Обратная сторона луны (джен)

Проснувшись, Скабиор даже не понял, где находится — но первым, что он ощутил, было тепло. Тепло, которого не могло быть в том заброшенном доме — а потом к этой странности добавился незнакомый ему запах дерева, свежего белья, влажной земли и травы. Он, было, подумал, что заночевал у какой-нибудь случайной знакомой, которую не мог вспомнить, но, во-первых, у кого из девиц Лютного могло в спальне пахнуть свежим бельём, а во-вторых, Скабиор точно знал, что находится в спальне один — да и не пахло здесь никакой женщиной. Не открывая глаз, Скабиор привычным уже движеньем попытался сунуть руку в карман за флаконом с антипохмельным, но никакого кармана на привычном месте не обнаружилось. Поиск вслепую тоже не дал никаких результатов: карман он всё-таки отыскал, но, во-первых, тот был пуст, а во-вторых, сама ткань была странной, мягкой и больше всего похожей по ощущению на фланель, которую Скабиор даже не помнил, когда в последний раз надевал, но его подсознание почему-то выдало образ факультетской спальни — и он, перемежая стоны с негромкой руганью, разлепил глаза… И какое-то время тупо смотрел перед собой, пытаясь вспомнить, где он находится и как умудрился сюда попасть. Обстановка была на удивление… обывательской. Большая кровать тёмного дерева, застеленная хорошим белым бельём, солидная хорошая мебель тёмного дерева, дубовый пол… Тумбочка у кровати, напротив — небольшой комод, на нём — старинные и явно дорогие часы, над стене над ними — волшебное изображение какого-то пейзажа.

На тумбочке обнаружился стакан с бледно-розовой жидкостью — запах подсказал Скабиору, что это какой-то неизвестный ему вариант антипохмельного зелья, и он с облегчением опустошил его залпом и снова лёг, закрыв глаза и натянув на голову одеяло.

И вновь задремал, но проснулся от привычного навязчивого липкого сна, который не был полноценным кошмаром, а, скорее, просто ввергал Скабиора в тоску. Дементоры никогда не появлялись, если он засыпал днём — но более приятными его сны без их выматывающего присутствия назвать всё равно было нельзя.

Открыв глаза, Скабиор вновь обвёл взглядом комнату и посмотрел, наконец, на себя, с удивлением обнаружив, что на нём надета пижама: фланелевая, клетчатая и удивительно мягкая. На стоящем в изножье кровати большом сундуке — тоже тёмного дерева, тяжёлом и основательном — он обнаружил длинный тёплый тёмно-серый халат, а у самой постели стояли серые же войлочные домашние туфли. Нет, женщиной действительно здесь не пахло, хотя, принюхавшись тщательнее, Скабиор уже не был в этом абсолютно уверен — однако что-то знакомое в наполнявших помещение запахах Скабиор уловил, хотя и не сумел пока опознать.

Внезапно пришедшая ему в голову мысль о собственной палочке разбудила его окончательно. Он торопливо огляделся и, не обнаружив её, вскочил и первым делом подошел к окну, выглянул, обнаружив, что находится на втором этаже какого-то деревенского дома и внизу, если придётся вдруг срочно прыгать, находится розовый куст — не самое приятное, но и далеко не худшее место для приземления. Слегка успокоившись, он отправился на поиски палочки, сперва заглянув в шкаф, где нашёл собственную одежду — вычищенную и аккуратно висящую на плечиках. Палочка была там же, в кармане его пальто — Скабиор, вздохнув с облегчением, хотел было сразу одеться и тихо покинуть сие гостеприимное место, но любопытство всё-таки победило, и он решил, что хозяйка — или, что гораздо вероятней, хозяин — не будет против, если он воспользуется туалетом и ванной.

Нужная дверь обнаружилась прямо напротив — и Скабиор, прихватив палочку и одежду с собой, устроил первую на краю раковины, а вторую в углу, прямо на тёмной и явно дорогой плитке пола, очень долго стоял под горячим душем, окончательно просыпаясь и приходя в себя. Прерваться он заставил себя с величайшею неохотой, вспомнив, что находится в гостях неизвестно где и даже неизвестно пока, у кого. Мытьё немного его успокоило, и хотя настроение у него было паршивейшим, Скабиор, наконец, ощутил в себе способность общаться.

