Изгои (джен)

— У меня есть к тебе предложение и просьба, — сказал Ойген Рабастану следующим утром. Они сидели на кухне, и пока Рабастан завтракал, Ойген медленно пил чай — Мэри только что ушла, и, хотя они поели вместе, но ведь чай можно пить не один раз. Рабастан кивнул, и Ойген поинтересовался: — Что ты предпочтёшь сперва услышать?

— Просьбу, — тут же сказал Рабастан.

— Просьбу, — повторил Мальсибер. — Хорошо. Начнём с того, что ты пугаешь Мэри. — В глазах Рабастана вспыхнуло такое изумление, что Ойген улыбнулся. — Ты знаешь, я могу её понять. Что она про тебя знает? Что ты сперва сидел — как и я — потом лежал пластом, а теперь ходишь тут и даже не здороваешься. Конечно, ей неуютно.

На самом деле, Ойген очень удивился, когда Мэри, помимо всего прочего, пожаловалась и на то, что Рабастан с ней даже не здоровается. И расстроился: ему казалось, что тот уже достаточно поправился для того, чтобы находить в себе силы на подобные простые вещи.

— Я здороваюсь, — удивлённо возразил Рабастан, и Ойген с облегчением вздохнул:

— Значит, не всегда.

— Возможно, — согласился Рабастан, чуть-чуть подумав. — Я неправ.

— Неправ, — Мальсибер не стал удерживать улыбку. — И это было первое — но вовсе не последнее. Второе — на мой взгляд, более важное — ты слишком тихо двигаешься. Ей кажется, что ты можешь оказаться за её спиной в любой момент — и, честно говоря, я плохо представляю, что можно с этим сделать.

— Ну, — Рабастан задумчиво потёр свой подбородок ребром указательного пальца, — я могу носить, к примеру, колокольчик.

— Что? — Ойген даже поперхнулся.

— Колокольчик, — невозмутимо повторил Рабастан. — Его прекрасно слышно издали. Если ей будет так спокойней.

Ойген фыркнул, а потом и рассмеялся, глядя на вполне серьёзное лицо Рабастана.

— А что, — весело сказал он. — По-моему, это отличное решение.

— Где их продают? — поинтересовался Рабастан, и Ойген озадаченно ответил:

— Я не знаю. Но найду сегодня… — он вдруг снова рассмеялся и сказал: — Я точно знаю, что в зоомагазинах продают подобные ошейники. И, наверное, отдельно…

— Ошейник — это удобно, — заметил Рабастан по-прежнему серьёзно, но Ойген понял вдруг, что он так шутит — пусть и не имеет сил пока смеяться.

— Если хочешь, — нет, всерьёз сказать это у него не получилось, — можем хоть сейчас сходить. Тут неподалёку есть хороший магазин.

— Пойдём, — согласился Рабастан покладисто, задумчиво разглядывая своё левое запястье. — Что-нибудь ещё?

— Да, но, — Ойген посерьёзнел, — это сложно. Я прекрасно понимаю — это сложно, — повторил он. — Но… Ты мог бы с Мэри хоть чуть-чуть общаться? Я не прошу тебя вести с ней долгие беседы, но что-нибудь совсем простое? О погоде? — Рабастан кивнул, и Ойген осторожно заметил: — Мне кажется, если Мэри тебя узнает чуть-чуть лучше, она успокоится.

— Она тебе дорога? — спросил Рабастан, взглянув ему в глаза.

Ойген помолчал, не отводя взгляда. Потом тяжело вздохнул и медленно ответил:

— Я ей обязан. Мы оба. Если бы тогда мы сюда не переехали, я… я не знаю, что бы с нами было. Может быть, уже и ничего. Мы тогда не так уж много выиграли финансово — но мы уехали из этого кошмара в нормальный дом. Не знаю, сколько бы ещё я выдержал там. И ты тоже. Здесь, — он обвёл взглядом кухню, — всё скромно, пахнет сигаретами, но это дом. Обычное жильё. А там… Я не могу больше чувствовать такие вещи — и всё же это было тяжело. Конечно, — продолжал он, помолчав, — можно было бы снять жильё вскладчину, но, — в его голосе ясно прозвучала досада, — мне тогда подобный вариант просто не пришёл в голову. Сейчас я удивляюсь, почему. Всё было бы так просто… — расстроенно проговорил он — и замолчал.

