Изгои (джен)

Всю ночь, да и весь следующий день у Ойгена в ушах звучала бессмертная музыка Пуччини, и, резонируя со всем его существом, звенел колдовской голос Франки Марич, которая оказалась действительно чарующа и прекрасна — и Ойген порою сам не замечал, как начинает напевать, и останавливался, лишь почуяв на себе чьи-то недоумевающие взгляды. Кроме как исполнять свои обязанности администратора, работать у него не слишком получалось: всё, что он мог заставить себя делать — это вяло ковыряться с сайтом кафе. В данный момент ему требовалось найти какую-нибудь приличную рождественскую гирлянду, но вместо этого он бродил по немногочисленным сайтам лондонских театров и фанастким сайтам артистов. Конечно, в этом не было ни логики, ни смысла, но что он мог поделать? Впрочем, он бы справился с собой, если бы хотел по-настоящему — но, на самом деле, ему вовсе не хотелось снова погружаться в будни.

— Ты влюбился? — подняв взгляд, Ойген увидел стоящую у стойки Энн.

— В некотором роде, — улыбнулся он. — Что, так заметно?

— Ну, ты выглядишь задумчиво-рассеянным и жутко романтичным, — ответила она. — Ты занят?

— Нет, — он глубоко вздохнул. — Никак не могу собраться и заняться делом. Если ты поможешь мне это сделать, я буду благодарен.

— Пойдём выпьем кофе? Народу нет почти, — предложила она.

— Я принесу сюда, — предложил он. После того скандала Уолш сделал ему весьма неприятное внушение, напомнив, что он здесь, всё же, не у себя дома, а на работе, и что комната отдыха сотрудников предназначена именно для их отдыха, а вовсе не для того, чтобы они болтали там с посетителями. И напомнил, что чай, кофе и печенье здесь, опять же, бесплатны только для сотрудников, а вовсе не для всех, и Ойген сейчас подумал, что ему определённо стоит завести здесь собственную банку кофе и коробку чая, потому что, как бы ему самому это ни было неприятно, да и странно слышать, Уолш был в своём праве.

Когда Ойген вернулся и поставил перед Энн кружку с кофе и тарелку с сэндвичами — на сей раз с ветчиной и сыром, она, поблагодарив его, сказала:

— Говорят, что ты помог найти чью-то заболевшую подругу.

— Да, — это воспоминание его встряхнуло. — Надеюсь, что она поправится.

— Ты понимаешь, — Энн выглядела непривычно смущённой… или же растерянной, — тут такая странная история… я даже и не знаю, есть ли смысл что-то делать, но…

— Давай попробуем, если это не очень незаконно, — подбодрил он её.

— Да нет, — она качнула головой. — Совсем не незаконно… по крайней мере, всю незаконную часть я уже сделала, — она вздохнула и серьёзно посмотрела на него.

— Ну, я не полицейский, — он протянул ей сэндвичи. — Рассказывай.

— Ты понимаешь… у меня был парень, — она вздохнула с таким видом, что Ойген сразу понял, что ему предстоит услышать вовсе не любовную историю. — Мы с ним нормально расстались год назад примерно, не об этом речь, — подтвердила она его подозрения. — Мы всё равно общались. Не то чтоб каждый день, но примерно раз в неделю мы обычно списывались. Иногда встречались… но последнее письмо я получила восемнадцатого ноября. Я ему писала — ничего… я даже позвонила — номер недоступен. Я не знаю его адреса, — она вздохнула, — знаю только, что он летом переехал. Поступил в магистратуру и снял квартиру с кем-то. Родители его живут где-то в Кенте, и мы с ними незнакомы — я даже толком и не помню их имён. Ну, знаешь, как это бывает. Мы ведь не собирались играть свадьбу.

— Знаю, — он кивнул. — А что в университете?