Побрившись — благо бритву, так же, как и расчёску, он по старой привычке всегда носил с собой, во внутреннем кармане пальто, а после ухода из дома… из дома Гвеннит к ним добавилась и зубная щётка — и вообще приведя себя в надлежащий порядок, Скабиор отправился вниз. Коридор, по которому он шёл, был узким и длинным, но больше никаких дверей в него не выходило — или, по крайней мере, видеть их Скабиор не мог. Лестница — добротная и широкая — привела его в холл, который он с огромным и не слишком приятным изумлением опознал.

— Проснулся, — услышал он очень знакомый голос. Недоумевая и нервничая, он пошёл вперёд — и, войдя в слишком хорошо знакомую гостиную, очень вежливо поздоровался:

— Добрый день.

— Садись, поешь, — улыбнулся ему МакТавиш, приглашая его к накрытому, на сей раз на одного, столу. — Я с тобой потом чаю выпью, но сперва тебе надо позавтракать.

— Я не голоден, — настороженно проговорил Скабиор, мучительно пытаясь вспомнить вчерашнюю ночь. Ничего из того, что всплывало в его памяти, никак не объясняло его присутствие здесь… Что же случилось? Чем и почему он вдруг вновь привлёк внимание этого человека, с которым он искренне надеялся не только больше не иметь никаких дел, но и никогда в жизни его не видеть? — Могу я задать вопрос?

— Что может тебе помешать? — добродушно улыбнулся МакТавиш, лёгким движением палочки отодвигая стул. — Садись, — предложил он ещё раз, тоже присаживаясь к столу.

Скабиор сел, но к приборам не прикоснулся — хотя апельсиновый, судя по запаху, сок в фарфоровом нежно-голубом, с золотой каёмкой кувшине, по которому, как и на всей остальной посуде, летали разноцветные бабочки, дразнил его обоняние и заставлял наполняться сухой рот густой кислой слюной.

— Как я сюда попал? — спросил Скабиор, слегка хмурясь.

— Мои мальчики принесли, — охотно ответил МакТавиш. — Ты же вырос в Лютном и должен понимать, что по ночам в подворотнях даже мусор в баках не может чувствовать себя в безопасности — так и норовит кто украсть — что уж говорить про такого важного человека? — он слегка улыбнулся, а Скабиор, несмотря на смущение и досаду, почувствовал облегчение, быстро сменившееся недоумением. МакТавиш тем временем продолжал: — Да и спать на мостовой не слишком полезно — тебе уже далеко не шестнадцать.

— А почему сюда? — сформулировал и даже смог выразить, наконец, своё удивление Скабиор.

— Куда же ещё? — искренне удивился МакТавиш. — В том состоянии, в котором тебя нашли, из заведения мадам Спинни людей только выносят, и делают это обычно единственный раз. Куда прикажешь тебя доставлять в таком виде посреди ночи? В «Яблочный лес» посторонних не пускают так просто — а если бы и пускали, — он покачал головой, — не думаю, что столь запоминающееся явление поспособствовало бы поддержанию твоего авторитета. Министерство ночью закрыто, а дом мистера Поттера, увы, ненаходим, — развёл руками МакТавиш. — А больше, как я понимаю, некуда — так что пришлось предоставить тебе кров, — он слегка улыбнулся.

— И то верно, — согласился с ним Скабиор, нервно сжимая лежащие на коленях и скрытые скатертью руки. Хотел бы он знать, откуда и почему МакТавиш знает, что он больше не живёт дома… у Долишей, поправился он. Нет никакого «дома». Есть дом Долишей-младших — и точка. — С чего вдруг такое внимание к моей скромной персоне? — спросил он с некоторой насмешкой.

