Изгои (джен)

За всеми этими разговорами работа встала, и они все с таким увлечением предавались обсуждению, что в ответ на воодушевлённо-шутливое замечание Ойгена:

— Здорово будет поучаствовать в чём-то подобном когда-нибудь… Ну вот дорастём мы до корпорации зла вроде Гугла…

Внезапно раздавшийся голос Толлета заставил всех вздрогнуть:

— Хотя бы до конторы с рекламным бюджетом и парочкой маркетологов. Недешёвое удовольствие.

— Привет, а ты давно здесь? — спросила обернувшаяся к нему Энн. — Ты весь мокрый!

— Вчера забрал зонт из машины — и, конечно же, забыл его сегодня утром, — ответил Толлет, снимая и вправду мокрую куртку. — А здесь рядом все места заняты — пришлось парковаться в половине квартала отсюда… я тут уже минуты три стою и вас слушаю.

— И как тебе идея гипотетического участия? — не то чтобы Ойген спрашивал всерьёз. — Может, мы уже в следующем году сможем пустить пыль в глаза? А что, — продолжил он, — у них там кого только нет — чем мы хуже?

— «Мы» — это кто именно? — уточнил Толлет.

— Ну, кто-нибудь, — Ойген рассмеялся. — Лимбус. Или вот Зеркала…

— Маленькая веб-студия им точно неинтересна, — Толлет покачал головой. — А вот у Зеркал — пожалуй, вполне подходящий потенциал, да… но, друг мой, ты заглянул в прайс-листы, посмотрел, сколько стоит участие? — в голосе его прозвучала ирония.

— Ага, вот тут есть, — ответил Саймон — и действительно, через несколько секунд показал Ойгену скачанный с сайта выставки документ .

— Да не так и страшно, — сказал Ойген. — Двадцать фунтов квадратный фут. Что мы, двести фунтов не найдём? Десяти же хватит?

— Если только с плакатом в руках постоять, как на одиночном пикете. К тому же, никто десять футов в аренду тебе не сдаст, — Толлетт уже смеялся. — Вон, посмотри в документе. Все выставочные места — начиная от тридцати. Ведь даже если ты сядешь в центре своего пятачка на стуле, к тебе же будут люди подходить и им нужно где-то толпиться? Но, — он покачал головой, посмеиваясь, — это стоимость голой аренды. Что ты будешь делать помимо стула — цветочки нарисуешь маркером на полу? Тебе нужен стенд. Или хоть что-то подобное. Добавь сюда еще взнос за участие, вон, видишь отдельной колонкой. — он указал на экран. — Плюс, — он снова рассмеялся, глядя на их лица, а особенно на Ойгена, — есть такая штука, как электричество. И вон, у них еще целый лист отдельных поборов для всех желающих. Так что я бы сразу где-нибудь на тысячу фунтов закладывался — плюс-минус. Нет, конечно, для учебных или социальных проектов льготы есть — но… — он развёл руками. — было похоже, что Толлета это всё весьма веселит, — И если уж вы доросли до стенда, его как бы нужно… ну… построить: оборудование в аренду взять, оформление распечатать. А еще вам понадобятся рекламные материалы…

— Чисто теоретически это похоже на то, что нам понадобится еще кредит, — рассмеялся Ойген в ответ. — Звучит как настоящий вызов для нас. Так что сейчас мы просто сходим и посмотрим. Как раз всё и разведаем. Тем более, мы всё равно бы не успели даже определиться с концепцией, — он театрально приставил ладонь в голове. И все засмеялись.

Досадно Ойгену действительно не было, хотя что-то кольнуло его изнутри, словно он не попал на отбор в квиддичную команду на первом курсе, хотя знал, что первокурсником даже не полагалась своя метла. Но посмотреть-то он мог, а ему не сказали, что все уже собрались на поле, и он ощущал, будто попал впросак. То, что он вообще впервые услышал об АйТиЭкспо, было просто неправильно. Нельзя, нельзя упускать такие крупные события из вида. Раз уж он выбрал для себя эту сферу.

— Вижу у тебя большой опыт в этих делах? — спросил он, и Толлет небрежно пожал плечами:

— У меня и портфолио довольно приличное. Что только не довелось оформлять. Так что обращайся, если что — проконсультирую… и, кстати, даже пару персонажей с недорогим оборудованием могу посоветовать… Ну знаешь, если тебе кроме стула с собой захочется, например, поставить рядом, скажем, еще буклетницу… и это не говоря уже о всяких мобильных ресепшенах…

— А в буклетницу хорошо бы еще буклеты, — подхватила Энн.

— Которые, — покивал Толлет, — нужно еще напечатать. Но сперва сделать макет…

На этих его словах все рассмеялись снова, и Ойген шутливо поднял руки:

— Горшочек, не вари! Сейчас ты запугаешь нас, и мы и в следующем году даже не сунемся, даже если разбогатеем!

— А ещё, — продолжая смеяться, менторским тоном проговорил Толлет, — кто-то должен все шесть дней общаться с людьми. С утра до вечера.

