Изгои (джен)

Ойген сидел на работе и мрачно смотрел на экран. Если с загадочным преследователем так ничего и не прояснилось, то другие вещи становились для него всё более очевидны: кроме зарплаты, в ближайшее время рассчитывать ему не на что. Февраль уже подходил к своему концу, а новых заказов у него не было, а значит и никакой прибыли. Ничего, кроме поддержки двух сайтов, приносящей ему две сотни в месяц — но этого было, во-первых, недостаточно, потому что возросла не только арендная плата, но и коммунальные платежи, а ещё плата за интернет, не говоря уже о том как ему надоела картошка… А во-вторых… Во-вторых, отсутствие заказчиков и заказов означало отсутствие будущего.

Но откуда бы им всем взяться? Если у Ойгена даже своей страницы в сети не было! Кто такой Ойген Мур? Никто. О нём не знает никто, кроме нескольких знакомых Уолша и прихожан отца Ансельма — и все, кто хотел и мог, к нему уже обратились. И теперь он сидел и пытался сверстать страницу уже для себя — и чем дольше сидел, тем становился мрачнее.

Он, конечно, никогда не заблуждался на собственный счёт, но до этого момента всё же не думал, что он такое ничтожество. Что он мог написать о себе? Ладно, мог он написать что угодно, но что хотел? Он уже который раз пытался составить хотя бы краткое резюме — пускай не для сайта, а для самого себя — и с каждым разом выходило всё хуже. Ещё эта фамилия дурацкая — Мур! Он, конечно, осознавал, что фамилия совершенно нормальная, самая обыкновенная, распространённая не только в Ирландии, да и везде, где люди называли болото болотом, фамилия — но она была не его. Он давно перестал быть Мальсибером, но Муром так пока и не стал… он до сих пор, на самом деле, так и не привык к этому короткому слову. Мур.

Он пытался написать о себе — но выходило что-то ужасно унылое и постыдное. На портфолио смотреть было даже не жалко — смешно. Три с половиной сайта — на свои первые работы ему уже даже самому смотреть было тошно, такое это было позорище. А ведь ему даже заплатили за это деньги… Всё, что ему действительно нравилось из его работ — разве что сайт с пирогами. И то, если быть честным, он стильно смотрелся, прежде всего, за счёт фотографий самих пирогов, а сделан был… ну… неплохо. С определенным изяществом, но всё же просто — наверное, это тоже можно было бы счесть достоинством.

Ещё, конечно, был сайт с ваннами в слизеринских цветах, который можно было описать одним словом: «добротный». Но эффектным он вовсе не выглядел, а код… код был, пожалуй, неплох — но кто его видит? Никто. А вот сайт игрушек писал какой-то криворукий придурок, и вот там даже в исходный код смотреть было просто стыдно — да что в код! Ойген даже и так уже отлично видел все свои косяки — и пообещал сам себе их непременно поправить. Бесплатно, конечно же… в счёт поддержки.

И вот что у него за портфолио выходило? Кто, кто вообще может заинтересоваться таким?

Оставалось или смириться и ждать, что когда-нибудь его кому-нибудь непритязательному порекомендует кто-нибудь из знакомых… или врать. Вот просто взять — и приписать себе несуществующие работы. Кто там пойдёт проверять? А имеющиеся сайты аккуратно раскидать среди них и ссылаться при случае. Ойгена ни капли не смущал сам факт такого вранья — в конце концов, он ведь не собирался красть чужие работы — но до чего же необходимость в нём была унизительна!

Нет, серьёзно, кто он? Никто — начинающий программист за сорок, заранее проигрывающий другим таким же начинающим программистам просто в силу своего возраста и, как бы это сказать, бэкграунда. Он же до сих пор не знал многих элементарных вещей — разве что виртуозно научился скрывать это, ну и то, что отсидел почти двадцать лет. Вот уж это явно не то, что привлекло бы заказчиков.

Нет, страницу свою Ойген, конечно, доделал, и даже зарегистрировался на нескольких сайтах, для таких же отчаявшихся и готовых браться за любые заказы, как он… и только на пятой или шестой регистрации вдруг заметил, что ещё в первый раз сделал ошибку… в собственном имени. И назвался «Йогеном» вместо «Ойгена». А потом просто бездумно копировал — и вот он везде Йоген Мур, и непонятно, что теперь с этим делать.

Приехали, выпрягай фестралов.

Заново регистрироваться? Или можно где-то в профиле поменять? В шести профилях. А может, плюнуть и так и продолжать себя называть? Раз уж у него всё равно чужая фамилия — может, пусть и имя тоже будет другое? Вообще несуществующее. Кажется. В какой-то степени символично…

Ойген понимал, что в другое время даже посмеялся бы над подобной глупостью, но сейчас эта дурацкая ошибка стала ещё одним подтверждением его ничтожности. Ну кто может так ошибиться в собственном имени? Да ещё и не сразу заметить это?

