Изгои (джен)

Вопреки ожиданиям, Мэри встретила их мирно, и даже не спросила ни о чём — и, хотя Ойген понимал, что это странно, и должно бы было удивить его, но сил на это у него не было, так что он был просто благодарен ей. Она даже — как ни удивительно — не потащила его ни в кино, ни ещё куда-нибудь — и они тихо и мирно приготовили обед: вернее, готовил его, конечно, Ойген, а Мэри сидела в кухне и рассказывала… о чём-то. А он всё время терял нить разговора и никак не мог, наконец, собраться и настроиться, и поговорить с Мэри нормально. Хотя должен был!

— Ты устал? — спросила, наконец, она, поняв, что он не очень-то её и слушает.

— Да, — Ойген виновато улыбнулся. — Извини. Я высплюсь, и, надеюсь, у нас будет замечательное Рождество.

— Не спал всю ночь? — сочувственно спросила Мэри.

— Задача оказалась непростой, — он попытался пошутить. — Мне кажется, Уолш меня переоценивает.

— Уолш? — переспросила Мэри удивлённо.

— Да, как выяснилось, я ему срочно понадобился, — ответил Ойген, мешая соус.

— То есть ты был не в кафе? — уточнила она, и Ойген повнимательнее на неё взглянул, пытаясь понять, знает ли она… да нет — она же знает, вспомнил он слова Рабастана. Тогда почему не спрашивает ни о чём?

— Нет, дело оказалось в каком-то смысле личным, — ему отчаянно хотелось просто посидеть в одиночестве, и ещё сильнее — поделиться с кем-нибудь. Поговорить, к примеру, с Рабастаном — всё равно ведь больше не с кем — но… но как он ему сейчас расскажет всё это? Нет, он точно не готов. Потом. Чуть позже.

— О, — сказала Мэри, и ему показалось, что она расслабилась. Впрочем, сейчас он мог неверно всё понять.

— Я лягу сегодня пораньше, — сказал он. — Завтра всенощная — хочу выспаться. И ты мне обещала адрес Хелен — иначе как мы за тобой зайдём?

— Да, — оживилась Мэри. — Я тебе сейчас пришлю. А что у нас на праздничный обед? — спросила она. — Ты не покупал пока что ничего!

— Куплю завтра утром. Чего бы тебе хотелось? — это была лучшая тема из возможных: об этом Ойген вполне мог сейчас думать почти что без усилий.

— Как обычно, — удивилась Мэри, — индейку с крыжовниковым соусом. И… ой. Сливовый пудинг! Его же готовят заранее… а потом он еще сколько-то там стоит...

— С пудингом сам я не справлюсь, — возразил он. — Но я купил — надеюсь, что выбрал удачный… и ты узнаешь об этом раньше, — улыбнулся он. — Их два: один нам, а второй для вас с подругами.

— Ты купил нам пудинг? — она почему-то очень удивилась.

— Ну, раз у нас не получается встретить вместе Рождество, — он тоже удивился и совсем не понял её реакцию. — Хоть что-то же я могу для тебя сделать.

— Спасибо, — сказала она подозрительно сухо. И спросила: — Ты сегодня их купил?

— Нет, на прошлой неделе, — интуитивно соврал Ойген — и когда она заулыбалась, понял, что был прав, но даже не стал задаваться вопросом, почему. Потом. Чуть позже он всё это хорошенько обдумет.

Обедали они втроём — нечастый случай, но сегодня Рабастан сам к ним присоединился, и даже неожиданно завёл беседу с Мэри, за которой Ойген очень скоро перестал следить. А когда они поели, Рабастан вдруг извинился перед Мэри и попросил Ойгена:

— Ты не мог бы посмотреть наш компьютер? Мне кажется, там вирус. Я в этом ничего не понимаю, но утром он пару раз выключался сам по себе.

Ойген тихо выругался — только этого ему сейчас и не хватало! — и, даже не допив свой чай, пошёл наверх. Ну почему всегда всё происходит одновременно?

Компьютер был включён, но Ойген даже не успел толком подойти к нему, как вошедший следом Рабастан, плотно закрывая дверь, сказал:

— С ним всё в порядке. Мне показалось, ты устал и хочешь отдохнуть. Один.

