Изгои (джен)

Ждать Ойген толком не умел никогда, но сейчас ожидание превратилось в пытку. Он, конечно, понимал, что никто им не ответит завтра же, и вообще, письма от мадам Коллинз вряд ли стоило ждать слишком быстро, но поделать с собой он ничего мог. И изводил себя досадой — ну какой смысл тянуть оборотня за хвост? Да — да, нет — нет… И сам же себе отвечал, что это как с девушкой, и чем дольше она изводит себя, тем скорее… Он же отлично понял, что эта хищница заплыва… кхм… заезжала просто посмотреть на них, как говорится, в естественной среде их обитания, и вряд ли узнала что-то для себя новое. Ойген уже неплохо для себя выучил, как хорошо работают службы безопасности в крупных компаниях. Нет, в конце концов, если бы она не хотела с ними работать, она бы просто не стала тратить на них своё время. И даже если бы вдруг вживую они действительно разочаровали её, он бы почувствовал. Просто почувствовал бы. Без всякой легилименции. Недовольных женщин он видел и знал — но она явно неплохо провела время.

Но даже если так — чего именно она хочет добиться этой задержкой? Но нет, конечно, нет, твердил себе он, уик-энд слишком близко, а ещё Майский день, и даже банки не будут работать — так что раньше пятого числа у мадам Коллинз нет причин о них вспоминать. Тем более что ей незачем было спешить: к Зеркалам не стояла очередь из инвесторов. Опять же, вряд ли она принимает решение единолично — за Маргарет Коллинз стоит крупная корпорация, раскинувшаяся через несколько океанов. Как Ойген успел узнать из сети, Инвест Нью Проджект Гроуп была дочерней компанией одного из международных финансовых монстров и занималась поиском и развитием перспективных стартапов в США Великобритании и Австралии. И это — самый значительный шанс из тех, что у них был, это Ойген тоже понимал хорошо.

Впрочем, реальность, кажется, решила слегка над ним сжалиться, и как могла, разнообразила его жизнь. Нет, сервер больше не падал, эффективно отвлекая от вообще любых посторонних мыслей, зато Ойгену выпал шанс приоткрыть для себя завесу над чем-то, до чего у него руки просто бы не дошли.

В пятницу ближе к полудню, когда Ойген домывал на кухне посуду, не желая оставлять её Рабастану, когда тот вернётся домой, пока он будет на смене, в дверь неожиданно позвонили. К его удивлению, на пороге обнаружилась Конни Фейтфулл, одновременно и смущённая, и слегка возбуждённая:

— Здравствуйте, мистер Мур, — слегка торопливо проговорила она. — Извините, что так долго, я вам фото старые принесла. Я помню, что я обещала, но у меня сейчас в школе… ну, сложно, а на пасхальные каникулы мы уезжали. Вот, — она протянула ему пачку фотографий, завёрнутых в обычный лист писчей бумаги.

— Привет. Здорово, что ты вспомнила, — заулыбался Ойген. — Прости, руки сырые, зайдёшь? — он сделал шаг назад, — У нас как раз шоколадный кекс есть. С чаем.

— Ну… если только на минутку, — Конни колебалась совсем недолго и, кажется, больше для вида. — Я перебрала все наши альбомы, — добавила она гордо, потрясая стопочкой фотографий.

— Ты себе не представляешь, как я признателен, — когда они вошли на кухню вдвоём, Ойген кивнул на стул и потянулся за полотенцем. — Я всё отсканирую и на днях верну. И обещаю: буду очень осторожен.

— Да ничего, не торопитесь, — возразила Конни, с любопытством оглядываясь. — Бабушка, конечно, когда увидела всё, что я в них копаюсь, разволновалась ужасно, но с ней такое бывает.

Ойген вдруг понял, что, кажется, давно не слышал привычного «Кось» — хотя, может быть, он просто не замечал?

— Как она? — спросил он, вытирая руки и начиная расставлять на столе чашки.

— Бабушка весной всегда волнуется, — сообщила ему Конни. — Ничего, вот придёт осень, и её… ну это… немного опустит, — она вздохнула.

Ойген же поставил на стол оставшуюся после утреннего чаепития половинку кекса, а затем отрезал и положил кусок на десертную тарелку для Конни. Она с интересом отломила ложечкой его край, а затем украдкой принюхалась:

— Пахнет шоколадом!

— Которого там на самом деле и нет, — улыбнулся Ойген. — Лишь порошок какао. Меня недавно научили — это просто и, по-моему, вкусно. Главное — чтобы кипяток был кипятком, а не горячей водицей.

— Вы сами пекли? — как ни странно, она не слишком удивилась. — А для чего там кипяток?

— Тесто кипятком заваривается, — Ойген не обещал Эмили хранить рецепт в секрете и не видел никаких причин не поделиться им.

— Вау, — она действительно удивилась. — А… — начала было Конни, но замялась и спросила явно не то, что собиралась: — А это ваш семейный рецепт?

— Нет, — Ойген отлично помнил, что только что признался, что недавно его получил. — Могу поделиться. Это действительно совсем несложно — даже я справляюсь. Только миксер нужен — яйца хорошо взбить, — добавил он, не удержавшись.

Миксер — как, впрочем, и все электрические бытовые приборы, не говоря уже о компьютерах — по-прежнему приводил Ойгена в восторг, и он уже не представлял, как бы они без них жили. Будь у него магия, он мог бы заколдовать это странное приспособление для взбивания, доставшееся им по наследству от прежней хозяйки, но просто не представлял, как можно было взбить всё руками... не то чтобы у него выходило... но миксер! Миксер! И пусть у них была одна из дешёвых моделей, однажды, обещал он себе, они купят один из тех больших стационарных с чашами.