Нет, хватит на сегодня, решил он — и, закрыв свою страницу с куцым портфолио и сомнительным резюме, остаток вечера провёл за бессмысленным сёрфингом в интернете, перескакивая с новости на новость и не запоминая ни одну из них. Он прекрасно понимал, что надо собраться и взять себя в руки, и знал, что должен сказать себе — но не хотел, и ни сил, ни настроения у него для этого не было.

Вернувшись домой, он, едва заскочив в душ, упал спать. Пусть и заснул Ойген практически сразу, но спал скверно, то и дело просыпаясь и беспокойно ворочаясь, кажется, один раз почти разбудив Рабастана: тот что-то проворчал сонно и накрылся подушкой. Едва за окном посветлело, Ойген, измучившись, осмотрелся по сторонам, и обнаружив что был один, решительно встал, и, завернувшись в одеяло, побрёл в гостиную, где устроился в углу дивана и бездумно уставился на экран компьютера, за которым спокойно работал выспавшийся Рабастан.

Какое-то время они так сидели, в полной тишине, нарушаемой только щёлканьем клавиатуры и мыши, а затем Рабастан вдруг обернулся и спросил:

— Что у тебя случилось?

— Я тебе помешал? — Ойген будто проснулся. — Извини. Я уйду.

— Помешал, — согласился Рабастан, вставая и пересаживаясь на диван. — Но не в том дело. Что с тобой?

— Я вчера делал свою страницу, — сказал Ойген горько. — Заказов нет… я надеялся, что в феврале что-то появится — но их просто нет. И откуда бы — кто меня знает? И я сверстал себе что-то, а потом регистрировался везде и размещал ссылки … Знаешь, у меня теперь есть портфолио. Целых четыре работы… Асти, это такой позор. Школьник сделает лучше. Я смотрю на первые из своих работ — это просто нужно снести и переделать. Допустим, сайт кафе писал хотя бы не я, я туда добавлял разное… Но приход… это целиком моё уродливое и несчастное детище. Мерлин, какое же дилетантство! Даже то, что мне сейчас кажется хоть сколько достойным — Асти, я же понимаю, какое это всё… да, пусть будет дилетантство, — повторил он. — Хотя на самом деле термин «рукожопие» подходит куда лучше. Вот куда я лезу, скажи мне?

Рабастан помолчал немного — и вдруг рассмеялся.

— Извини, — сказал он, прикрывая ладонью рот. — Это правда очень смешно. И трогательно. Я тебя понимаю, правда, — добавил он очень тепло. — Прости, что смеялся.

— Да смейся, — Ойген попытался улыбнуться. — А ещё лучше рассмеши меня.

— Тебе просто всегда очень легко всё давалось, — мягко проговорил Рабастан. — Ты наверняка учился легко и всё схватывал — а вот с Зельями не сложилось, но у тебя были Эйв и Снейп. И тебя это просто не слишком интересовало. А учиться тоже нужно уметь — это не так просто, как кажется.

— Ты умеешь, — полуутвердительно сказал Ойген.

— Конечно, — кивнул Рабастан. — Я учился рисовать — и я помню, как это, сто раз перерисовывать эти мордредовы античные статуи. Целиком и частями. Кубики, шарики, травинки… И это всё равно не то, чего ты бы хотел — но набить руку надо. И натренировать внимание. И ты сидишь и рисуешь… а тут ещё школа, с этими бесконечными и ненужными никому эссе, — он опять засмеялся. — Мерлин, как же я её ненавидел. Но деваться было некуда — приходилось заниматься всей этой дребеденью. Так что я умею учиться — а тебе тяжело, — договорил он сочувственно. — Ты же не думаешь, что у меня всё сразу же получилось?

— Нет, наверное, — согласился Ойген.

— Уверяю тебя — нет, — Рабастан продолжал улыбаться. — Просто ты сейчас… мы с тобой здорово проигрываем — возрастом. И опытом. Но выигрываем тоже ими. Тебе тяжело: тебе никогда не приходилось начинать с нуля, а планка у тебя высоко. Не требуй от себя невозможного… да просто представь, что бы сказал мне, если бы я сам пришёл к тебе с тем же.

— Ты бы не пришёл, — улыбнулся Ойген.

— Мы вместе смотрели с тобой Миядзаки, — ответил ему Рабастан. — Моя планка сейчас — где-то там. Представь, каково мне видеть то, что я делаю. Но, в отличие от тебя, я прекрасно понимаю, что и это — хорошо. Пока что. Вот если я через год буду там же — тогда можно будет записываться в неудачники. А пока я неплохо двигаюсь. Как и ты. Вспомни, с чего ты начинал.

— Только вот заказчикам до этого дела нет, — вздохнул Ойген, но уже, скорее, шутливо.

— Это немного из другой области, — возразил Рабастан. — Талантливый художник не обязательно сыт. Но вообще ты прав — это скверно. И мне тоже пора искать какой-то заработок.

— Асти…

— Но при этом не потерять пособие, — кивнул Рабастан. — Обещаю — я буду думать. И непременно с тобой посоветуюсь.

