Изгои (джен)

Ботинки для Рабастана обошлись Ойгену ненамного дешевле планшета — и, хотя он, вроде бы, и должен был радоваться окончанию той эпопеи, в которую неожиданно превратилась простая покупка подарков, ощущал он горечь. Когда и как нормальные ботинки стали подарком, который он придирчиво выбирает, а не просто само собой разумеющимся предметом быта? Ойгену было до слёз обидно: они с Рабастаном перестали выживать и наконец-то начали жить — и что? Вроде бы денег стало больше — но вместе с ними появились и желания, обычные, нормальные человеческие желания, большинство которых были всё равно недостижимы. И это они пока на съём жилья не тратятся — а ведь придётся…

Ему почему-то никак не удавалось поймать рождественское настроение, хотя он очень старался, и поэтому, наверное, Ойген так надеялся на ёлку. Ему всегда нравилось наряжать её, и после работы он даже успел дойти до маленькой рождественской ярмарки, где, кроме прочего, продавали ёлки, и чуть было не купил одну, с трудом убедив себя, что делать это за неделю до праздника неуместно. Тем более что они с Мэри собирались за ней в субботу вместе — с тем, чтоб в воскресенье нарядить. И это было вполне разумно — но как же ему не хотелось ждать!

Ойген даже предложил Мэри сходить за ёлкой следующим вечером: они оба заканчивали работать не очень поздно и могли успеть. Но она не согласилась — мол, ну что она будет стоять целую неделю? И уже подвянет к празднику — и тогда Ойген предложил пока украсить дом.

— Не обязательно всё делать за один вечер, — убеждал он Мэри. — Достань коробки с игрушками — давай оставим их в гостиной и будем постепенно украшать.

— Да у меня сил нет по вечерам всем этим заниматься, — возразила Мэри, и Ойген никак не мог понять причин её сопротивления.

— Я сам всё сделаю, — пообещал он. — А если тебе что-то не понравится — мы поменяем. Давай попробуем!

— Тогда нужно сперва как следует убраться, — Мэри так тяжело вздохнула, словно собиралась делать это в одиночку прямо сейчас.

— Ну не грусти, — он улыбнулся. — Покажи мне, где коробки — мы с Асти послезавтра всё помоем.

— Окна надо мыть, — Мэри поморщилась и призналась: — Ненавижу это.

— Я же говорю: оставь это нам, — улыбнулся ей Ойген, окончательно махнув рукой на разделение обязанностей. В конце концов, ведь всё-таки Рождество, и им с Рабастаном тоже предстояло его отпраздновать, причём не где-нибудь, а именно здесь.

— Да они в вашей комнате, — сдалась, наконец, Мэри. — Пойдём, я покажу Пускай пока стоят — после уборки и достанем.

Рабастан идею праздничной уборки воспринял с юмором:

— Тебе Лорд разрешил только не мыть посуду? Про уборку ничего не говорил? — спросил он, когда тем же вечером Ойген обсуждал с ним это.

— Нет, — вздохнул тот сокрушённо. — Об этом речи не было.

— Жаль, — тоже вздохнул Рабастан. — Конечно, мы всё сделаем. Я, в общем, справлюсь сам, — добавил он, внимательно его разглядывая. — Ты бы отдохнул.

— Да я не так уж и устал, — пожал плечами Ойген. — Да и размяться мне не помешает… а ты можешь, кстати, взглянуть на один макет? Не могу понять, как эту унылую зелень разбавить синим: у них, видишь ли, на логотипе полосочки, — улыбнулся он. — Они ни с чем не желают у меня сочетаться, а заказчик упёрся в «как можно больше зелёного» плюс фирменные цвета.

— Показывай, — Рабастан, кажется, даже обрадовался. И, едва увидев сайт, на несколько секунд замолчал, а потом потёр подбородок: — Вообще не то. Если только речь не идёт о неловкой вечеринке старшекурсников Райвекло в слизеринском подземелье? Слишком темно, текст читается плохо, а кнопки и изображения слишком контрастные. Темно, и синий здесь будет смотреться ещё мрачней. Я верно понимаю, что от страниц должно оставаться ощущение свежести, а не покрытого тиной озера с гриндилоу? И не важно, какой именно цвет будет базовым?

— Это как? — озадаченно спросил Ойген. — То есть да, верно, но…

— Я займусь, но уже не сегодня, — пообещал Рабастан, махнув ему рукой, чтобы тот не мешал.