— Ну, не чужие ведь люди, — укоризненно посмотрел на него МакТавиш. — Да и крестника твоего жаль, и дочку, — Скабиор нервно дёрнулся и сжал губы при этих словах, но МакТавиш этого, кажется, не заметил. Или, что более походило на правду, не счёл нужным заметить. — Такая глупая и нелепая смерть — лицом в сточном желобе, — продолжал он, покачав головой. — А ведь ты важное дело делаешь — на которое люди жертвуют. На улицах твоими стараниями какой-никакой мир, поножовщины в подворотнях и то меньше стало, и вот так всё это спустить в канализацию? — снова качнул он головой. — Стоило ли тогда вообще начинать?

— Весьма благодарен, — с неестественно любезной улыбкой сказал Скабиор и, слегка склонив набок голову, поинтересовался: — И что я теперь вам должен за вашу заботу?

— Ну что ты, — благодушно ответил МакТавиш. — За заботу разве остаются должны? Стоило бы, возможно, стребовать с тебя аккуратнее относиться к собственному здоровью и имиджу, ну да, ты большой мальчик — выйдет неловко. Позавтракай вот — и будем квиты с тобой, — Скабиор даже не заметил, как он взмахнул палочкой — лишь увидел плавно поднявшийся в воздух кувшин, из которого в стакан действительно полился апельсиновый сок, к которому, кажется, был добавлен ещё лимонный. Устоять было сложно — да и бессмысленно, и Скабиор залпом выпил неожиданно кислую и так приятно освежающую сейчас жидкость, подозревая, что туда добавлено ещё что-то, но ни капли об этом не беспокоясь. Если МакТавиш хотел что-то с ним сделать — у него была на это целая ночь.

Рассудив так, Скабиор придвинул к себе тарелку и поднял накрывавший её металлический клош. Пышный омлет с беконом, помидорами, зеленью и лежавший рядом маленький молодой картофель заставили его, наконец, почувствовать голод, и Скабиор, взяв из корзинки необычно пахнущую мягкую булочку с румяной хрустящей корочкой, разрезал её пополам и, щедро намазав маслом с пряными травами, принялся за еду.

МакТавиш смотрел на него с доброй, почти отеческой улыбкой — впрочем, Скабиор давно уже уяснил для себя её цену и внимания на неё, в общем, не обращал. Доев и чувствуя разливающееся по телу приятное ощущение сытости, он аккуратно сложил на тарелку приборы, и грязная посуда со стола исчезла, а затем вместо неё появились сначала заварной чайник и две чашки нежно-голубого фарфора, а следом за ними вазочки с мёдом, печеньем и кексами. Скабиор наблюдал за МакТавишем немного рассеянным взглядом и думал, что, при желании, мог бы обвинить его во всех своих нынешних бедах; в конце концов, если бы не та история с Понтнером, скорее всего, никакого «Леса» бы не было, и он бы сейчас спокойно жил дома и привыкал к вернувшемуся Арвиду, и всех страданий у него было бы заново выстраивать отношения.

Мысли были, хотя и вполне ожидаемы — он вообще не мог думать сейчас о чём-то, кроме своей потерянной семьи — но абсолютно неуместны, и Скабиор, незаметно встряхнувшись, постарался сосредоточиться на действиях МакТавиша, уже разливавшего чай.

— Ты уж извини, мои тут осмотрели тебя немного, — сказал МакТавиш, беря в руки чашку и делая небольшой глоток. — Нашли на тебе сглазы по мелочи, а на пальто пару следилок. Ребята их убрали, конечно, но был бы ты поаккуратнее.

— Следилки? — удивился Скабиор. Сглазы в Лютном были вполне обычным явлением, а вот, когда за тобой кто-то следит…

Новость была неприятной. Он много лет имел привычку вечерами перед аппарацией на Оркнеи, а затем и домой… к Гвеннит… внимательно осматривать свою одежду на предмет подобных вещей, хотя с пальто из драконьей кожи это обычно не требовалось, и позабыл об этом только в последние дни… или уже, пожалуй, недели. Сколько он, вообще, вот так пьёт? А ведь полнолуние уже скоро — и пора бы решать вопрос с аконитовым, вспомнил он. Почти три недели… Что-то он совсем не то делает…

— Спасибо, — спохватился Скабиор, вновь отвлекаясь от своих мыслей и понимая, что ему почему-то стало трудно мгновенно переключаться. Нехорошо…

— Ну что ты, — отмахнулся МакТавиш. — Я тебя на всякий случай заставил безоар проглотить — очень уж твоё состояние напоминало… не только последствия бурной пьянки. Может быть, я надумываю, но перестраховаться никогда не мешает. Уж извини.