— От секретариата толку нет никакого. — вздохнула Энн. — Я не его девушка, мы даже не слишком близкие друзья. Мало ли, кто, что и про кого хочет узнать… Но я поговорила с ребятами с его курса. Он не ходит на занятия с двадцатого числа — почти что три недели. С другой стороны, это всё-таки магистратура — мало ли… пока что там не слишком-то волнуются. Бывает. В общем, я, — она облизнула губы, — ну, я ведь неплохо его знаю. Я вскрыла его почту, — она, кажется, пыталась принять виноватый вид, однако у неё не получилось. — Возможно, этот ящик не единственный — но там нет ни одного ответа после вечера двадцатого. И письма не помечены как прочитанные. Ни одно, — Энн отщипнула кусочек хлеба и скатала его в шарик.

— А что в сети? Ты знаешь, с кем он общался?

— Раньше да — но я говорила, этим летом он поступил в магистратуру… и не в нашу, — выражение её лица вполне ясно говорило о том, что пропавший вряд ли был рад этому. — К нам сложно поступить, — добавила она. — Мне удалось — а Рик вот не сумел… я из его новых друзей не знаю никого. Совсем — иначе бы спросила.

— А на старые форумы он не заходит? — спросил Ойген.

— Нет… не заходил, по крайней мере, осенью. Он… он тяжело переживал свой провал. Я проверяю чуть ли не каждый день, — Энн, покачала головой. — Сегодня ещё не смотрела…

— Доешь, — остановил он её. — И я бы написал всем общим знакомым. Вряд ли он совсем уж оборвал контакты… а ещё пошёл в полицию. Сказал бы что ты его девушка, — пожал плечами Ойген. — И что вы расходились — но вот как раз в ноябре вроде бы сошлись… потом повздорили опять — и он пропал. Возможно, в какой-то момент они узнают, что ты соврала — но, по крайней мере, свяжутся с его родителями и учителями. Ну скажи, что вы куда-то собирались в эти выходные… в конце концов, если с ним всё в порядке, никто тебе претензий предъявлять не станет. А если нет — откроют дело. Что ты потеряешь, кроме времени?

— Я была, — Энн трагически впилась зубами в сэндвич. — Но я же даже адреса его не знаю, они меня на смех подняли. Мол, мало ли кто прячется от надоедливой бывшей. Но не могла же я им сказать, мол, знаете, я его ящик вскрыла...

— Можем поискать пока сами, — Ойген встал, чтобы наполнить их кружки снова — а когда вернулся, ему пришлось отвлечься на очередного посетителя. — Хочешь — у меня шаблон странички остался, — предложил он Энн, выдав очередные пароль с логином, — его заполнить пять минут. Или я тебе помогу с размещением на досках и на форумах… Ещё можно попробовать поискать какой-нибудь форум, где он последнее время с кем-нибудь общался, если он ник не менял. Ты же знаешь его интересы. Есть предположения, с кем он мог бы общаться в принципе?

— Скинь по сети на какую-нибудь из машин, если тебе не сложно, — Энн улыбнулась не слишком уверенно. — Наверное я кажусь тебе дурой, — Энн засмеялась. — Я не могу сказать, что у меня какая-то особенная интуиция, но мне ужасно не по себе, — она поёжилась. — Рик прежде так не исчезал… хотя я понимаю, что он мне ничего не обещал и не обязан. И, может, он вообще сидит себе спокойно и работает. Или сдаёт что-нибудь — как раз декабрь. Но… Ойген, я хотела попросить тебя о другом. Ты понимаешь, — Ойген видел, что ей неловко, но не понимал, в чём дело, — Рик в последнее время вдруг заинтересовался политикой. Твердил, что из-за ЕС у нас слишком много мигрантов, и что на них мы почему-то тратим деньги, а на своих у нас уже и не хватает. И взносы у Британии большие — и почему мы вообще должны, — она вздохнула. — И я подумала, что, может быть, его куда-нибудь втянули… и ещё эти теракты… он говорил о них, и говорил, что понимает тех, кто борется вот так — потому что иногда просто не остаётся других способов… ты помнишь, может быть, в ноябре поймали нескольких из независимой ИРА — он так интересовался ими… я знаю, что тебе это, наверное, не слишком-то приятно, — Энн очень виновато посмотрела на него, — но… у тебя не осталось никого?

