Изгои (джен)

Ойген потянулся и посмотрел на часы. Через полчаса они с Ролин должны были ехать обедать, и Ойген в предвкушении приятной компании и еды пытался с пользой потратить остаток времени. Он сверился со своим списком дел: ага, им нужно согласовать рекламу на развороте в журнале «Time Out». Он потянулся ещё раз и набрал внутренний номер Толлета — и услышал протяжные гудки. Значит, его не было за рабочим столом — что, в общем-то, не удивительно. Ойген позвонил на сотовый, но и тут ответом ему были только долгие гудки… ладно. Мало ли… Ойген отключился и отвлёкся на вечно пополняющуюся почту. Однако же, когда и через десять минут Толлет ему не перезвонил, Ойген вышел и, не обнаружив своего секретаря на месте, сам отправился на поиски по кабинетам, спрашивая встречных, не встречали ли сегодня кто их арт-директора.

Он ещё раз позвонил уже из холла, глядя на то, как дракон парит в нарисованных небесах, однако Толлет снова не взял трубку. В этот момент мимо прошёл Роберт со стопкой документов в руках, и Ойген остановил его вопросом:

— О. А скажи-ка мне, а не видел ли ты сегодня нашего арт-директора? Он вообще тут? Нам предложили рекламный разворот в журнале, а я не могу его найти.

— Насколько я знаю, его здесь не видели с пятницы, — Роберт покачал головой, и Ойген озадаченно переспросил:

— Как с пятницы? Сегодня вторник…

— Мне найти его, мистер Мур? — уточнил Роберт и Ойген кивнул. — И ещё, вы просили вам за день напомнить — в четверг, в три собрание фонда «Второй шанс».

— Да, в три, — Ойген с трудом держал в голове все эти собрания, встречи, переговоры и интервью. Даже те, что касались первого крупного благотворительного проекта, в который он вложился и финансово, и душой. Кто знал, во что вырастет то глупое ограбление в парке и давний разговор с Нэдом Россом. — В четверг. То есть послезавтра. Напомни мне ещё раз завтра вечером, пожалуйста! И было бы отлично, если бы ты сумел отыскать нашего блудного мистера Робертса. Он мне нужен.

— Сделаю всё, что могу, — ответил Роберт, и Ойген в сотый раз поймал себя на том, что ожидает услышать в конце этой так часто слышимой от него фразы «сэр». И ведь Роберт каждый раз делал всё, что мог, а мог он действительно много.

— Спасибо, — Ойген постоял пару секунд в холле и пошёл в свой кабинет, однако, как это часто бывало, дорога его закончилась, едва начавшись. Питер перехватил его по пути на пару слов, и они, заговорив о делах, и так и проболтали всё время, пока в коридоре не обнаружилась вдруг Ролин, у которой был собственный гостевой пропуск. Не то чтобы Ойген был счастлив, когда пришлось ввести пропуска, но у них работало сейчас слишком народу, и они были обязаны позаботиться о безопасности как работающих внутри людей, так и данных…

— Так у нас сегодня деловой ланч? — спросила она, увидев их вместе. — Привет, Питер! Здравствуй, — она поцеловала Ойгена, и от прикосновения её губ он заулыбался.

— Я бы с радостью, — вздохнул Питер. — Но я не успел выдумать предлог.

— Подготовься к другому разу, — улыбнулась Ролин, — и я дам тебе шанс.

— Мистер Мур! — услышал Ойген голос Роберта из приёмной. — Вам звонят из RBS. Вы ответите?

— Да, конечно. Две минуты, — извиняющимся тоном сказал он Ролин. Она улыбнулась понимающе и махнула рукой, и Ойген побежал в свой кабинет, гадая, почему они предпочитают звонки не на сотовый.

Разговор и вправду занял всего пару минут, и когда он вернулся, Ролин с Питером болтали и смеялись.

— Буду рада, — сказала она, прощаясь и протягивая ему руку. И когда они с Ойгеном вышли, он спросил:

— Это не моё дело, но чему ты будешь рада? Если это не слишком личный вопрос, конечно.

