Изгои (джен)

Хотя Ойген и не выспался, чувствовал он себя удивительно легко, и, наверное, показался пришедшему в кафе в половине первого детективу Блэку слишком умиротворённым и счастливым, потому что тот, уже здороваясь, спросил:

— Есть какие новости о вашем пропавшем друге?

— Нет, увы, — Ойген вздохнул. — Энн… мисс Ли сейчас подойдёт, — чудом вспомнил он её фамилию, которую и видел-то только в журнале, когда выдавал пароль: так уж повелось, что в их большой компании все всегда её звали по имени. — Хотите кофе? У нас, правда, растворимый. Или чаю, может быть?

— Давайте чай, — подумав, решил детектив.

— Прошу вас, — Ойген пригласил за стойку и придвинул стул: сегодня в зале было довольно многолюдно — видимо, студенты, да и школьники под конец года всё-таки решили поучиться — и он не рисковал уйти со своего рабочего места сколько-нибудь надолго. И если говорить негромко, они никому не помешают, решил Ойген, наливая в кружку кипяток и бросая туда чайный пакетик. К чаю на край блюдца он положил пару печений и пакетик сахара, и, поставив всё это перед детективом, сел за свой стол.

— Вы давно знакомы с мистером Пирсом? — спросил Блэк, размешивая сахар. Они оба с Ойгеном внимательно и даже пристально друг друга изучали, стараясь, впрочем, делать это ненавязчиво. И Ойгену было ужасно любопытно, что же помнит детектив про них. Он точно помнил что-то — только что?

— Я вообще с ним не знаком, не считая его сетевой активности, — возразил Ойген. — Лично его знает мисс Ли — она сейчас придёт и всё расскажет. Именно она и обнаружила что он пропал, — продолжил он, предвосхищая очевидный вопрос, — а потом мы создали страницу в сети о том, что он пропал без вести и вместе искали его в сети. И, знаете, чем больше я он нём узнаю, тем больше он напоминает мне самого себя, — признался он.

— Что именно?

— Эти неожиданные разговоры о политике, — Ойген поморщился. — Я тоже до поры до времени ей не интересовался. И лозунги… на самом деле, мало что меняется, — он криво усмехнулся. — Тогда мы говорили, разумеется, об англичанах, а не о мигрантах, но суть-то та же: что убивать, конечно, плохо, но иногда просто не остаётся других способов борьбы за свои права. И методов. Всё это так знакомо… не думаю, что такие мысли могут вдруг возникнуть сами по себе. Без повода. Конечно, я пристрастен, — он дёрнул углом рта, — и ошибиться буду рад.

— Понимаю, — кивнул детектив. — Ваши слова вполне разумны. Скажите, — он поставил чашку с блюдцем на колено, — в каких вы отношениях с мисс Ли?

— Дружеских, — Ойген улыбнулся. — Она мне в дочери годится, если вы об этом… и потом… извините, — он отвлёкся на очередного посетителя, и, выдав ему логин с паролем, вернулся к разговору: — Она меня порой консультирует — она хороший программист, а я учусь. Вот, нашёл свой путь в жизни, пытаюсь разобраться теперь в этом всём, — улыбнулся он.

Детектив хотел было спросить ещё о чём-то, но в этот момент пришла Энн, и он, конечно, же отвлёкся. Ойген проводил их в комнату отдыха — считая, что Уолш, даже если об этом и узнает, не будет возражать против подобного решения — и, вернувшись за стойку, даже не успел присесть, как ему пришлось идти разбираться с «ой, оно не распечатывающимся» текстом, потом помогать другому клиенту с зависшим компьютером — и когда детектив с Энн вышли, Ойген едва вернулся на своё место. Тот попрощался, и Ойген пригласил его, конечно, заходить, а когда он ушёл, спросил нетерпеливо:

— Ну? Он что-то сказал?

— Не то чтобы, — она вздохнула. — И я… наверное, это неосторожно, но я призналась, что вскрыла ящик Рика. Верней, я сказала, что узнала пароль, когда мы с Риком ещё встречались, и он его не менял. Он действительно не любит менять пароли. Мне показалось, что он меня правильно поймёт, — она взглянула на Ойгена чуть неуверенно, и он улыбнулся ей.