Освобождённый, по крайней мере, от одной проблемы, Ойген слегка воспрял духом, и во вторник с удовольствием занимался вторым сайтом: ещё один родственник Уолша пёк пироги на заказ, и его жена сделала замечательные фотографии. Ойген смотрел на румяную выпечку и думал, насколько же приятней и быстрее делать то, что действительно нравится. Хотя… пожалуй, ему было уже скучновато ваять одно и то же, но для следующего этапа у него пока что не хватало ни навыков, ни знаний… может быть, ему сходить на курсы? Не сейчас, конечно, но потом, когда деньги какие-то появятся. Сколько можно в одиночку маяться? Никогда ему не нравилось что-то учить самостоятельно…

Впрочем, всё это потом. Сейчас же он думал, в основном, о грядущем украшении дома, которое должно было принести в него тот самый дух Рождества, которого так ждал в этом году Ойген. Однако дома его ждал сюрприз, причём не самый приятный: оказалось, что в гости на чай заглянула Хелен. Они с Мэри, конечно, тут же потащили его к ним в гостиную, но Ойген, отговорившись срочной необходимостью закончить кое-что по работе, наспех поужинал и сбежал в их с Рабастаном комнату.

— Хелен у нас, — слегка раздражённо заметил он, едва закрыв за собой дверь.

— Да, я видел её, — спокойно сказал Рабастан не отрывая глаз от компьютера, — я даже имел странную и неожиданную беседу с ней, — он сохранил файл и, закрыв всё, наконец посмотрел на Ойгена. — Странная женщина... Никак не могу поймать её характер. Наверное, было бы проще, если бы я мог сделать наброски... — он умолк, переведя взгляд куда-то в сторону.

— Она тебе что-то сказала? — встревоженно спросил Ойген.

— Ничего важного, — возразил Рабастан. — Мы говорили, как ни странно, о погоде. — он едва заметно дёрнул углом рта. — А потом пришла Мэри, и я поднялся к себе. Пожалуй, всё же она похожа на ноябрьский дождь... Не знаю, как выразить лучше...

— Интересно, как бы это могло выглядеть на бумаге? — осторожно сказал Ойген. — Ты меня весьма заинтриговал.

Некоторое время Рабастан молчал, а потом сказал, резко меняя тему:

— Я, кстати, привёл в порядок этот тот твой сайт с раковинами и унитазами. Посмотришь?

— Давай, — оживился Ойген — и онемел, увидев вместо собственного благородного слизеринского зелёного фона прозрачно-салатовый, совсем светлый — а главное, появившиеся в оформлении контрастные элементы в тёмных синих и зелёных тонах, стилизованные под листву и, в то же время, отлично перекликающиеся со странными загогулинами на логотипе. Заголовки стали контрастнее и крупней, кнопки лишись фона и сохранили лишь тонкие рамочки, а расстояние между элементам увеличилось — и появилось странное ощущение, словно стало легче дышать. И отдельно удивили Ойгена фотографии, которые Рабастан сам отыскал, кажется, на сайтах производителей. И вместо не слишком контрастных снимков из магазина в оформлении заняла своё место отличная фотосессия. Это были просторные ванные комнаты с окнами, за которыми светило в синем небе солнце и зеленели деревья и трава. — Ух ты, — он восхищённо посмотрел на Рабастана. — Мне в голову не пришло решить всё так… а ведь и правда: синий и зелёный — это же трава и небо.

— Тебе просто скучно, — ответил ему Рабастан. — И печенье у тебя кончается.

— Печенья у меня полно, — засмеялся Ойген. — Но в чём ты прав — так это в том, что сайт ужасно скучный. Я даже сам не знаю, почему.

— Потому что он такой же, как и остальные, — сказал Рабастан. — Со мной было так, когда я рисовать учился: в какой-то момент мне осточертели эти мраморные статуи и вечное копирование. На самом деле, это значит, что ты взял почти что всё, что мог, от этого этапа.

— Я думаю пойти на курсы, — признался Ойген. — Позже. Может, в феврале… или весной.

Ему покоя не давало то, что Рабастан сказал о Хелен, но вроде бы расспрашивать его было не о чем: тот ведь всё рассказал, а если и не всё, то это его право. Но не думать и не пытаться представить их разговор Ойген не мог: ведь если всё было так просто, зачем бы Рабастану вообще об этом рассказывать?

— Скажи, — не выдержал Ойген, когда Рабастан уже ложился спать, а сам он сидел за компьютером, доделывая сайт, — а что за странность была в вашей с Хелен беседе?