— Нет пока, — ответила она и рассмеялась. — Питер пытается вытащить меня с вами в оперу в следующий раз.

— Он собирает фан-клуб Франки Марич, — Ойген тоже рассмеялся. — Так сходи с нами тоже и вступай! — торжественно проговорил он.

— Она прекрасна, — Ролин села за руль. — Можно считать, я уже в клубе, хотя я возмущена, что приглашает меня всё же Питер. Но я могу войти в твою ситуацию. Что, тебе спокойно поесть не дают? — спросила она с шутливым сочувствием.

— Мне не дают присесть! — воскликнул Ойген патетически и взмолился: — Но давай, пожалуйста, не будем говорить о делах! Хочу хотя бы полчаса о них не думать!

Не думать о делах у Ойгена практически вышло почти что час: за обедом их с Ролин прервали только трижды. Потом она отвезла его назад и, высаживая возле «Зеркал», сказала:

— Не сдавай подольше на права. Мне нравится тебя возить.

— Ты любишь беспомощных мужчин? — игриво спросил он.

— Я люблю беспомощного тебя, — Ролин послала ему воздушный поцелуй. — И у меня есть пара интересных идей по этому поводу.

Когда она уехала, Ойген проводил глазами её машинку, а затем, повздыхав, поднялся по лесенке и, звякнув дверным колокольчиком, вошёл внутрь. Как же ему хотелось хотя бы один выходной! Но пока что он не мог себе позволить такую роскошь…

Когда Ойген вернулся в кабинет, Роберт остановил его сообщением:

— Мистер Мур, наш пропавший арт-директор нашёлся: я дозвонился его квартирной хозяйке, а она, видимо, сообщила ему. Он перезвонил уже сам и сказал, что на этой неделе его не будет: он взял больничный, но его голос звучал почти нормально, устало, разве что, и немного хрипло — мне кажется, просто грипп.

— А что же он заранее-то тогда в известность никого не поставил, м-м-м? — пробормотал Ойген и тут же сам попытался позвонить Толлету на домашний номер, надеясь, что он не спит, но ответа не было. Через пару часов он набрал его номер снова, потом ещё раз, но тот не взял ни домашний, ни сотовый, и Ойген, полистав свой ежедневник, решительно предположил, что может подождать и до завтра.

Но и назавтра Толлет был по-прежнему недоступен. Во второй половине дня Ойген, не будучи уже в состоянии ждать дальше, закончил свои дела пораньше, и, понадеявшись на силу собственного иммунитета, заехал сперва в пекарню, а потом на такси добрался до дома Толлета, в чьей повседневной жизни минувший год мало что изменил. В отличие от Ойгена и Рабастана — и Толлетт по-прежнему жил вдвоём с котом на втором этаже дома в тихом зелёном районе.

Вот и сейчас у знакомого дома привычно стоял припаркованный Астон Мартин, на котором Толлет приезжал каждый день. Вот только Ойген не мог припомнить, чтобы у него было так сильно помято крыло. Кажется, версию с гриппом можно смело списывать со счетов.

Уже по-настоящему встревоженный, Ойген расплатился с таксистом, и буквально в дверях столкнулся с квартирной хозяйкой Толлета.

— Добрый вечер! — поздоровался он любезно. — Вы не знаете, мистер Робертс всё ещё дома болеет, да?

— Болеет, — она вздохнула и покачала головой, и так и ушла, ничего ему не объяснив, и совершенно сбитый с толку и взволнованный тем, что Толлет попал в аварию и почему-то никому не сказал об этом, Ойген поднялся и позвонил в дверь.

— Кого там принесли черти? — раздался хрипловатый и недовольный голос Толлета, и Ойген выдохнул. По крайней мере, тот способен подойти к двери, пусть и не сразу.

— Бесплатная доставка пирогов мистеру Робертсу! — ответил Ойген.

— Я ничего не заказывал, — раздражённо ответил Толлет.

— Подарок сотрудникам от компании «Зеркала», — Ойген не собирался так легко сдаваться.