— Это разумно. Возможно, они сами вскрыли бы её — и обнаружили, что кто-то заходил. Это могло бы сбить их с толку.

— Да, я тоже так подумала, — кивнула Энн. — Конечно, это не слишком красиво — читать почту бывшего парня… но… это не преступление, — она чуть покраснела.

— Тогда они не станут тебе ничего предъявлять, — заметил Ойген. — Я, конечно, не юрист, но мне кажется, что это можно рассматривать как разрешённый доступ. И раз он после не поменял пароль — значит, это его сознательное решение.

Энн кивнула и, вздохнув, обхватила себя руками.

— Я действительно волнуюсь за него, — она судорожно вздохнула. — Правда, кажется, детектив мне не поверил, что тут дело не в романтике — но это уже не важно. Ты мне веришь?

— Ну причём здесь я? — мягко спросил Ойген. — Верю, разумеется. Но, в общем-то, для дела это не так важно — главное, что он этим занялся.

— Ага, — Энн опять вздохнула. И спросила: — А ты откуда его знаешь?

— Он к нам как-то заходил в связи с недавними терактами, — ответил Ойген, понизив голос почти до шёпота. — Когда виновных ещё не нашли. Конечно, они проверяли всех — и добрались до нас. Мы с ним поговорили, и он оставил нам свою визитку.

— Они так и будут дёргать тебя вечно, — сочувственно сказала Энн, и Ойген кивнул:

— Будут, разумеется, — согласился с нею Ойген. — И я их понимаю… и ты знаешь — это справедливо, в общем-то.

— Что ж тут справедливого? — она нахмурилась. — Вы ничего не сделали.

— Это называется репутация, — он тихо рассмеялся. — За некоторые поступки отвечать приходится всю жизнь — и так и должно быть.

— Да почему? — воскликнула она так искренне, что он заулыбался.

— Потому что некоторые поступки нельзя исправить, — ответил он очень серьёзно — и опять отвлёкся на очередного посетителя.

Спокойно поговорить им так и не дали, и Энн, посидев ещё пару часов за компьютером, ушла, пообещав сообщить, если узнает что-нибудь про Рика — а Ойген так до конца смены и занимался посетителями и их проблемами, и лишь в последние пару часов сумел немного поработать. И это было плохо: работа над сайтом шла слишком медленно, а время на месте не стояло.

Так что он собрался поработать дома — в конце концов, у него был впереди почти весь вечер. Однако же у Мэри были совсем другие планы, потому что сразу после ужина она, оставив посуду в раковине, позвала его смотреть очередную серию своего любимого ситкома.

— Мне нужно поработать, — возразил он. — Извини. Сегодня не получится… но я могу посидеть за тем компьютером с тобой, — попытался отыскать он хоть какой-то компромисс.

— Но я хотела посидеть с тобой, — расстроилась она. — Давай посмотрим вместе — а потом…

— Мэри, у меня действительно много работы и мало времени, — попытался объяснить он, впрочем, понимая, что она его просто не слышит. — Ты мне потом расскажешь, что там было. Утром. Хорошо?

— Ну это всего час! — она взяла его за руку. — Я так ждала!

— Это целый час. Мэри, я не настолько жду этот ситком, чтобы жертвовать, к примеру, сном, — пошутил он. — Расскажешь завтра. За мытьём посуды, — не удержался он от укола.

— Ты раньше сам всё мыл, — насупилась она. — И смотрел со мной…

— Я забыл, — легко ответил он. — А вчера вспомнил — и мне было неприятно, что ты мне не напомнила и сделала вид, как будто так и надо. Я не сваливаю на тебя свои обязанности и хотел бы, чтобы и ты так не делала, — как она, всё-таки, умеет устраивать скандал на ровном месте. Надо же… — Пойду наверх работать, — он ей улыбнулся и ушёл, довольный: эта ссора давала ему легальную возможность спокойно заняться делом в тишине. Может быть, с ней надо ссориться? И жить спокойно.

