Изгои (джен)

Звонок от Толлета разбудил Ойгена утром в четверг — и наполнил его удивлением и надеждой:

— Неужели ты скажешь, что вы уже согласовали все прототипы, и мы можем писать техническое задание?

— А ещё мы высадились этим утром на Марс, — цинично растоптал Толлет его надежды. — Я им только отправил первые варианты.

— И как же мы без ТЗ? — Ойген расстроенно поёрзал в постели.

— Да-а-а, без него никак, — с непонятной ему насмешкой протянул Толлет. — Во что ещё вы потом сможете заворачивать сэндвичи? С Темза Билдингс в жизни не угадаешь, что родится в конце — но это уже моя проблема.

— И сколько тебе понадобится примерно времени? — спросил Ойген — но в ответ Толлет по ту сторону телефона развёл руками, весьма выразительно хмыкнув и пообещав «не тянуть». И добавил:

— На самом деле, я тебе звоню по другому вопросу. Согласовывать сперва все прототипы, а потом и дизайн мы будем ещё неизвестно сколько, но снять их продукцию нужно уже сейчас — и я хотел бы воспользоваться для этого вашим гостеприимством.

— Снять продукцию? — переспросил Ойген. — Я, конечно, за любую творческую активность, и с радостью помогу, но чем?

— Вашим изумительным помещением. Понимаешь, на заводе снимать нельзя, — пояснил Толлет. — Я там был, фотографировал сам завод — но продукцию мы там нормально не снимем. У меня дома тоже: там места немного, и моя квартирная хозяйка наверняка не одобрит появление десятка мешков со строительным неизвестно чем. Хотя вот его светлости графу Масси это, подозреваю, понравится.

— Как он? — обрадованно подхватил Ойген, дивясь про себя эволюцию имени за два дня. — И почему он стал Масси?

— Ну, знаешь, это примерно как Элизабет стала Бесси… — Толлет рассмеялся негромко, — У него всё не так уж и плохо — даже, я бы сказал, скорей, хорошо, — довольно продолжил он. — Есть проблемы с суставами — но это не лечится, и требует только поддержки в виде курса уколов раз в полгода. Колоть я умею, так что мы справимся. Ещё есть проблемы с почками и желудком, но, в целом, он отлично себя чувствует для своего возраста и истории его злоключений. Но пока очень нервно относится к любым новым людям — даже от моей квартирной хозяйки тут же прячется под диван — так что пока тебя в гости не приглашаю. Чуть позже. Но давай к съёмке вернёмся — раз ты не против, я договорюсь на завтра? Они сами все привезут.

— Ты ведь имеешь ввиду самую большую из наших комнат? Там прибраться бы, — осторожно проговорил Ойген, представив, что им скажет на это Уолш — но ведь это же разовая акция, в конце концов! А потом они всё уберут и вернут, как и было — в конце концов, там и так лежала пара старых мешков. — Ты же видел… но до завтра мы успеем, — пообещал он, не желая откладывать всё это до понедельника.

Вот так под «ирландский захват земель» попало ещё одно помещение: к вечеру четверга комната была если и не отмыта, то, по крайней мере, качественно подметена; строительный мусор перекочевал в соседние, ещё дикие территории; а из освоенных и обжитых уже владений протянулись удлинители колонистов.

А в пятницу утром Толлет расставил там уже знакомые Ойгену софиты, стойки с зонтиками, установил сразу несколько задников, поставил штатив, а затем один из стульев накрыл белой тканью, и помещение из заброшенной стройки стало похоже, но модный лофт.

После они с Ойгеном спустились встречать фирменный грузовичок Темза Билдингс Гроуп, а потом таскали вместе мешки «нецемента», коробки и пластиковые банки шпаклёвки, оказавшиеся отвратительно тяжёлыми.