— Безоар? — Скабиор с удивлением на него воззрился. Может, поэтому он так странно сейчас себя чувствует? — Даже не знаю, что вам сказать… разве что снова «спасибо».

— И всё же, будь поаккуратнее, — вновь повторил МакТавиш. — Ты известный человек — и должен понимать, что, когда ты стал уязвим, было бы странно, если бы этим никто не воспользовался.

— Я понимаю, — кивнул Скабиор, беря с блюдечка ломтик лимона. Сладкого ему сейчас совсем не хотелось, а лимон наверняка бы отбил мерзкий привкус, который он до сих пор ощущал во рту, несмотря ни на какой завтрак. — Спасибо за приют, — любезно проговорил он, — за завтрак и за советы. Месяц тяжёлый — я слишком расслабился.

— Понимаю, — кивнул МакТавиш. — Это бывает.

— Я покину вас, если вы не возражаете, — допив чай, сказал Скабиор, кладя в рот ещё один ломтик лимона. — Дела.

— Конечно, — согласился МакТавиш. Скабиор уже успел встать, когда он, помолчав, его все же окликнул:

— Кристиан, подожди, — МакТавиш тоже поднялся на ноги и заложил руки за спину. — Я вот что ещё хотел сказать, — он посмотрел на него очень серьёзно. — Дементоры никогда не шепчут. Этим тварям попросту нечем.

Скабиор побелел и замер, судорожно пытаясь вдохнуть ртом хотя бы немного воздуха, который эти простые, вроде, слова МакТавиша словно бы из него выпустили. Вдохнув, наконец, он хрипло переспросил:

— Дементоры?

— Я три года провёл в их компании в Азкабане, — кивнул МакТавиш. — Успел за ними достаточно понаблюдать. Они практически не издают звуков, разве что саваны шуршат по камням и лед потрескивает. Они дарят тебе худшие из кошмаров, но делают это в пугающей тишине. Никакого шепота. Только твой собственный крик. И ещё тот звук, с которым они втягивают в себя воздух рядом с твоим лицом.

Скабиор кивнул, пытаясь найти хоть какие-нибудь слова и больше всего желая сейчас попросту аппарировать прочь. Он осторожно задвинул стул, на котором недавно сидел, и, цепляясь за первую нормальную пришедшую ему в голову мысль о том, откуда вообще знает о кошмарах с дементорами МакТавиш, спросил:

— Мне в тот амбар? Или отсюда можно просто аппарировать?

— Можно, — кивнул МакТавиш. — Береги себя.

— Непременно, — рассеянно кивнул Скабиор — и аппарировал в один знакомый грязный переулок Лютного. Он постоял немного, ощущая запах протухшей рыбы и чьей-то мочи, а потом отправился в маггловский Лондон — подумать. Его ощутимо потряхивало, и он заходил время от времени в дешёвенькие кафе, чтобы выпить там горячего чая и на время согреться, и думал о том, что вполне ведь мог бы вообще не проснуться, окончив свою жизнь по частям в витрине какой-нибудь мясной лавки, а то и просто в чьей-нибудь тарелке с рагу. Никогда в жизни он не позволял себе до такой степени терять над собой контроль! Проснуться в гостях у МакТавиша — таким пожеланием в Лютном разве что не пугали — хуже этого было бы, наверное, только проснуться непосредственно в котле у карги, да и то… по крайней мере, тогда ему было бы уже всё равно. Но не обнаружить следилки — и это после того разговора с Варриком и данного обещания! А он же предупреждал Скабиора, что, если он сам не найдёт силы остановиться — их найдут за него… ну вот, похоже, нашли. Это уже не грань — это далеко, далеко за нею, где-то там, где живут дементоры, слова МакТавиша о которых тоже его весьма беспокоили и никак не шли у него из головы. То, что он жив до сих пор, уже даже не чудо, а, кажется, просто чьё-то досадное упущение — которое, если он не остановится прямо сейчас, исправить будет совсем несложно.