— Хочу, — Ойген благодарно глянул на него и произнёс со всем чувством, на которое был способен: — Спасибо.

— Я думаю, что в силах посмотреть кино с ней, — сказал Рабастан, кладя руку на дверную ручку. — Отдыхай, — он повернул её — и вышел, оставив Ойгена в одиночестве.

Тот постоял немного и присел к компьютеру. Уже стемнело, но ложиться спать в шесть вечера ему казалось странным: он выспится, проснётся, скажем, в четыре — и что он будет делать следующей ночью?

Но и работать сил у него не было, так что он сел к компьютеру, открыл какой-то новостной сайт и стал бездумно читать новости, не очень вдумываясь в смысл прочитанного. Это отвлекало и даже успокаивало, и он читал какую-то светскую муть о незнакомых ему людях, и постепенно почему-то успокаивался, и на место тоскливой пустоты приходила постепенно грусть. Он, конечно же, всё сделал правильно — но как жаль, что он не узнает, что с ней стало… и что больше не будет никаких походов по музеям и многочасовых бесед. Он даже не узнает о судьбе её котов — а он, как это ни странно, успел, похоже, привязаться к Лайту. Неужели их обоих снова отдадут в приют? Но Ойген понимал, что с его стороны будет крайне неразумно идти туда ещё раз и пытаться что-то выяснить. Скорее всего, местная полиция станет искать исчезнувшую Хизер — и очень скверно быть отсидевшим семнадцать лет уголовником, который последним видел бесследно пропавшую женщину. А ведь у магглов нету веритасерума и штатных легеллиментов, разве что этот нелепый их полиграф, который Ойген видел в кино — ему просто никто поверит. Он бы тоже на их месте сам себя подозревал в первую очередь…

Ойген широко зевнул и потёр глаза. Было уже почти восемь — нет, надо ложиться спать. Лучше он ещё днём немного подремлет — ну… или заснёт прямо в церкви — скамьи там удобные. Что ж поделать. Это не слишком красиво, да, но он не в состоянии сидеть тут ещё несколько часов.

— Не спишь? — спросил очень тихо вошедший Рабастан.

— Как раз собрался, — Ойген ещё раз зевнул. — Спасибо тебе. У меня был… странный день.

— Пожалуйста, — Рабастан чуть ощутимо усмехнулся. — Мы смотрели удивительно глупую комедию про Санту. Мне кажется, я плохо понимаю маггловский юмор.

— Магглы разные, — возразил Ойген, стягивая свитер. — Ох… я совсем забыл тебя предупредить, — вдруг спохватился он. — Вы с Мэри обсуждали пудинг?

— Мы вообще не говорили о еде, — ничуть не удивился Рабастан. — Мне показалось, она успокоилась. Но, может быть, я принимаю желаемое за действительное.

К собственному удивлению, Ойген спал эту ночь без снов, и проснулся вовсе не в четыре утра, как опасался, а в начале девятого. Ему по-прежнему было грустно вспоминать Нарциссу, но, в целом, он чувствовал себя обычно, и даже немного лучше: кажется, он отдохнул и выспался. Рабастан был дома: сидел за компьютером и, увидев, что Ойген проснулся, спросил:

— Хочешь посмотреть?

— Хочу, — Ойген, завернувшись в одеяло, подошёл к компьютеру, и Рабастан запустил ролик, на котором утконос сперва воровал с наряженной ёлки блестящую игрушку в виде большого кристалла, а потом петлял по дому, удирая то от длинной тощей кошки, то от большой лохматой собаки. В конце концов он благополучно выбирался в сад, протискивался между досками высокой изгороди и, счастливый, сбегал в лес — а потом, уже возле своей норы, вешал кристалл на росшую рядом с нею ёлку, на которой уже висело несколько других.

— Асти! — воскликнул Ойген, едва ролик закончился. — Это так смешно и трогательно… можно показать другим?

— Кому? — Рабастан чуть улыбнулся.

— Да всем, — смеясь, ответил Ойген. — Я бы вообще попросил разрешения… хотя нет — предложил бы Уолшу вывесить его на сайте в виде поздравления. За некоторое вознаграждение, к примеру… ну, или нет, — добавил он торопливо. На всякий случай — не зная, как отреагирует на это Рабастан.

