Обратная сторона луны (джен)

Утро следующего дня принесло новости — эксперты министерства и Мунго сошлись на том, что Алдермастона погубили некачественные зелья: во-первых, Охранное, в которое добавили слишком старые, да ещё и лежавшие рядом с драконьими жилами крылья фей, а во-вторых, отрава для плотоядных слизней, в которую, похоже, некоторых ингредиентов вложили с избытком, других пожалели, а что-то даже заменили сомнительными аналогами. Причём, было похоже, что первое зелье Алдермастон варил сам — в подвале дома нашли маленькую аккуратную лабораторию, где и отыскали те самые злосчастные крылышки.

Проверка палочки показала не один десяток Бомбард — обычных и Максима — которые были сотворены последними. Это объясняло ту бойню, которую Данабар с Долишем застали в доме и во дворе — и единственное, что оставалось теперь прояснить, была причина всего этого ужаса. Расспрашивать самого Алдермастона было бессмысленно: проснувшись наутро, он вообще ничего не помнил и не понимал, как, почему и когда оказался вдруг в камере. Помог один из орлов Хилларада, главы отдела судебного дознания при ДМП, спокойного мужчины за сорок, обожавшего птиц и свою на редкость, по единодушному мнению, уродливую жену. Большинство сотрудников этого отдела являлись квалифицированными легилиментами, и про них по министерству ходила затасканная еще со времен Скримджера шутка: «Они орлы, потому что бравые и гордые? — Да нет, потому что склюют ваш мозг».

Воспоминания оказались жуткими: Алдермастону, мирно опрыскивавшему на рассвете капусту, вдруг начали чудиться Пожиратели Смерти, пришедшие, чтобы убить его ребёнка. Он и защищался — лучшим из того, что помнил со школьных времен — Бомбардой во всех её проявлениях…

Окончив смотреть воспоминания, Долиш и Данабар мрачно переглянулись.

— Если б не сам варил — его бы оправдали наверняка, — сказала Фей. — А так…

— Думаешь, ему это важно? — сказал Долиш, вставая. — Пойду-ка я его прикую — не хватает ещё, чтобы он тоже повесился.

— Тоже? — спросила вслед ему Данабар, но ответа так и не получила.

Алдермастон молча сидел на койке, обхватив колени руками и тихо раскачиваясь из стороны в сторону. Легилименция вернула ему воспоминания, и сейчас он вновь и вновь переживал весь тот ужас — и, похоже, всё равно не понимал до конца, что натворил.

— Мистер Алдермастон, — сказал Долиш, входя в камеру.

— Они его убили? — спросил тот, вздрагивая и ещё крепче обхватывая свои колени.

— Ваш сын в порядке, — он сотворил себе стул и сел. — Вы пока не совсем понимаете, что случилось.

Когда он закончил рассказ и показал подозреваемому колдографии, тот долго молчал, а потом прошептал только:

— Нет… Нет, я не мог… я не верю.

— Вашей намеренной вины в этом нет, — сказал Долиш, понимая прекрасно, что тому сейчас нет никакого дела до всех этих юридических тонкостей. — Как я уже сказал, дело в некачественных ингредиентах для зелья. Где вы купили их? Прежде всего, нас интересуют крылья фей.

— Крылья? — непонимающе переспросил Алдермастон. — В них всё дело?

— Не только в них — ещё в отраве для слизней. Нам нужны названия лавок.

— Какая теперь разница? — пробормотал тот, начиная, похоже, впадать в прострацию.

— Могут пострадать и другие волшебники, — спокойно ответил Долиш. — Вы же не хотите, чтобы назавтра подобное повторилось в другой семье и в другом доме?