— Слушай, может, мне к кому-нибудь просто наняться? — шутливо предложил Ойген. — Я могу общаться. Все шесть дней. С утра до ночи.

Его слова вызвали дружный хохот и каскад дружеских шуток — и Ойген, смеясь вместе со всеми, ощутил необычный азарт. Он же никогда ничего подобного не видел вживую — только по телевизору! Как хорошо, что они взяли Хэрриетт, и как здорово, что она завела этот разговор. И как странно, что Ойген никогда не думал поискать в сети информацию о чём-то подобном, ведь ходили же они с Рабастаном по музеям! Не так сложно и было додуматься до факта существования подобных выставок — в конце концов, он же бывал в детстве на фермерских выставках и фестивалях и знал, теоретически, по крайней мере, что людям свойственно собираться вместе, чтобы похвастаться тем, чего удалось достичь. Но нет, ему это даже в голову не приходило…

Ойген со сладким предвкушением представил, как вечером поделится этим всем с  Рабастаном — а потом вдруг подумал, что тому, пожалуй, тоже будет интересно вместе с ними сходить, хотя он и не любит большие толпы людей. Не разорятся они на паре билетов.

С этими мыслями Ойген и вернулся к работе, попутно просматривая уже на своём ноутбуке всё, что сумел, обо всех предшествующих АйТиЭкспо, и теперь, пожалуй, мог бы набросать её историю, и очень хотел увидеть всё собственными глазами.

И, конечно, это было первым, что он первым с порога вывалил на Рабастана. И, конечно, они тут же устроились за компьютером, и Ойген показал ему фотографии с прошлых выставок — и с удовольствием ждал, пока заинтересовавшийся Рабастан некоторое время раздумывал о чём-то, а потом, наконец, сказал:

— Ты меня заинтриговал. Я, пожалуй, хотел бы увидеть открытие.

— Отлично! А я только надеюсь, что у нас не случится форс-мажора, и мне не придётся с утра до ночи улаживать какой-нибудь конфликт или с оборудованием воевать, — Ойген откинулся на спинку стула.

— Ты выглядишь таким довольным, словно даже не то чтобы в выставке сам участвуешь — а будто организуешь её, — Рабастан слегка ухмыльнулся.

— Да! — тряхнул головой Ойген. — Очень похоже. Наверное, дело в том, что я такого никогда не видел — по крайней мере, так сказать, вживую. В кино только… И ты знаешь, я теперь всё время думаю о том, что мы ведь могли бы там представить Зеркала. На следующей выставке. Да, это дорого, но…

— Я так понимаю, ты ни о чём другом просто сейчас не можешь думать, — заметил Рабастан, и Ойген услышал в его голосе оттенок то ли недовольства, то ли нетерпения, то ли, может быть, досады. — Не буду тогда тебя отвлекать.

— Да нет. Почему? — возразил Ойген. — Сказать по правде, я был бы рад переключиться — не могу уже крутить одни и те же мысли. Спаси меня! — попросил он.

Лицо Рабастана тут же приняло весьма скептическое выражение:

— Я даже не знаю, в чём могу соперничать с таким событием. Мне и новостей-то никаких нужного уровня не попадалось…

— А можно что-то не такое глобальное? — попросил Ойген. — Более… человеческое?

— Ну… — протянул Рабастан. — Я даже не знаю… Я живу размеренной, тихой жизнью, в которой, к счастью, ничего не происходит — вот разве что закончил новую серию, но это…

— Новую серию? — ухватил Ойген то, что показалось ему важным. — У тебя есть продолжение одного из твоих мультфильмов? Дай угадаю, про сбежавшую в большой город Принцессу?

— Всё-то ты знаешь, — с деланным равнодушием вздохнул Рабастан и пожал плечами. — Вчера только закончил. Сегодня утром что-то правил ещё… но это уже технические детали. Хочешь, устрою премьеру?

— Хочу! — с азартом воскликнул Ойген, и Рабастан закрыл браузер, и начал копаться в своих папках, в поисках нужной версии:

— Ну, раз хочешь…

Он пытался выглядеть скучающим и равнодушным, но Ойген то ли видел, то ли чувствовал, что он волнуется.

Наконец он нашел нужный файл и открыл. Экран потемнел, а потом на нём появилась заставка: силуэт девочки в юбке в складочку и с рюкзаком на правом плече. Затем Ойген увидел вокзал, в котором отчётливо был узнаваем Чарринг-Кросс, как если бы безумный футурист-архитектор сперва хотел возвести на его месте памятник фантастическому кухонному комбайну, но потом вдруг муниципалитет передумал, и там спешно возник вокзал.