Тот хмыкнул:

— Ты его переоцениваешь. Но если хочешь… тебе, значит, понравилось?

— Очень! — Ойген улыбался во весь рот. — Он потрясающий!

— Хочешь, считай это подарком, — предложил Рабастан. — И делай с ним, что хочешь.

— Тогда нужно субтитры сделать, — деловито сказал Ойген. — В конце. Хотя бы одним статичным кадром.

— Это недолго, — пожал плечами Рабастан. — Сюда бы музыку наложить… но с этим я не разбирался.

— А какую, знаешь? — оживлённо спросил Ойген.

— Знаю, — кивнул Рабастан. — Но не знаю, как.

— Я знаю, у кого спросить. Скажи, какую, — попросил он, скидывая одеяло и начиная одеваться. — Может, мы до Рождества успеем…

Мэри как раз завтракала — вернее, просто пила чай с бутербродами — когда Ойген спустился вниз.

— Рождество, конечно, завтра, — сказал он, подходя к ней и целуя её в щёку, — а день подарков вообще послезавтра, но давай начнём сейчас? — он поставил перед ней коробочку со стеклянной снежинкой и сказал: — А остальное после.

— Что это? — Мэри радостно заулыбалась и, торопливо сорвав бумагу, открыла коробочку и немного разочарованно протянула: — О-о… какая симпатичная. Надо повесить её на ёлку.

— Почему на ёлку? — очень удивился Ойген. — Это же подвеска. Тебе не понравилось?

— Да это же ёлочная игрушка! — Мэри поглядела на него удивлённо. — Нет, ну можно её надеть, конечно, в Рождество вместо свитера с оленями… я надену, если хочешь, — она положила коробочку на стол, так и не достав снежинку, и Ойгену почему-то стало обидно.

— Совсем не обязательно, — возразил он, отходя к раковине и наливая воду в кофейник. — Повесим её на ёлку.

— Я уже почти позавтракала, но всё равно, сделай мне болтунью? — попросила Мэри. — Раз уж ты проснулся. А потом…

— А потом я отправлюсь за продуктами, — улыбаясь, оборвал он её. — Индейка, ягоды — и, кстати, что ты предпочтёшь на гарнир?

— Ну, — она задумалась. — Картофельное пюре. Ты как-то делал, помнишь — запекал его потом в духовке с сырной корочкой… так было вкусно!

— Закуски? — поинтересовался он с шутливой деловитостью.

— Свинки в одеяле⁽¹⁾, конечно! — воскликнула с энтузиазмом Мэри. — А ты стаффинг⁽²⁾ сделаешь? Нафаршируешь им индейку?

— Если успею, — пообещал он.

— И эгг-ногг! Не забудь яйца для эгг-ногга! Хм... брюссельскую капусту я не слишком люблю… но если хочешь…

— Для эгг-ногга нужен ещё и бренди, — сказал незаметно появившийся Рабастан, и Ойген только сейчас сообразил, что ещё вчера не слышал его уже ставших привычными колокольчиков. — Причём хороший, иначе выйдет дрянь.

— Ну, приличный бренди мы сейчас вряд ли купим, — добродушно усмехнулся Ойген. — Может быть, обойдёмся виски?

Рабастан очень выразительно поморщился, но всё-таки согласился:

— Хороший ирландский виски лучше скверного английского бренди. Сходить с тобой?

— Сходить! — Ойген решительно кивнул и, убрав в раковину всю посуду со стола, сказал Мэри: — Мы пойдём. Если не увидимся сегодня — то до ночи. И счастливого Рождества тебе. Да! Пудинг, — вспомнил он и, поднявшись наверх, вручил ей одну из выставленных накануне Рабастаном на подоконник коробок. — Я надеюсь, что тебе достанется монетка, — сказал он, целуя Мэри.

1) Жареные маленькие сосиски, завёрнутые в бекон или в тесто

Вернуться к тексту

2) Смесь лука, панировочных сухарей, сливочного масла и трав розмарина или тимьяна, запаренные кипячённой водой и потом запечённая в духовке. На Рождество стаффинг часто закладывается внутрь индейки, или же подаётся как самостоятельное блюдо в виде небольших запечённых шариков в качестве гарнира.

Вернуться к тексту