скептически настроенную сестру.

— А от меня толку не будет, — сказала та, вздёргивая подбородок. — Разве что тюремными байками могу всех развлечь.

— Чем-чем, — усмехнулся Ойген, — а этим добром я сам могу весь вечер делиться. Послушайте, — он ответил на прямой и требовательно-изучающий взгляд девицы, чьё имя так и не узнал, — давайте, в самом деле, просто встретимся и познакомимся по-человечески. А то я чувствую себя не то плохим журналистом, не то капризным работодателем, и мне становится немного дурно: я ненавижу собеседования, — пошутил он, и они снова рассмеялись. — Позвоните мне, или напишите, когда выберете время, — Ойген положил на стойку несколько визиток. — И… — он сделал крохотную паузу, — спасибо, что пришли и рассказали. Как здорово, что вы нашли друг друга — и так здорово узнать об этом.

— Вот, — сказал Рей — его сестра и Мэй чуть расступились, и он поставил на стойку высокий узкий пакет, в которых обычно дарят алкоголь. — Это вам. От нас всех. Спасибо.

Когда они ушли, Ойген с любопытством заглянул в пакет и извлёк оттуда тяжёлый чёрный тубус с надписью «Кинахан'с Релиз #8». Название ему ни о чём, кроме явно ирландских корней, не говорило, однако то, что Ойген немедленно нагуглил, заставило его довольно улыбнуться и задуматься о судьбе внезапного подарка. Пожалуй, просто так пить его было неразумно — стоило оставить к какому-то празднику. Может быть, достоит до ближайшего дня рождения… а может быть, наоборот — принести домой, и иногда по вечерам пить с Рабастаном вместе — тем более что среди членов его пиратской команды ценителей таких напитков особо и не было.

Впрочем, его ведь никто не торопил — и Ойген, сунув неожиданный подарок в свой рюкзак, отметил с удовольствием, что сидеть на смене ему осталось менее двух часов, и написал Ролин:

«Я скоро буду у тебя. И я соскучился. Ужасно.»

«Сначала ужин!» — немедленно прилетело в ответ, а следом за ним и еще одна смска: «Я не ела!»

«Сможешь ли ты простить, что я буду без шоколада?» — написал он и поставил грустный смайлик.

«Можешь съесть мой. Весь. Все шесть коробок», — ответила ему тут же Ролин.

«Больших?» — уточнил Ойген — и получил в ответ:

«И четыре плитки. Одна почти что в пол фунта»

«Ты славно поохотилась!» — не удержался он.

«Я отдам тебе половину моей добычи», — пообещала Ролин.

Они ещё довольно долго переписывались, и почему-то никто из них не вспомнил про существование аськи. Вопреки всякой логике, смс Ойген любил больше: конечно, аська была удобнее и сохраняла всё, тогда как память телефона была весьма ограничена, и накопившиеся за рабочий день смс приходилось в основном удалять, зато самые дорогие ему всегда были при нём, в кармане, и их можно было перечитывать в любой момент. Перечитывать и почти слышать голос Ролин…

Ойген еле высидел до конца смены, и, кажется, никогда ещё не ждал сменщика с таким нетерпением. Он выскочил из кафе и почти побежал к заднему входу в их офис, поднялся наверх, забрал из холодильника соус и равиоли. Заказанное заранее такси уже ждало. Он почти не заметил дороги, и того, как заходил в подъезд. Пришел в себя, когда уже выходил из лифта, а у распахнутой двери в квартиру его уже ожидала Ролин. Уютная, в домашнем свитере, и так сладко и томительно пахнущая своими необыкновенными духами, и тёплыми, и пряными, что этот аромат развеял мысли и о всех бумажных сердцах, и об ужине, и о неожиданно нашедшихся сиротах, о которых Ойген собирался ей рассказать… да обо всём, кроме неё самой, и какое-то время он не мог воспринимать ничего другого.

Нормально поговорили они только утром, когда проснувшись, лежали под её бескрайним пленительным одеялом, не желая вылезать из-под него в холодный внешний мир.

— Ну видишь — ты герой, — сказала Ролин, выслушав его историю о воссоединении разлучённых детей, и провела кончиками ногтей по его плечу, медленно перебравшись на шею, от чего по его коже пошли сладкие мурашки, и Ойген, застонав, слегка прикусил зубами уже её плечо и спросил:

— Если я — герой, то где моя награда?

— О, я же обещала! — воскликнула Ролин и коварно вскочила, откинув одеяло.

— Эй, мы так не договаривались! — шутливо возмутился Ойген, немедленно натягивая его на себя. — Ты куда?

— За наградой! — Ролин выбежала из комнаты — и вернулась с… тремя коробками шоколадных конфет: белой, фиолетовой и золотой. — Вот, — она оперлась коленом о край кровати и торжественно вручила их Ойгену. — Это тебе награда от Радио Мэджик.

— Так ты для меня вчера охотилась? — он сел и, переложив коробки на пол, встал на колени на кровати.

— Ты заслужил! — Ролин положила руки ему на плечи, и её взгляд вдруг стал остро-оценивающим. — Из этого может выйти отличная история, ты знаешь?

— История? — переспросил он, внезапно ощущая себя немного… дичью.

— Да. Красивая, — кивнула Ролин. — Если они согласятся… и, конечно, если ты не станешь возражать. Заодно, — она чуть улыбнулась, и её взгляд потеплел, — рекламу можно «Зеркалам» сделать. Что скажешь?

— Я скажу «да», — кажется, это прозвучало немного даже хищно, но что он мог поделать? Ничего — потому что это ведь и в самом деле была замечательная идея.

— Тогда, — она взяла его лицо в ладони, — уговори их. Убеди. Я, со своей стороны, обещаю никому не задавать никаких нежелательных вопросов. Ты говорил, одна из них была в тюрьме?

— Ну, я её так понял, — кивнул Ойген.

— Мы можем это опустить, — пообещала Ролин. — Или же наоборот… как ей захочется. Не это главное… ты можешь им сказать, — о да, теперь перед Ойгеном была настоящая Охотница, взявшая след, — что Линора может услышать эту передачу и откликнуться.

— Скажу, — он тоже ощущал охотничий азарт. Прежде ему и в голову не приходило попроситься в передачу к Ролин — потому что с чем ему было туда идти? Кому нужна его история? А тут… — Когда ты хочешь это сделать?

— Не раньше апреля, я полагаю, — ответила она. — Знаешь, хороший материал не делается по щелчку пальцев, тем более, у нас плотная сетка… Мне нужно сперва с ними самой познакомиться. Поговори с ними — если всё получится, мы встретимся и всё обсудим. Вместе.