— Да, в общем-то, ничего, — ответил Рабастан. — Просто сам факт беседы. Мы просто стояли у лестницы и разговаривали.

— О погоде? — Ойген позволил себе немного иронии.

— В Англии? — удивлённо уточнил Рабастан.

— С Хелен! — Ойген иронично приподнял брови.

— Странно, что она говорила о погоде со мной, — Рабастан лёг, заворачиваясь в одеяло. — Некоторые до сих пор со мной практически не общаются.

— Может, Хелен от тебя просто что-то понадобилось? — улыбнулся Ойген.

— Может быть, — задумчиво проговорил Рабастан. — Узнать, как я отношусь к непогоде. Спокойной ночи, — он отвернулся к стене, оставив Ойгена мучиться догадками. Но ведь не спрашивать же ему у самой Хелен!

Спать Ойген лёг пораньше: он и вправду чувствовал себя уставшим и каким-то выжатым, хотя, вроде бы, с чего? И сразу же заснул — а утром неожиданно для самого себя проснулся от звука пришедшей ему смс, который, как правило, сквозь сон не слышал.

«Рика нашли! Позвони, как сможешь. Энн.»

Сон как рукой сняло — и Ойген, с некоторым удивлением обнаружив, что уже десятый час, сел в кровати и набрал номер Энн.

— Я только говорила с детективом Блэком, — сказала она возбуждённо, едва поздоровавшись. — Ты с четырёх сегодня? Я зайду?

— Да, с четырёх… ну хоть в двух словах скажи — где? Как? — не менее взбудоражено спросил Ойген.

— В подвале у каких-то ультраправых, — ответила она, и было слышно, что ей не меньше, чем ему, хочется всё это обсудить. — Живой и, вроде, даже согласился рассказать всё… ох, если бы не ты!

— Не ты, — возразил, начиная улыбаться, Ойген. — Я просто отыскал визитку.

— Ну конечно, — она засмеялась в трубку. — Я приду в четыре — жди! Мне проект доделывать, а я ни о чём другом и думать не могу, — пожаловалась она тут же. — И обсудить-то не с кем!

— Я бы пригласил тебя зайти, но Мэри не поймёт, когда узнает, — сказал Ойген с сожалением. — Сделай пока что-то неинтеллектуальное, а то и просто отвлекись.

— Да у меня дедлайн, — Энн снова рассмеялась. — Но ты прав: пожалуй, я пока оформлю всё… в голове вообще пусто, — она засмеялась снова. — Слушай, а ты что в рождественские праздники делаешь?

— Работаю, — важно ответил он и тоже рассмеялся. — Мы с братом сходим на рождественскую службу, и двадцать пятого я выходной — а потом всё как обычно.

— Мы с ребятами традиционно собираемся в первую послерождественскую пятницу — освободи себе вечер заранее, — предупредила Энн. — Поверь — не пожалеешь.

— Увы, — Ойген вздохнул. — Я в этот день до полуночи.

— Так поменяйся! — с совершенно ей не свойственной настойчивостью воскликнула Энн. — Поверь — ты не пожалеешь. И наоборот, будешь очень жалеть, если не придёшь. Ну приходи хотя бы часов в девять! Мы начинаем в шесть, и к девяти всё будет в самом разгаре. Захвати с собой какие-нибудь мелкие подарки — обычно мы просто берём печенье или маленькие шоколадки и заворачиваем их в красивую бумагу. Тут главное, чтобы было много и на всех хватило. Потом едим их две недели. Приходи!

— Спасибо, — Ойген улыбнулся. — Я подумаю, как это устроить… может, в самом деле поменяюсь с кем-то, или договорюсь со сменщиком.

— Приходи! — настойчиво повторила Энн. — Это официальное приглашение! — и отключилась.

В прекрасном настроении Ойген встал и, сбежав по лестнице, обнаружил домывающего кухню Рабастана.

— Ты меня не разбудил, — сказал ему Ойген с благодарностью. — Я…

— В гостиной я убрался, — ответил тот. — И с кухней почти закончил. Внизу остался только коридор и ванна с туалетом. И лестница, конечно.

— Мне должно быть стыдно, — Ойген даже не пытался скрыть улыбку. — Но я та-ак доволен! — протянул он и сжал свои руки в благодарном жесте.

— Асти хороший эльф? — улыбнулся Рабастан — и они оба рассмеялись.

— Лучший! — заверил его Ойген — и почти что побежал умываться, думая, что, кажется, сумел-таки поймать рождественское настроение.