— Нет, — вздрогнул Алдермастон. — Нет…

…Уходя из камеры, Долиш приковал одну руку Алдермастона к койке — так, чтобы тот мог встать и даже немного пройтись, но не смог бы, к примеру, повеситься на решётке: вешаться, правда, ему было особенно не на чем, ибо арестантская роба, которую выдали задержанному вместо изъятой одежды, была зачарована от разрывов, но кто его знает… видал он подобное выражение глаз, и не однажды. А ещё одного трупа Долишу совсем не хотелось — хотя, говоря откровенно, он полагал, что, возможно, это был бы лучший выход.

А дело о некачественных ингредиентах тем временем путешествовало по инстанциям: после того, как Долиш вручил Куту папку с выводами экспертов и собственным заключением, тот, прочитав, перекинул её в соседний отдел, к Вейси, который уже, в свою очередь, запросил у Департамента магического правопорядка данные на указанные в деле лавчонки и внёс поправки в график запланированных на сегодня рейдов, включив их туда в качестве потенциальных точек сбыта контрабанды. Конечно, контрабанды могло и не оказаться — но в этом случае все материалы отправились бы к его коллегам в Отдел борьбы с неправомерным использованием магии, но чутьё говорило ему, что дело тут именно в контрабанде. Ну, или что, во всяком случае, ему непременно нужно этим делом заняться. Вейси и Долишу предложил присоединиться к операции, однако Джон, разумеется, отказался: дел у него было и так предостаточно, а если что будет по их душу, Вейси сам передаст. Хотя, что там могло быть для отдела особо тяжких — умысел потравить половину Британии? Бред же.

Так что Долиш вернулся к своей работе — а Вейси, довольно потирая руки, прихватил с собой пару сотрудников и отправился в лавку. День опять обещал быть удачным.

…Он и был — что в одной лавочке, что в другой их ждал полный успех: мало того, что нашлись некачественные крылышки в одной и испорченная отрава — в другой, так ещё и в обеих в кладовках обнаружились некоторые вещи, на торговлю которыми владельцы так и не смогли предъявить лицензий. В целом, улов оказался отличным — и единственное, что к вечеру начало омрачать настроение Вейси, это какая-то фатальная невозможность добраться до туалета: почему-то стоило ему туда засобираться, как непременно что-то его отвлекало — вплоть до внезапного вызова к Поттеру с какой-то, как выяснилось, безделицей. Потому в какой-то момент, в десятый раз за день (да уже и за вечер) аппарировав в Лютный и направляясь к той самой лавочке, где несчастный Алдермастон купил отраву для слизней, он не выдержал и решил поступить так, как делало, судя по витающим в воздухе ароматам, всё местное население: заскочить в какую-нибудь подворотню и там решить вопрос быстро и радикально. И пока он стоял там, скрываясь за мусорными баками и воспаряя душой к неведомым доселе высотам, он услышал приближающиеся мужские голоса:

— …везёт: пришли бы чуть раньше — попали бы в эту облаву, — проговорил первый, хрипловатый и низкий.

— Чему ты так радуешься-то? — ответил второй, повыше. — Считай, потеряли ещё одну точку сбыта, Хель побери этих авроров.

— Да потеряли и потеряли… другие найдутся. Не о том ты думаешь. Куда пойдём? Времени полно — нам в Шорнмейд только к восьми, а ещё шести нет.

— Лично я бы просто вернулся. А то опоздаем — и эта сука бешеная с нас шкуру снимет, дело-то очень крупное.

— Опять туда-сюда аппарировать? — недовольно проговорил первый. — У меня до сих пор кишки не на месте. И жрать хочется: нам полночи потом за этими долбаными складами наблюдать.

— Жрать — это тема… о! Знаю, куда. Идём, — голоса удалялись всё больше, но Вейси меньше всего интересовало, где эта парочка будет набивать свои животы. Ему опять повезло — и, кажется, на сей раз по-крупному. До восьми оставалось ещё много времени — а окрестности Лондона он знал превосходно, и в тот же старый, изуродованный магглами форт Шорнмейд вполне мог аппарировать. Оставалось оставить распоряжения сотрудникам, занятым осмотром лавчонок… и, пожалуй, на пару минут заскочить домой: дополнительная удача ему сегодня явно не помешает. Конечно, не дело так резко увеличивать дозу… но он ведь только сегодня, от одного раза точно ничего непоправимого не случится. В конце концов, это была удача! Та самая, настоящая — на фоне которой история с двумя лавочками, балующимися контрабандой, мгновенно померкла. Та самая, которой он так давно ждал и ради которой, пожалуй, слегка перебарщивал в последнее время с Феликсом. Но ничего… вот всё и окупилось — сторицей.