С той стороны двери раздалось мяуканье, и Толлет уже совсем другим тоном спросил:

— Ойген, ты?

Замок щёлкнул, дверь приоткрылась, и Ойген услышал, как из-за неё вздохнули.

— Ты же на телефон не отвечаешь, — сказал Ойген. — Пустишь меня?

За дверью вновь вздохнули, и она, наконец, открылась, и Ойген увидел Толлета — помятого, с эффектным, уже желтеющим синяком на скуле, в видавшем виды халате, спущенном с одного плеча, под которым виднелась старая выцветшая футболка. Тот стоял, опираясь, словно библейский пастух, на передвижную больничную стойку с капельницей, от которой трубка тянулась к его руке.

— Красив? — спросил он Ойгена.

— Красив. Я бы даже сказал, впечатляющ, — признал Ойген. — Что с тобой стряслось? Вроде машине досталось не так, как тебе?

— Она и не заслужила. Со мной, Ойген, случились мои же постыдные слабости и собственный же идиотизм, — фыркнул Толлет, отодвигая толстого серого кота ногой. Добредя до дивана, Толлет упал на него и со стоном откинул голову.

— А что всё же стряслось? — Ойген, наклонившись, погладил кота, а потом сел рядом с Толлетом.

— Да то же, что и всегда в моей жизни, — с досадой сказал Толлет. — Со мной стряслась моя бывшая — Адалин.

Ойген не стал это признание комментировать, но приподнял вопросительно бровь в таком чужом, но таком уместном в сложившийся ситуации выразительном ожидании.

— В общем... ладно, — Толлет снова вздохнул. — Я, к сожалению, был за рулём, когда она мне позвонила, — он устроился удобнее, поправил капельницу и продолжил. — Увидела на Зеркалах мою страницу, нашла в сети телефон — хотя чего его искать, он у меня на сайте — и позвонила. Ну и… а-а, — он махнул рукой. — Началось за здравие, мол, мы же можем наладить с тобой хотя бы нормальные отношения, а кончилось… Я тебе даже не буду предлагать угадывать: твоей фантазии просто не хватит.

— М-м, — протянул Ойген. — Она зовёт тебя шафером на свадьбу? Или крёстным на крестины детей?

— Да если бы, — фыркнул Толлет. — Не хватит, говорю же. Она собралась в Штаты. И по этому поводу решила продать отсуженную у меня собственность, которую мы нажили за годы нашего непростого брака. И тут у них в бумагах что-то пошло не так. Потому что не могло не пойти. Она всегда хотела больше, чем могла откусить. И вот тут она и позвонила мне, потому что... не может продать мой участок земли без моей скромной подписи, — он сделал паузу. — Моей земли, Ойген.

— В каком смысле твоей? — Ойген поставил было пакет с пирогами на пол, но кот немедленно в него полез, так что пришлось поднять его на колени. Пакет, а не кота.

— В самом что ни на есть прямом, — ответил Толлет. — Я… как бы это мягче выразиться… обалдел. С какой стати она решила продавать участок, который мне завещал мой покойный дед? Мой участок, который никогда никакой общей собственностью и не являлся? И мы его при разводе не делили, разумеется. Да, он аккурат по соседству с нашим бывшим домом, и на нём ничего не растёт, кроме травы… хотя трава отличная, пусть и не в том смысле, в каком мне иногда бы хотелось, — он усмехнулся нервно. — Но какого, собственно, чёрта?

— Действительно, — поддакнул Ойген.

Хотя, нельзя сказать, чтобы он и вправду удивился. О человеческом нахальстве Ойген знал так много, что мог бы консультировать, пожалуй.