— Я тоже не всегда могу сказать, зачем я что-то сделал. Или наоборот, — сказал вдруг Рабастан.

— Наоборот? — переспросил Мальсибер.

— Не сделал, — Рабастан подвигал по тарелке кусок бекона. — Я сделаю, что смогу. Мы здесь надолго?

— Я не знаю, — Ойген взял в руки чашку, словно прячась за неё. — Дело уже не только в деньгах — вскладчину с кем-нибудь мы уже могли бы что-то снять. Но я не могу просто взять — и съехать. Для неё это будет удар, которого она не заслужила. Ей и так досталось.

— А когда? — настойчиво спросил Рабастан, продолжая, впрочем, смотреть в свою тарелку.

— Тебе тяжело здесь? — это прозвучало так расстроенно, что Рабастан даже посмотрел на Ойгена и покачал головой:

— Не мне. Тебе тяжело. Я это уже видел.

— Мне по-разному, — возразил Ойген. — Где видел?

— Там же, — усмехнулся Рабастан, снова глядя на него. — Так же. Ну, почти. Судьба, что ли, моим братьям неудачно женщин выбирать.

— Мы не братья, — засмеялся Ойген с удовольствием. — Но вот насчёт выбора ты прав… впрочем, я же не женился.

— Ты не знаешь, как расстаться, — Рабастан перевёл взгляд в окно, по стеклу которого бежали струйки дождя.

— Не знаю, — согласился Ойген. — Но это не значит, что я останусь. Ты идёшь в музей сегодня?

— Да, — Рабастан словно встряхнулся от этих слов и, посмотрев на свою тарелку, быстро доел. — Но давай сначала купим колокольчик.

— Ты серьёзно? — Ойген совсем развеселился и, забрав у него тарелку, налил ему чая с молоком.

— Да, — Рабастан даже кивнул, и в его глазах, кажется, промелькнула улыбка. Он допил чай, а когда Ойген по привычке попытался забрать у него чашку, не отдал её, а встал и, молча подойдя к раковине, включил воду и, вымыв за собой тарелку, чашку и приборы, забрал чашку у Ойгена. А закончив, выключил воду, поглядел на Ойгена и сказал: — Я умею мыть посуду. Меня тоже наказывали в школе.

— Это предложение? — тут же поинтересовался Ойген. И в ответ на вопросительный взгляд пояснил: — Мы с Мэри поделили все домашние дела. Вообще, посуду моет Мэри, но твою — я. Хочешь присоединиться?

— Нет, — ответил Рабастан. — Но это будет справедливо.

— Можешь выбрать, — щедро предложил Ойген. — Мыть полы или стирать пыль.

— Всё равно, — пожал плечами Рабастан — и замолчал.

— Тогда полы, — решил Ойген. — Всюду, кроме её комнаты — там я сам помою. Не уверен, что она хотела бы тебя там видеть.

Рабастан кивнул — похоже, на сегодня, или, по крайней мере, на какое-то время он исчерпал пока свою общительность. Так что собирались они молча, и так же молча вышли из дома под дождь, прячась под большими чёрными зонтами. Зоомагазин был в четырёх кварталах, и пока они туда дошли, успели основательно промокнуть до колен.

В магазине Рабастан долго изучал весь ассортимент всего, что содержало колокольчики — от них самих, продававшихся для птиц отдельно, до разнообразнейших ошейников. Мальсибер же в это время общался с продавцами, приятным пожилым мужчиной и молоденькой симпатичной девушкой, защищая Рабастана от их несколько назойливого внимания. На все вопросы о том, что у них за зверь, и чего бы им хотелось, он отшучивался, говоря, что они ищут подарок человеку, у которого животных и птиц много, и поэтому тут важно отыскать то, что само по себе понравится — а кому отдать, найдётся. Наконец, Рабастан приступил к примерке — и Ойген с некоторым удивлением увидел, что тот застёгивает ошейники на щиколотке. Наконец, он выбрал два, зелёный и ярко-красный, и оба — с золотистыми бубенчиками, и они, расплатившись, вышли на крыльцо. Рабастан ушёл к Уэст-Хэму⁽¹⁾, а Ойген, чуть поколебавшись, пошёл всё же на работу: хотя не было ещё одиннадцати, а хода до кафе отсюда было от силы минут пять, идти сперва домой, а потом по такой погоде снова выходить на улицу ему совершенно не хотелось. В конце концов, почему бы ему не сделать коллеге маленький подарок и не сменить его на час раньше?