Принцесса сидела на скамейке. На ней была вся та же серая клетчатая юбка и зелёная рубашка, и большие грубоватые ботинки. Она обнимала свой лежащий на коленях рюкзак и смотрела на поезда — и Ойген с острой ясностью вдруг вспомнил, как впервые оказался сам на вокзале. И как в первый раз в его тогда ещё недлинной жизни они с родителями шли через толпы магглов к невидимому входу на платформу девять и три четверти. Как он хотел свернуть и посмотреть на маггловские поезда, но они тогда, насколько он помнил, спешили и решили отложить этот поход до его возвращения — а потом, конечно же, это забылось… и они так этого и не сделали. Смотреть на поезда он отправился уже только с друзьями… И сейчас видеть их Ойгену было грустно: стуча колёсами, они уносили людей прочь из города, так похожего и непохожего на Лондон, в котором он жил, туда, куда ему путь навсегда заказан. В большой мир…

Ойген сморгнул, отгоняя ненужное сейчас воспоминание — а на экране, между тем, принцесса с жадностью принюхивалась к плывущему из вокзального киоска с хот-догами аромату. Она открыла свой рюкзак, вытащила оттуда мешочек-кошелёк и вытряхнула на ладонь две мелкие монетки. Сглотнула, облизнула губы, тяжело вздохнула — и, поднявшись, решительно зашагала прочь.

Она шла по улицам, и Ойген узнавал их, несмотря на забавные фантастические детали — и в какой-то момент понял, куда же она идёт. О да, именно там и находился один из пунктов Армии Спасения, где они с Рабастаном в первые дни их пребывания в Лондоне ели. Он даже, к собственному удивлению, узнал женщину на раздаче — худощавую седую азиатку. А он и не думал, что вообще помнит её…

Принцесса же взяла тарелку с супом и отошла в сторонку, присев за край длинного стола. Какое-то время она разглядывала содержимое тарелки, набирая его в ложку и с сомнением выливая обратно, затем принюхалась… забавно сморщила нос, вздохнула, зажмурилась — и решительно сунула ложку в рот.

Да, они с Рабастаном тогда не морщились — после Азкабана сложно было придираться к еде, особенно если живот начало подводить. Горячий суп — это же восхитительно. Или ему так казалось сейчас…

Принцесса ела, болтая немного не достающими до пола ногами, и расстроенно смотрела в тарелку — так глядят, когда приходится есть что-то не слишком вкусное. Но деваться было некуда — она мужественно доела, поставила треснутую тарелку с цветочком на гору грязной посуды в углу — и ушла.

И снова на сцену вышел город, смутно похожий на Лондон — и маленькие бытовые сценки: то семья в кафе с капризничающим, бросающимся едой в родителей ребёнком, то влюблённая пара на мосту, то выгуливающая толстого забавного бульдога пожилая тётушка в забавной шляпке…

А потом принцесса увидела компанию подростков, разрисовывающих стену вдоль железной дороги — и остановилась чуть поодаль, восхищённо за ними наблюдая. Её заметили — и высокий темнокожий парень с дредами ей помахал. Принцесса с удивительно уверенным видом подошла — и Ойген едва удержался от того, чтобы спросить, не иллюстрация ли это личного опыта самого творца этого мира. Но нет, не стоило, определённо — точно не сейчас. С ней заговорили, показали, как держать баллончик в руках, и как не заляпаться краской, а потом подвели к ещё не раскрашенному участку.

Поначалу у принцессы ничего не получалось: она то нажимала слишком сильно, и вместо линии выходила широкая и не слишком ровная полоса, или вообще клякса, то никак не могла сделать ровный контур, то вообще брызгала себе на пальцы — но со временем она приноровилась, и вскоре на её куске стены возникло изображение мчащегося поезда.

Потом стемнело, и все, попрощавшись с ней, разошлись. А оставшаяся в одиночестве принцесса, помахав им рукой, бодро и уверенно зашагала к виднеющимся неподалёку домам, ещё слегка недостроенным и, разумеется, пустым. Туда-то она и юркнула через дыру в заборе — и, достав из рюкзака куртку, расстелила её прямо на полу одной из квартир первого этажа, устроила рюкзак под головою и уснула. Экран почти погас: в комнате было серо и темно, и Ойген уже ждал титров — когда картинка посветлела, будто освещённая луной, и камера приблизилась к лицу спящей принцессы. Её голова чуть дрогнула, потом ещё раз и ещё — так, словно кто-то двигал то, на чём она лежала. Камера вновь отодвинулась, показывая зрителю, как кто-то — или что-то? — аккуратно тащит в сторону рюкзак, и в тот момент, когда голова принцессы окончательно соскользнула с него и коснулась пола, изображение погасло, и на экране пошли титры.

— Это нечестно! — воскликнул Ойген. — Асти, кто это был и что происходит?

— Ну вот, если следующая серия когда-нибудь будет, — ответил тот, — узнаешь… или, думаешь, разгадку лучше дать прямо сейчас? — спросил Рабастан с сомнением.

— Да, дать! Не знаю. Нет. Наверное. Ну, хоть мне-то скажи! — взмолился Ойген.

— Я подумаю, — ответил Рабастан, Ойгену показалось, что тот сейчас стал ужасно похож на поймавшего, наконец, свою добычу довольного жмурящегося кота.