Всё это они аккуратно сложили в углу — и приступили к съёмке. Вернее, конечно, снимал Толлет, а Ойген с Энн исполняли при нём обязанности ассистентов, подшучивая над тем, что, кажется, осваивают ещё одну профессию. Толлет вручил им овальные и круглые рефлекторы, чтобы правильно отразить свет — и Энн с Ойгеном быстро выяснили, что их новая профессия требует ловкости и выносливости.

— У вас отлично получается, — заверил их Толлет, разрезая очередной мешок и высыпая аккуратную горку порошка на большой белый лист обычной бумаги. — Хотя должен предупредить, что ассистент фотографа — ужасная профессия. Хуже ну разве что ассистент режиссёра, что обе они, полагаю, в первой десятке.

— Почему? — Ойген стёр тыльной стороной руки пот со лба: несмотря на открытое окно, в комнате было ужасно жарко.

— Потому что на нём вся чёрная работа, он всегда во всём виновен и ни на что не может повлиять. Но всё, конечно же, зависит от того, кому он принадлежит… вот я, к примеру, добрый господин, — он улыбнулся и, указав пальцем на поставленную Ойгеном на стул банку шпаклёвки, добавил: — Я даже не буду тебя бить за то, что ты сдвинул стойку с софитом и тени падают не туда — я бы тебя оштрафовал на парочку бутербродов, но, к сожалению, у нас не настолько близкие отношения, для доминантных и подчинённых игр.

— Простите, добрый господин, — Ойген, сдерживая смех, смиренно поклонился и, не удержавшись, дёрнул себя за ухо и проговорил смиренно: — Ойген — плохой э…слуга. Хозяин должен его наказать!

— К наказаниям мы вернёмся позже, — милостиво согласился Толлет, поправляя свет и продолжая съёмку. — А вот ты молодец, — похвалил он Энн, и она, шутливо захлопав в ладоши, поклонилась и спросила:

— А как мы всё это будем потом возвращать? Мешки надо заклеить скотчем, а вот банки…

— Считайте это сувенирной продукцией, — отмахнулся Толлет. — Ну что такое для завода один открытый мешок? У них всё это уже куда-нибудь в брак заложено и не стоит им почти ничего.

— А нам пригодится, — с азартом добавил Ойген.

Позже, когда они уже закончили и пили чай перед последним рывком — собрать всё и сложить обратно у стенки — Толлет заметил вдруг:

— Да, это было хорошо! А я уже отвык работать в нормальных условиях. Когда не задеваешь штативом журнальный стол. У вас тут почти готовая студия… приходи — и снимай. И даже есть где сесть и потом спокойно всё обработать, или при необходимости переснять. Ты не представляешь, как меня достало каждый раз превращать вот в это свою гостиную. А ведь я не фотограф! Нет!

— Тогда просто бери и пользуйся, — предложил Ойген. — Всё равно пока что помещения все пустуют — и неизвестно, сколько будут ещё пустовать. А нам тебя консультировать ещё по технической части дизайна…

— Соблазняешь малых сих? — осведомился Толлет, откидываясь на спинку дивана. — На самом деле с тех пор, как Масси у меня поселился, я всерьёз задумался о том, что пора что-то снять. Потому что дома стало работать совершенно невозможно.

— Мешает? — улыбнулся Ойген, вспоминая, как категорически иногда желал играть Бенсон.

— Отвлекает ужасно, — Толлет улыбнулся в ответ. — Залезает на колени, мурчит и совершенно не даёт на чём-то сосредоточиться. Да и вообще, я не любитель домашнего офиса — так уж вышло, но работать лучше всё-таки на работе.

— Так приходи, — предложил Ойген. — Только к нам — со своим компом. Правило колониста — у нас тут… ну, ты видел. Лишних нет. А вот стол для тебя найдётся.