Нет.

Ему решительно всё это не нравилось.

А значит, с этим явно необходимо было что-нибудь срочно сделать.

* * *

Гостиную, в которой утром побывал Скабиор, заливал золотистый свет клонившегося к закату солнца. Когда большие напольные часы пробили пять раз, с легким хлопком в ней появились двое. Гости расселись вокруг стола, уже накрытого к чаю, и, обсудив с хозяином дома погоду и похвалив лимонный бисквит, перешли к делам.

О’Хара, переглянувшись со своим компаньоном, задал вопрос, который, вероятно, весьма интересовал их обоих:

— Это не наше дело, конечно, но всё же, нам с Мордредом, — заговорил он, делая глоток чая, — было бы интересно узнать, почему мы так возимся с этим мистером Виндом?

— Потому что он очень полезен, — охотно пояснил МакТавиш.

— Дело не только в контракте? — уточнил Ллеувеллин-Джонс.

— Вряд ли они уже куда-нибудь денутся, — позволил себе выразить удивление О'Хара. — Особенно теперь, когда, наконец, вернулись.

— Да, дело, разумеется, не только в контракте, — улыбнулся МакТавиш. — Да и что контракт — при желании, его и обойти недолго, хотя не безболезненно. В твоих словах есть зерно истины: мистер Винд и вправду весьма хорош в качестве сдерживающей наших лесных друзей силы… но его ценность, мой дорогой Брайан, не только, да и не столько в этом.

— Не только? — уточнил Ллеувеллин-Джонс, скрестив на груди руки и внимательно посмотрев на МакТавиша.

— Он символ, — кивнул тот. — Для всего Лютного. Молодежь с улиц теперь на него равняется, а юное ворьё хочет учиться, и им теперь даже есть, где — разве это не замечательно? Посмотрите, насколько меньше стало теперь бессмысленных драк и крови. Я видел очень много талантливых и ярких мальчишек из Лютного, которые просто сгорели, не выдержали, а мистер Винд смог добиться очень и очень многого — и было бы свинством не вытащить его из этой лужи, в которой он начал тонуть. Не говоря уж о том, что он смог уесть всех этих чистоплюев, — МакТавиш снова налил всем чая и, высыпав в свой ложку сахара, тщательно его размешал.

— Однако благотворительность не наш профиль. — О'Хара положил себе на тарелку бисквит. — Вернее, не совсем наш… — немого смутился он под укоризненным взглядом МакТавиша.

— Ситуация такова, джентльмены, что наш глубоко уважаемый Аврорат, к прискорбию, понес существенные потери. Чем сильно облегчил нам всем жизнь. И именно этот факт позволил нашим друзьям перебраться из сумрачных немецких чащ на просторы Динского леса, — назидательно проговорил МакТавиш.

— Да, они неплохо устроились, — кивнул Ллеувеллин-Джонс, — с учётом всего, что они привезли в качестве сувениров с каникул.

— Однако приятным сюрпризом, — продолжил МакТавиш, — стало и то, что своих доблестные служители правопорядка смогли вернуть, и это значит, что твой земляк, Брайан, перестанет, верней, уже перестал рыть носом землю. А следовательно…

— Туристам стало легче путешествовать через Атлантику — О’Хара кивнул, — А учитывая, сколько их ожидается, когда начнут распродавать холм… Им будет проще привозить своим знакомым гостинцы.

— Перед нами сейчас лежит масса возможностей, — улыбнулся МакТавиш, — и, чтобы не потратить их все впустую, следует соблюдать осторожность и позволить мистеру Поттеру, наконец, немного расслабиться, отдохнуть, провести время с семьёй, а то он, говорят, нехорошо выглядит. И вот тут благотворное влияние мистера Винда на ситуацию придётся как никогда кстати. Иначе говоря, он очень полезное растение в нашем саду — особенного ухода не требует, зато не позволяет ползти сорнякам и даже отпугивает вредителей. Нам просто стоит сейчас немного за ним приглядеть… и кто знает, что он принесет нам в ближайшем будущем.