Изгои (джен)

В Сити Ойген приехал несколько раньше — и стоял какое-то время, глядя на сияющие высотки и представляя, что, возможно, уже во вполне обозримом будущем они все тоже будут работать здесь. Будут приезжать сюда каждое утро и по-хозяйски открывать одну из этих высоких прозрачных дверей… через которую ему пора бы было пройти и подняться поближе к небу.

Офис Инвест Нью Проджект Гроуп впечатлял той сдержанной неброской роскошью, что свидетельствует не только о больших деньгах, но и хорошем вкусе владельцев. Секретарь — мужчина средних лет в безукоризненном костюме — встретил Ойгена и, проводив его в кабинет, бесшумно закрыл за ним дверь.

Ойгена там уже ждали.

— Вы сегодня один, — проговорила Маргарет Коллинз, поднимаясь ему навстречу из-за своего стола.

— Мне показалось, что некоторые вещи удобней обсуждать вдвоём, — ответил он полуулыбкой.

— Джейк, — она нажала кнопку на селекторе, — принеси нам, пожалуйста, один крепкий кофе, и... — она вопросительно посмотрела на Ойгена.

— Я бы предпочёл чай, — сказал он. — Чёрный.

— И чай, — повторила мадам Коллинз в селектор. — Чёрный. Прошу вас, — она любезно указала Ойгену на кресло. И, когда он опустился, тоже присев, заметила: — На этой неделе Зеркала показали удивительную динамику, не так ли?

— Эта неделя была действительно удачной для нас, — слегка наклонил голову Ойген, — но мы понимаем, что, возможно, эта волна скоро пойдёт на спад: люди быстро теряют интерес к новому, когда оно перестаёт быть таковым.

— Значит, вы уже запланировали новый информационный повод для поддержания должного ажиотажа? — легко кивнула мадам Коллинз, и Ойген, тонко улыбнувшись, отозвался:

— Мне сейчас кажется, что я уже говорю с партнёром, — безукоризненно удержав маску светского удовольствия от разговора, ответил Ойген. Рекламная кампания, как же… они ведь толком её как-то вообще не планировали, хотя бы потому, что в неё нужно было что-то вложить... И даже вечерний эфир на радио было скорее идеей Ролин, и уж точно не задумывался рекламой… по крайней мере, Ойген не думал обо всех этих вещах в тот момент… Вот только мадам Коллинз это было знать вовсе не обязательно. Победителей ведь не судят?

Мадам Коллинз ослепительно улыбнулась:

— Спланировать и провести достойную рекламную кампанию довольно затратно... мне это хорошо известно.

— Мне порою даже думать об этом больно, — сдержанно улыбнулся Ойген в ответ.

— Но я понимаю, — кивнула она, продолжив почти что с искренним пониманием, — что в первую очередь вы сейчас нацелены на стабильность проекта и своевременные обновления?

— Конечно, — Ойген позволил себе посерьёзнеть. — Стабильность — прежде всего. Для некоторых наших пользователей Зеркала даже стали частью их бизнеса. Мы не можем их подвести.

— С последним падением вы справились довольно оперативно, — заметила мадам Коллинз. Да, конечно, они об этом говорили в среду — не упомянуть об этом было бы попросту нечестно, тем более, Ойген тогда чувствовал, что некоторые её вопросы носили слегка провокационный характер, словно она его проверяла, и врать он попросту не рискнул, да и не видел смысла. — Скажите, мистер Мур, — весьма благожелательно поинтересовалась она, — до какого количества человек вы планируете расширить штат? И, если не секрет, — она слегка склонила голову, — сколько вы платите программистам? Конечно, я понимаю, что речь о коммерческой тайне, и вы хотели бы подождать оформления официальных бумаг и более детальных переговоров, но вот так, между нами?

Не ответить Ойген не мог — однако отвечать ему, по сути, было нечего. Потому что цифры эти были весьма скромными — да он сам первым урезал себе зарплату.

— Это не такой простой вопрос, как кажется, — сказал он. — Мы ведь не наёмные сотрудники, по сути, а соучредители и партнёры.

— Да, — она опять кивнула, и ему совсем не понравился этот мягкий жест, — не думаю, что вы бы сейчас смогли позволить себе платить мистеру Робертсу столько, сколько он привык получать...

Замечанию нельзя было отказать в справедливости — и именно поэтому оно ощутимо кольнуло Ойгена, словно жалящее, брошенное с задней парты на Чарах. Ему стало неуютно — но кто сказал, что подобные переговоры должны быть комфортными?

— Вот поэтому мы ищем тех, — мирно ответил он, — кто готов был бы вложить в наш проект достаточно средств, чтобы он смог принести в будущем солидную прибыль. У нас большие и серьёзные планы развития.

— Да, и мы их весьма высоко оценили, — согласилась мадам Коллинз. — Как и ваше стремление к сотрудничеству с другими проектами... Ваш общий стенд на прошедшей выставке произвёл на многих яркое впечатление.

Выставка, значит? Похоже, они наблюдали за Зеркалами не один день. Что ж, они поговорили о выставке, и Ойген вдохновлено рисовал перед мадам Коллинз захватывающие воображение яркие картины будущего, в которые верил сам, и в какой-то момент ему показалось, что она была действительно вдохновлена и искренне очарована.

— Мистер Мур, мы оба видим, что у Зеркал светлое будущее, — произнесла она, наконец, — и будет просто бесчестно позволить им кануть в забвение.