— Пойдём чаю выпьем? — попросил Ойген. — Или даже позавтракаем… уже утро.

— Пойдём, — Рабастан встал и легко похлопал его по плечу.

Настроение Ойгену этот разговор поднял — но проблему, конечно же, не решил. Страницу Ойген, правда, привёл в порядок, и зарегистрировался ещё на нескольких сайтах, причём сохранив это дурацкое «Йоген». Потому что выглядело это забавно, неожиданно и бросалось в глаза — единственное, он честно это признал, из всего, чем он мог бы похвастаться, включая портфолио, куда он всё же добавил несколько вымышленных работ, включая готическую рок-группу с людьми в капюшонах, к которой в Волшебном мире могли бы возникнуть вопросы, но в маггловском мире они легко терялись среди целой толпы разных фриков, которых Ойген видел по телевизору. Почему бы Йогену Муру не помочь начинающим музыкантам?

Заканчивая с портфолио, он всё же решил, что «Йоген Мур» выглядело, как ни странно, менее чуждо, нежели «Ойген». Было в этом Йогене что-то, что Ойген, после долгих попыток подобрать верный эпитет, определил как «народное». Жаль, внешность его теперь имени не соответствовала — и он очень серьёзно задумался о том, чтобы попросить Рабастана подобрать подходящий образ. И сам же над собой посмеялся — как же это было по-детски, и очень, да, да, самовлюблённо до ужаса.

Однако всё это ни на шаг не приближало его к решению насущной проблемы. Клиенты из воздуха не брались, и Ойгену оставалось только надеяться на большой проект, о котором говорил Джозеф. Однако тот о нём даже не вспоминал, и вообще ходил несчастный и хмурый — и в последних числах февраля Ойген не выдержал и спросил его прямо:

— А что с тем здоровым проектом, о котором ты как-то упоминал?

— Проект, — Джозеф немедленно помрачнел. — Ну, мы собирались начинать в марте, а до этого всё утрясти — но… но я не знаю, браться ли вообще. Февраль заканчивается, а я даже не начинал свой диплом. Пора… у меня же защита летом. А я… — он махнул рукой и сумрачно уставился в какой-то угол. — Я вообще не уверен, что потяну. Извини, если обнадёжил тебя. Я сам не знаю… наверное, тебе не надо на меня рассчитывать. Вот, — добавил он горько, — и тебя я подвёл.

— Ты мне ничего не обещал, — дружелюбно возразил Ойген. — Так что подвести не мог. И вообще, речь не обо мне. Давай начистоту, — посерьёзнел он. — Тебе это самому нужно или нет?

— Я не уверен, — ответил Джозеф, словно сдаваясь. — Не уверен, что вытяну. Ты понимаешь… это магазин. Настоящий интернет-магазин автомобильных аксессуаров. Шины, аккумуляторы, диски, и всё такое. И запчасти. У клиента огромные планы, — он нервно дёрнул углом рта.

— И откуда он такой? — спросил Ойген, немного гася напряжение.

— Вышел на меня через Бассо, — Джозеф чуть-чуть оживился. — Ему понравилась их система. Ну и сам сайт. Где они познакомились я не знаю, и почему Бассо с ним поделился подробностями — тоже. Особенно ему понравилась стоимость. Он не дурак и знает, что сотрудничество со мной обойдётся ему дешевле сотрудничества с большой конторой — я так понимаю, он только начал исследовать эту часть рынка.

— Так отлично! Ему понравился клиентская система у Бассо — ты же можешь взять её за основу?

— Ну, как сказать — Джозеф поморщился. — Какие-то части. Но… Это в несколько раз масштабней, чем сеть итальянских ресторанчиков. У него там ещё автомойки, и даже шиномонтаж. А ещё он хочет, чтобы всё было качественно и стильно… но это всё ерунда. Там… Ойген, это же магазин. А значит — реальные платежи, живые люди и данные их банковских карт. То есть нужно очень серьёзно подойти к вопросу безопасности. И… я просто не знаю, за что браться и как всё это даже сперва оценить. Нет, технически я представляю, что делать, как организовать обмен данными с сайтом и внутренней складской системой, но… мне страшно, — тихо признался он. — Там… там всё очень серьёзно. И другой договор, и сроки, и… всё это. Понимаешь, одно дело собрать команду, другое… И я не уверен, не проще ли сделать всё самому, чем всем объяснять, что нужно. Но один я это точно не потяну… но я не хочу перессориться со всеми! А так будет… так часто бывает, — его взгляд стал совсем несчастным. — И потом, проект очень большой — и за него, конечно, заплатят. Но пока непонятно, как и на какой стадии. И выйдет, что я всем должен. Да и кому — всем? Я даже не знаю толком, кого позвать — разве что Энн. Мы уже работали вместе… и тебя. Но там нужно... я даже не знаю, сколько конкретно понадобится людей. А чем больше народу — тем сложнее договориться. И я… я же стану руководителем. Но я точно не готов на это, понимаешь?

— Так, — решительно сказал Ойген. — Давай есть слона по частям.