На следующий день, явившись, несмотря на то что это была суббота, в кафе пораньше и поднявшись в их офис Ойген застал любопытнейшую картину: Толлет сидел за столом вместе с Джозефом, а на столе стояла устройство, которому место было, скорее, в кино. Абсолютно плоский монитор крепился на металлической ноге к половинке шара из белого пластика. Рядом стояла восхитительно-воздушная на вид клавиатура, по бокам от которой лежали две похожие на прозрачные сферы, не больше яблока, колонки и гладкая, похожая на белую гальку мышь, и больше не было ничего.

Ойген какое-то время стоял в дверях, но на его появление ни тот ни другой даже не отреагировали, и Ойгену пришлось довольно громко кашлянуть, чтобы обратить на себя внимание.

— Ты видел? — спросил Джозеф возбуждённо — и Ойгену пришлось приложить некоторое усилие, чтобы скрыть улыбку при ироничного, но довольного лица Толлета. — Ты вообще когда-нибудь за таким работал?

— Нет, — честно признался Ойген, подходя поближе. — Но фотографии с выставки я смотрел.

— Ты просто посмотри на качество картинки! — в голосе Джозефа слышался почти восторг, и Ойген, едва глянув на экран, с ним согласился. Да. Тут даже сравнивать не стоило с их собственными мониторами. Надо будет погуглить, сколько стоит такое удовольствие стоит.

— Знакомься, — шутливо предложил Толлет. — Ойген — это Мак. iMac G4, его ещё лампой Джобса иногда называют. Отличная машина. Мак — это Ойген, — представил он.

— Ты и кресло привёз? — спросил Ойген, которого, конечно, Мак весьма впечатлил, но всё же не отбил способность смотреть по сторонам.

— Кресло — это важно, — Толлет кивнул. — Особенно когда ты не молод. Я сижу тут целый день — у меня спина отвалится и шея, если оно окажется неудобным. Хочешь посидеть? — предложил он, и когда Ойген кивнул, встал, охотно уступая ему место. Ойген сел и, откинувшись на спинку, прикрыл глаза, ощущая непривычный, но такой удобный изгиб спинке аккурат под поясницей. Вот что нужно Рабастану! Правда, вряд ли они сейчас способны что-нибудь подобное купить. Но, может быть, к Рождеству?

— Мечта, — Ойген открыл глаза и встал.

— Очень рекомендую, — сказал Толлет, садясь обратно. — И, конечно, смело распоряжайся в моё отсутствие… креслом. Но вообще, — он посерьёзнел, — мы с вами не обсудили один важный вопрос. Я вашу деликатность оценил — но всё же, я, по сути, арендую у вас место. Сколько я вам должен? И на каких условиях.

— Ты знаешь, — Ойген переглянулся с Джозефом, и тот кивнул. — Мы тут думали… ты же фотограф.

— Ну, в каком-то смысле, — Толлет повертел головой, глядя на Ойгена с Джозефом. — Это важно?

— У нас же и другие есть проекты, — продолжил Ойген. — И там тоже требуется съёмка. Мы бы с тебя аренду рабочего места лучше фотографиями бы брали.

— Да не вопрос, — Толлет даже, кажется, обрадовался.

— Там не слишком много — мы не корпорация зла пока, — добавил Ойген. — И обработка нам только базовая нужна. Нам же не в глянцевых журнала печататься.

— Я согласен, — Толлет протянул ему руку, и, пожимая её, Ойген сказал с хитрой улыбкой:

— Ну, раз так — у нас для тебя есть работа. Не то что бы срочная — но за городом. Но это ещё не всё, — добавил он весело. — Если ты хочешь свой ключ от этого помещения, тебе придётся пожертвовать что-то зелёное на наш подоконник. Ты же веришь в традиции и приметы?

Толлет верил, а перспективе поснимать растения из питомника скорее обрадовался, и они легко договорились — и Ойген сперва отправился звонить хозяевам, размышляя, что отправит с ним Энн, а затем спустился вниз, и начал свою смену с отличного ароматного кофе. Как чудесно заканчивается это лето, думал он, блаженно закрывая глаза и ловя себя на смутном и приятном ожидании осени.