Нет, надо переезжать. Рабастан прав: нужно просто оставить её в покое. В конце концов, он тратит… заставляет её тратить своё время на него. И это попросту нечестно. Конечно, не сейчас — никто не расстаётся перед Рождеством, да и финансово… им просто не на что сейчас хоть что-то снять. Хотя, конечно, это подлый аргумент.

Рабастан, как оказалось, ещё работал за компьютером, и Ойген, попросив его закончить побыстрее, лёг пока что на кровать. Телефон звякнул смс — Ойген посмотрел на экран и резко сел, увидев сообщение которого даже не мог ожидать: «Вы сейчас не заняты? Можно вам позвонить? Хизер». Легко вскочив, Ойген вышел из комнаты и, убедившись, что Мэри смотрит телевизор в гостиной, зашёл в её спальню, плотно закрыл дверь и сам набрал номер, записанный в его телефоне под таинственными инициалами НХ.

— Добрый вечер, — поздоровался он. — Рад слышать вас… как вы себя чувствуете?

— Немного устала, но это обычно для середины декабря, — ответила она. — Перед каникулами всегда так. Я вам не слишком помешала?

— Вы словно чувствовали, — улыбнулся он. — Я как раз решил немного поваляться после ужина и перед вечерней работой. Чем могу быть вам полезен?

— У меня к вам просьба, — было слышно, что она смутилась. — И вопрос. Вы говорили, что вы в компьютерах разбираетесь.

— В каком-то смысле, — сдерживая радость, ответил он. — У вас что-то случилось?

— Сама не знаю, — её голос звучал немного растерянно. — Вроде бы я ничего такого не делала, но он стал зависать и даже сам перезагружается вдруг. Документы виснут, сайты открываются через один… иногда он может целый вечер проработать отлично, а последние дни приходится его перезагружать буквально каждый час. А у нас конец года, вы даже не представляете, как это всё... Вы, может быть, могли бы его посмотреть?

— Конечно! — Ойген бы солгал, сказав, что прекрасно в этом разбирается — но ту же Виндоуз он вполне мог ей переустановить. Как и на вирусы проверить. — Когда вам это было бы удобно? Два ближайших дня я работаю с четырёх и до полуночи…

— Тогда, возможно, в воскресенье? — предложила она. — Я весь день свободна — когда вам удобно?

— Может быть, днём? — спросил он. — Вы собираетесь с утра в музей?

— Не в этот раз, — ответила она. — Работы слишком много… я отложила всё это до января.

— Тогда в двенадцать? — предложил он. — В час? В два? В воскресенье нужно, прежде всего, выспаться.

— Я рано просыпаюсь, — она улыбнулась. — В двенадцать было бы чудесно.

— Я буду у вас в полдень, — пообещал он.

— Я напишу вам адрес, — пообещала она.

— Только квартиру, — на сей раз улыбнулся уже Ойген. — Я год работал курьером — у меня прекрасная зрительная память.

— Мне приготовить что-нибудь? — спросила она.

— У вас сохранился установочный диск в Виндоуз? Тогда его, — ответил он. — А ещё будет хорошо, если вы отыщете диски с вашими драйверами. И если у вас стоят какие-то особенные программы, то лучше и их.

— Спасибо вам, — её голос прозвучал очень тепло. — Вы меня очень выручаете. Я вам, конечно, заплачу — скажите, сколько…

— У меня нет лицензии на подобную деятельность, — сказал Ойген очень серьёзно. — Может быть, мы просто оставим это между нами? Вы не сообщаете об этом никому — а я сделаю всё, что смогу.

— Договорились, — она рассмеялась. — Спасибо вам.

Значит, она в самом деле тогда просто приболела, обрадованно думал Ойген, меряя шагами комнату Мэри, когда они с Нарциссой-Хизер попрощались. Не обиделась, не передумала общаться — просто действительно нехорошо себя почувствовала. Он должен был бы за неё тревожиться, он это понимал — но всё равно сейчас на первый план вышла радость понимания, что их общение продолжится.