— И, в общем, слово за слово мы с ней поцапались, — продолжил Толлет. — Она заявила, что я, уходя, сказал, что готов ей вообще всё отдать, только бы быть от неё подальше, ну вот бы и отдал, мне разве жалко, ведь дальше, чем Штаты, уже не придумаешь? Мне жалко, да! Я вспылил, мы разругались вдрызг, потом вроде слегка успокоились, и я решил попробовать… идиот! — он зло хлопнул ладонью по спинке дивана. — Спросил, что она планирует делать с моим попугаем, который ей не нужен, раз уж она уезжает — не потащит же она его с собой? Сказал, что готов его даже выкупить и… а эта… готсан дрэушид ⁽¹⁾ заявила, что Гарри скорее достанется таксидермисту, и она отправит его себе авиапочтой, чем позволит ему вернуться ко мне, — его валлийский акцент стал заметней. — В общем, верно мне ещё мой мастер тату говорил, что у нас с Адалин несовместимость по гороскопу, — закончил он. — Я козерог, а она — сумасшедшая сука. Я был так зол, что машину слегка занесло, и я влетел крылом аккурат в отбойник. Телефон ещё, как назло, сел, и дождик этот… и хмарь... Я зашёл позвонить из придорожного бара… и сорвался, — он шумно вздохнул. — Не для кого ведь уже не секрет, что я как бы вообще алкоголик, да?

— Бывший алкоголик, — тихо поправил Ойген, который не то чтобы и правда не знал, хотя говорить об этом, было не очень принято, но Толлет возразил, зло и упрямо:

— Бывших алкоголиков не бывает. Я был трезв уже почти четыре года — если точнее, то три года, восемь месяцев и десять дней, — он вытащил из кармана пару пластиковых жетонов и бессильно уронил на журнальный столик. — Но я тот, кто я есть — и это навсегда. Кажется, я с кем-то в том баре подрался, не помню даже… Субботу не помню вовсе... Вечером в воскресенье у меня просто всё кончилось... и мне было довольно плохо, чтобы просто куда-то идти. Как попал снова домой я, кстати, тоже не помню, помню только, что кот выл голодный... а потом... в общем, мне повезло со спонсором.

— Спонсором? — уточнил Ойген.

— Спонсор — это твой спасательный круг в программе, — ответил Толлет. — Тот, к кому можно прийти за помощью. Мой — отличный мужик, и к тому же врач, — он хмыкнул и назидательно воздел палец вверх: — Капельница, мой юный друг, первейшее средство, чтобы привести себя в надлежащий вид... На самом деле, странно, что я отделался парочкой синяков на рёбрах, и этой художественной красотой на лице.

— Ну, ничего, с чем бы не справился грим, — вспомнил Ойген свой опыт. — А почему странно? — пожалуй, ответ Ойген знал, но Толлет явно ждал вопроса… а может, это только так казалось.

— Я... был в запое… два… дня? Три? Вот с пятницы и по воскресенье. Я смутно помню, так, кусками. Ну, разве что, если верить моему телефону, я явно сам уже звонил Адалин, и вряд ли в любви признавался, — он усмехнулся. — У нас с ней всегда так. В конце стало уже совсем невыносимо. Я помню, как мы дрались… не помню, почему даже... вернее, она дралась, а я... я не стыжусь, что прятался от неё... про шкаф я уже рассказывал. Наверное, если бы я сам на неё руку поднял, утопал бы в чувстве вины... но... когда алкоголь заканчивался, мы обычно мирились, она умела всегда извиняться передо мной как никто... Потом мы снова пили… и снова дрались. И знаешь, Ойген… это действительно страшно... — он посмотрел на Ойгена, и взгляд его был серьёзным, мрачным и тоскливым. — Я и выбрался из этого порочного круга лишь чудом... И тут чуть снова не пустил всё коту под хвост. Тебе, Масси, да, — подтвердил Толлет, и серый толстый кот немедленно взобрался на диван по специальной лесенке, которую Ойген только сейчас заметил — та скромно притулилась в конце дивана, с краю — и, плюхнувшись Толлету на колени, мяукнул. — Не хочу, — негромко произнёс Толлет, кладя ладонь на спину кота. — Не хочу допиться вновь до больниц и зелёных драконов.

1) Gotsan drewllyd — грубое валлийское ругательство, обозначающее женщину и в то же время женский половой орган с сомнительным запахом. Мы все знаем, как сказать короче.

Вернуться к тексту