…Так что, в целом, от случившегося кошмара выиграл лично Леопольд Вейси и весь Отдел по борьбе с контрабандой — а вот Отдел особо тяжких в целом и Джон Долиш в частности проиграли.

Потому что Деннис Алдермастон нашёл способ уйти из жизни, просто разодрав себе зубами на руках вены: было заметно, что получилось у него не сразу, но упорный выпускник Райвенкло методично и вдумчиво шёл к своей цели. Его нашли вечером уже мёртвым, лежащим на своей пустой койке, под которой темнела лужа свернувшейся крови. Вызванный срочно Долиш, который уже собирался домой, молча посмотрел на него, потом бросил взгляд на притихших дежурных, велел им всё тут убрать и заняться подготовкой тела к выдаче родственникам. И, расстроенный и раздосадованный тем, что даже принятые меры не сумели сохранить жизнь задержанному, остался до ночи: оформлять бумаги, разбираться с родственниками (это делать предстояло, конечно, наутро, но к тому моменту он хотел уже знать, с кем из них связываться) — ну и добавлять обвинение нечистым на руку торговцам в ещё одной смерти.

* * *

А Скабиор тоже времени не терял даром: ещё вечером он отправил Скитер сову с предложением встретиться, и рано утром был разбужен принёсшей ответ птицей, на удивление настырно бьющейся в закрытое окно спальни. Лечь снова не вышло: стук разбудил Кристиана, он расплакался, потом потребовал есть, потом — поиграть… в результате Скабиор с Гвеннит встали рано и к полудню, едва мальчик угомонился, дружно отправились досыпать. Устроившись на кровати в обнимку и даже закрыв глаза, Гвеннит сказала:

— Джон приходил.

— Когда и зачем? — тут же встрепенулся Скабиор.

— Вчера вечером. Извиниться, — она улыбнулась и сонно завозилась, устраиваясь поудобнее.

— За что? — спросил он с любопытством.

— За знакомство, — она зевнула. — За то, что тогда привёл меня в тот жуткий дом… помнишь?

— Помню, — кивнул он с некоторым удивлением. — Это он молодец… но с чего вдруг?

— Понятия не имею, — улыбнулась она. — Но он был… искренним. И, по-моему, расстроенным очень…

— Ты простила? — спросил он о главном.

— Да, — легко кивнула она и добавила с откровенной надеждой: — Вдруг оно мне больше сниться не будет…

— Вряд ли, маленькая, — немедленно разочаровал он её. — Хотя всякое может быть, разумеется… но я бы на твоём месте на подобное не рассчитывал. Картинка слишком реалистичная… тут разве что со временем ты успокоишься. Всё, — он чмокнул её в макушку. — Спать. У меня встреча вечером — я уйду на всю ночь.

— Весна, — засмеялась она, натягивая одеяло повыше. — Скоро ты вообще домой приходить перестанешь.

— Даже и не надейся, — фыркнул он очень довольно. — Это мой дом теперь — никуда вы от меня не денетесь, — он зевнул, прижал её к себе покрепче — и провалился, наконец, в сон.

И поскольку день вышел скомканным и суматошным, «Пророк» с кровавыми подробностями случившегося и предупреждением: «Проверяйте, что покупаете! Уверены ли вы, что знаете, чем именно травили слизней и плодожорок производители именно этих плодов!» Скабиор пропустил — а Гвеннит, не посмотрев, вечером пустила его на растопку.