— Мама на Рождество купила планетарный Бош, — кивнула Конни, будто прочитав эти его мысли. — До этого у нас были ручные — а это совсем другое дело!

— Давай пить чай — а потом я принесу бумагу, ручку и собственно сам рецепт, — улыбнулся Ойген. — И ты себе перепишешь.

— Да я так запомню, — к его удивлению, отмахнулась Конни, недослушав — и добавила, смутившись: — Ой, я думала, вы так расскажете… спасибо. Да, давайте.

— Запомнишь? — спросил Ойген, тоже, наконец, садясь. — Ты, значит, не новичок в кулинарии?

— Нет, я у нас дома с детства всё готовлю, — охотно поделилась Конни и вздохнула. — Маме некогда, ну и она… ну… — она скорчила забавную гримаску, — ну, это не самое любимое её занятие. А бабушка, когда болеет, так капризничает — а она болеет часто, знаете — и вот я научилась… это интересно, правда…

Они допили чай, болтая сперва про кулинарию, а затем и про школу — и Конни поделилась с Ойгеном своими страданьями по поводу бездарно тратящегося на уроках времени. И всё ближе подступающей необходимости куда-то поступать. Она бы предпочла пойти работать, но вот мама даже слышать об этом не хотела.

Проводив Кони, Ойген сполоснул чашки, прибрался на кухне, и взглянув на часы, понял, что ему пора бы уже показаться в офисе, а затем отправляться на смену. Так что он прихватил фото с собой, и только уже сидя за стойкой нашёл время их внимательно изучить. Старые, чёрно-белые осколки давно ушедшей эпохи... Он по одному аккуратно размещал их в сканере и следил, как полоса света с мерным жужжанием ездит вперёд и назад. Практически медитация, позволяющая неплохо отвлечься от преследующих его мыслей об Инвест Нью Проджект Гроуп.

В какой-то момент, устав просто смотреть в пространство, он открыл на Зеркалах страничку, посвящённую исчезнувшей Констанс Фейтфулл, обсуждение на которой и не думало ослабевать, и отмотал историю сообщений, не желая ничего пропустить. На фоне очередных мистических споров одна тема выделялась особенно ярко. Оказывается, в какой-то момент в дискуссии появился участник, оказавшийся внуком одного из констеблей, участвовавших в расследовании пропажи, и Ойген, наконец, смог увидеть картину происшествия более полно, чем просто передаваемые из уст в уста догадки.

Констанс Фейтфулл пропала двадцатого апреля тысяча девятьсот тридцать пятого года, и это всех тогда потрясло. Пропавшую девочку искали всю неделю — ну а потом… что ж, уже двадцать седьмого «Шеффилд Уэнсдей» в финале кубка Англии выиграл у «Альбиона»... и Лондон буквально был наводнён болельщиками... и всё же… и семья, и полиция надеялись до последнего — ведь труп не нашли! Но… Ойген и сам неплохо знал о правиле трёх дней… Да и других пропавших тогда хватало. Лондон тогда и Лондон сейчас — далеко не одно и то же...

Впрочем, когда полицейские опрашивали местных на предмет того, не видели ли они кого-то странного, кто-то из них вспоминал цыган, кто-то — понаехавших в Лондон пьянчуг из Шеффилда, пару раз даже упоминали, что видели вечером в парке слишком хорошо одетую, чтобы она была из фабричных, женщину... но лица её никто вспомнить не мог, да и при чём вообще тут она.

Что же — Ойген хорошо знал, что люди кого только ни видят, если хотят видеть — а тут пропала девочка, и многим хотелось, видимо, помочь и быть полезными. Удивительно, но сам констебль был всё ещё жив — правда, ему уже было за девяносто. И всё же кое-что внуку он рассказал — нечто за рамками отсканированных архивных протоколов, написанных на старых давно пожелтевших листах. Ойген оценил старания — и сохранил их на всякий случай себе, чтобы, может быть, потом ещё раз прочитать немного внимательней. Согласно заметкам внука о людях и временах, не то чтобы соседи замечали что-то такое, но… В доме, где Ойген сейчас проживал, порой творились странные вещи… нет, ничего такого… разве что иногда к дому слетались птицы, а один раз на третьем этаже повылетали все окна… а ведь ничего и не взорвалось. Впрочем, может, и просто ветром побило… Затем Ойген погрузился в исторический экскурс об их районе, и открыл для себя целый пласт городского фольклора, включавший в себя практически всё — от призрака Белой Леди и духов погибших рабочих на фабрике до призрачных дирижаблей авиационного заграждения и тайных явок спецслужб. Спецслужбы Ойгена настораживали с тех пор, как он очутился в маггловском мире, и он мог только надеяться, что они никогда не будут интересны друг другу.

Ойген и сам не заметил, как быстро увяз в дискуссии, особенно после того, как разместил все фотографии, добавляя в загадку если не новых деталей, то как минимум атмосферности. И хотя загадка таковой и осталась, но весь этот детектив хорошо помогал отвлечься от ожидания — и не зря.

Маргарет Коллинз сдержала данное ею обещание, и письмо от неё пришло в пятницу часа в два часа дня, и она действительно не хотела затягивать. Встретиться она предложила — весьма неожиданно — прямо завтра. Суббота, десять утра — прочитал ещё раз внимательно Ойген. Что ж — не спорить же с ней было… и потом, он в любом случае наверняка успевал на смену.