С Саймоном они знакомы были мало и почти что не общались: он пришёл в кафе недавно, всего пару месяцев назад, сменив почти полтора года работавшую до него Мелинду, и казался замкнутым и хмурым. Самый обычный: среднего роста и сложения, с типичнейшей английской физиономией в очках и светло-русыми волосами, он как будто бы стремился стать ещё незаметнее, чем был, и пообщаться с ним у Ойгена толком пока так и не вышло.

Как у всех сотрудников, у Ойгена в кафе в комнате для персонала был свой ящик, где он, кроме прочего, хранил сменную футболку, чистые носки и самые дешёвые кроссовки — как раз для таких случаев, потому что сидеть восемь часов в мокрой обуви было почему-то куда противнее, чем в ней же ходить по улицам. Парадокс, которому Ойген когда-то удивился, а потом нашёл на каком-то обувном развале две пары почти пугающе дешёвых кроссовок и носил их на работе. Переобувшись и сунув зонт в подставку, Ойген вернулся в зал и, подойдя к Саймону, сказал:

— Если хочешь, иди домой. В расписании ничего отмечать не будем.

— Угу, — отозвался тот, не отрываясь от экрана. — Сейчас закончу.

Ойген принёс себе стул и сел поодаль, заворожённо глядя на экран, по которому почти бежали строчки кода. Он никогда не видел, чтобы кодили так быстро и легко — и если бы ему можно было посмотреть поближе! Саймон не обращал на него ни малейшего внимания, и Ойген начал потихоньку придвигаться каждый раз обещая себе, что это — последний, и довольно быстро оказался совсем рядом с ним.

— Фантастика, — негромко проговорил он, наконец.

— Угу, — буркнул Саймон, и Ойген всё-таки спросил:

— Я помешаю, если посмотрю?

— Угу, — отстранённо отозвался Саймон, но потом поправился: — Нет. Сиди, если охота.

Так они с ним и сидели: Саймон кодил, как-то механически отвлекаясь на нечастых посетителей, а Ойген смотрел и молча восхищался, время от времени отвлекаясь вместо Саймона на посетителей, чего тот, кажется, даже и не замечал. А когда без пяти двенадцать на экране выскочило окошко с подпрыгивающим и размахивающим флажками будильником и большой тоже прыгающей надписью: «Время!», Ойген тихо рассмеялся и сказал:

— Что ты вообще тут делаешь?

— Угу, — привычно промычал Саймон и щёлкнул по будильнику в месте крепления стрелок, и тот взорвался фиолетовыми брызгами, испарившимися за пару секунд. — Момент, — он ещё пару минут заканчивал, затем закрыл все окна и вышел из своей учётной записи. — Извини, что ты спросил? — он повернулся к Ойгену и поправил свои очки. — Ты давно тут?

— Я спросил, что ты тут делаешь, — повторил Мальсибер. — Я смотрел, как ты работаешь — это потрясающе!

— Доделаю — продам — заработаю, — ответил Саймон. — Тут отлично: интернет хороший, да ещё и платят. А ты тут давно? — повторил он.

— Час примерно, — Ойген протянул ему журнал, в котором они отмечали передачу смены. — И это был с огромной пользой проведённый час. Я не помешал тебе?

— Я как-то не заметил, — признался Саймон.

— Я, — Ойген смутился, — пытаюсь справиться с РНР. И, кажется, он чем дальше — тем сложнее.

— Помочь? — вдруг оживился Саймон. — Хочешь, разберём что-нибудь из того, что тебе не даётся?

— Серьёзно? — глаза Ойгена вспыхнули. — У тебя есть время?

— Да полно, — Саймон даже заулыбался, и Ойген понял, что сорвал джек-пот. Найти того, кто любит объяснять то, что ты изучаешь — подлинный подарок, который выпадает далеко не каждому. И он не собирался упускать его.

1) Станция подземки.

Вернуться к тексту