Она выглядела такой расстроенной, что Ойген удержался от той резкости, что едва не сорвалась с его языка, и просто мрачно молчал какое-то время, обдумывая ответ.

— Сделай пока страницу, — сказал он наконец. — Я развешу досках и форумах. И всё-таки поспрашивай на известных тебе форумах. Вдруг кто-то что-то знает.

Больше он не сказал ничего, и Энн ушла в зал, искать на форумах кого-нибудь, с кем её друг общался, и заполнять пустой безликий шаблон о пропавшем без вести человеке. А Ойген остался в болезненном оцепенении тупо смотреть перед собой — потому что слишком многое он мог бы рассказать про попавших в плохие организации мальчишек. И потому что чувствовал себя до неприличия беспомощным сейчас, когда Энн вдруг попросила именно его о помощи, но ему было нечем ей помочь, потому ни организации, в которой он состоял, ни тем более лидера, ко всеобщему облегчению, больше не было. И никакая ИРА, на взгляд Ойгена, и близко с ней рядом не стояла ни по жестокости, ни по цинизму, ни по общей кровавости действий.

Эти воспоминания были так тягостны, что, разумеется, уже ни о какой работе речи не шло. До сайта у него в эту смену руки так и не дошли, и к работе он приступил лишь на следующий день. Однако едва Ойген, наконец, придумал, как тот будет выглядеть, и принялся непосредственно за код, как снова появилась Энн — такая грустная, что можно было даже и не спрашивать её о результатах поисков.

— Я связалась с родителями, — сказала она, заходя за стойку и садясь с ним рядом. — Ты знаешь, они его тоже не видели и... кажется, они серьёзно повздорили накануне.

— Ты выглядишь расстроенной, — сочувственно проговорил Ойген. — Они тебя обидели?

— Кто? Родители Рика? Да нет, — она вздохнула. — Нет, я просто и вчера весь вечер всем писала, и сегодня днём… никто из наших давно его не видел и не слышал. И я себя виню: он так расстроился, когда узнал, что к нам не поступил. Он многое на это ставил… И эти его новые увлечения... Ему, наверное, нужно было выплеснуть злость. А я… я как-то… не то что ничего не замечала, и не то чтобы мне было всё равно, но… честно говоря, не до него. И я боюсь…

— …что он с собою что-то сделал?

— Или с кем-то... или с ним, — она опустила голову. — Он… импульсивный. И такой… у него всегда всё получалось. До этого момента. Я… мы когда-то отчасти поэтому расстались. Он всегда так хвастал, что получает всё, что хочет… Прости, что я тебя о таком попросила... я знаю, что это было неправильно.

— Ты просто делаешь всё, что можешь, — Ойген утешающе сжал её руку. — И так и нужно. Посиди тут, я заварю тебе чай.

— Я понимаю, — Энн кивнула. — Но я всё равно волнуюсь. И жалею, что так спохватилась… поздно.

— Если он и вправду что-нибудь с собою сделал, — разумно сказал Ойген, — не имеет значения, когда ты забеспокоилась. А в остальном — ты всё-таки не отвечаешь за него. Он взрослый парень. Ты сделала достаточно, — он встал.

Как бы он ни хотел и ни пытался выбросить эту историю из головы, у него не получалось. Правда, Энн он хоть немного, но утешил, и даже сумел отвлечься после на тот сайт с сантехникой, но стоило ему вернуться домой, как тяжёлые предчувствия и мысли вновь вернулись. И с утра, совсем от них измучившись, Ойген поделился ими с Рабастаном, с раздражением заметив, что полиция хотя бы могла связаться с университетом и родителями!

— У нас в ДМП ей бы тоже, наверное, отказали, — ответил ему Рабастан. — Но, если ты так хочешь ей помочь, то я бы поискал не просто полицейского, а кого-то, кто занимается именно подобными вещами. Должна же у них быть специализация.

— Должна… — задумчиво согласился Ойген. У него в голове мелькнула какая-то мысль, но он не успел её поймать, отвлёкшись на невовремя пришедшее смс с балансом счёта.