— Мы так рады встретить человека, который наконец-то в нас поверил! — Ойген улыбался теперь по-настоящему светло и солнечно.

— И мы готовы сделать вам предложение, — продолжила она, — замечу, очень щедрое на этом этапе, — и чувствовал, что она не врёт. Мадам Коллинз мягко улыбнулась, протягивая ему папку: — Это действительно крупная сумма, взгляните сами.

Ойген, сдерживая трепет, открыл папку — и, дойдя в тексте до указания суммы договора, едва сдержался: она была даже выше того, на что они могли бы надеяться. У него на мгновенье закружилась голова, и Ойген ощутил покалывание в кончиках пальцев — и, лишь заставив себя вспомнить, что ему давно уже не семнадцать лет, он опомнился и заставил себя внимательно продолжить читать. И чем дальше он читал — тем яснее понимал, что тут явно что-то не так. Жаль, что он пришёл сегодня сюда один…

— Я не совсем понимаю... — проговорил он, наконец, поднимая глаза на Маргарет Коллинз. — Вы предлагаете...

— Купить у вас Зеркала, — кивнула она спокойно.

— Но мы не... Мы не продаём их, — возразил он, ощущая смесь острейшего разочарования и чего-то, очень похожего на… обиду.

— Мистер Мур, — спокойно проговорила она. — Не говорите «нет» сразу. Вы ищете инвестора уже не первый месяц и сами должны понимать, насколько серьёзно мы к вам отнеслись. Насколько верим в этот проект и желаем позволить Зеркалам стать чем-то большим. Давайте будем честны: второго подобного предложения вы не получите. Мы все только вылезаем из ямы доткомов, и мало кто готов рисковать, но вы смогли заставить меня поверить в вашу работу. Зеркала ждёт прекрасное будущее. И для вас это отличный старт.

— Но мы действительно не продаём их, — повторил Ойген, нахмурившись.

— Однако вам необходимы средства на развитие, — заметила она. — Четыре с половиной часа простоя — просто потому что у вас нет резервных систем. А что будет через полгода? Год?

— Поэтому мы и ищем инвестора, — он нахмурился, отчаянно стараясь удержать лицо.

— Мистер Мур, — она вздохнула, и в её голосе прозвучали покровительственные нотки. — Мы с вами оба взрослые люди. Вы же понимаете, что вы его не найдёте, — она смотрела до отвращения спокойно, даже немного печально. — Не с вашей репутацией, — она слегка качнула головой, и её губы чуть заметно изогнулись. — Мистер Мур, давайте будем честны, все те, у кого вы просили денег все эти месяцы, могли бы, пусть и скривившись, проглотить и этого вашего Робина Гуда мистера Картрайта, даже сделать из него некий бренд... думаю, такие идейные люди лет через десять даже в моду войдут. У вас неплохая команда, но.... — Маргарет Коллинз чуть подалась вперёд, покуда Ойген молча смотрел на неё, физически ощущая, как разрушаются все их надежды и мечты — потому что он отлично понимал, что она имеет в виду. — В ней есть вы. Никто сейчас не вложится в террориста. А вы — террорист и брат террориста — пусть вы оба и бывшие, но вы же смотрите новости. Не после одиннадцатого сентября, — она покачала головой, и на её лице возникло выражение циничного сожаления и, может быть, даже сочувствия. — ИРА, Аль Каида, Аум Синрикё — неважно. Важно лишь то, кто вы. И то, что никто вам не даст денег. Сколько вы отсидели? Семнадцать лет? И сколько жертв было в том деле? Кем нужно быть, чтобы с вами открыто связаться? Рискнуть своей репутацией и привлечь ненужное внимание прессы, если это всплывёт? Никто на подобное не пойдёт, и ваш проект просто сгниёт в безвестности, — её голос возвысился и даже зазвенел. — Но если вы и вправду за него горите — продайте его. Позвольте ему расти и развиваться без вас. — Ойген всё молчал, и она добавила уже намного мягче: — Подумайте — это отличные деньги. С ними вы можете вывести вашу студию на новый уровень. Своих детей нужно уметь отпускать, мистер Мур. Я не тороплю вас, — закончила она. — Подумайте. Расскажите вашим партнёрам о нашем предложении. Задумайтесь о том, чем вы будете совсем скоро расплачиваться с вашими же сотрудниками? Воздухом? Опционами на светлое будущее проекта? Это же несерьёзно. И миссис Ли вот-вот рожать… оно ей будет очень кстати, полагаю, — Маргарет Коллинз улыбнулась, и Ойген отчётливо ощутил, что у неё явно должно было быть больше одной пары акульих зубов: — Подумайте, мистер Мур. Скажем, до конца следующей недели. Но боюсь, что если вы откажете нам сейчас, а потом передумаете... следующее предложение уже не будет таким щедрым.

Ойген не слишком хорошо помнил, как попрощался с ней, и как вышел — в себя он пришёл уже, когда бездушно сияющие намытыми окнами небоскрёбы остались у него за спиной. В кармане зажужжал на вибрации телефон, и он даже сразу понял, что ему следует на этот звонок ответить.

— Алло, — произнёс он, даже не взглянув на экран — и услышал взволнованный голос Марка:

— Ойген, Энн рожает! Мы уже в клинике — всё так быстро… я тебе сейчас смской адрес пришлю... И я не паникую! Я вовсе не паникую!