Визит Мерибет встряхнул Леопольда и заставил задуматься о некоторых новых вещах.
— А ведь это будет наше первое Рождество, — сказал он Лорелей. Они лежали в постели, и он тихо и медленно целовал её ладонь, время от времени прижимаясь к ней лицом и так замирая. — И я понятия не имею, что тебе подарить.
— Не нужно ничего, — смущаясь, отозвалась Лорелей, теснее прижимаясь к нему.
— Я хочу, — он улыбнулся и заглянул ей в лицо. — Только я пока совершенно тебя не знаю.
— А я — тебя, — сказала она, и они рассмеялись.
— Так пора начинать изучать друг друга, — весело сказал он. — Сегодня поздновато уже — а хотя… Пойдём на Диагон-элле? — предложил вдруг Леопольд, садясь. — Прямо сейчас? Ещё даже не стемнело — а магазины в эту неделю открыты допоздна. Идём?
— На Диагон-элле? — спросила она неуверенно.
— Ну, или, если хочешь, можно в Эдинбург… Или в Дублин, — тут же сказал он, ругая себя за глупость. Ему самому было действительно безразлично, кто и что может о них подумать, но то он — а то Лорелей… Ей ведь может быть неловко и неприятно столкнуться с кем-то из прошлого. Он непременно научит её не стесняться и не бояться такого — со временем. Но сейчас — сейчас он должен был подумать об этом. Должен… Какой же он, всё же, дурак. Но он научится… непременно.
— Я никогда не была там, — заулыбалась Лорелей.
— Ни там, ни там? — возбуждённо и радостно спросил он.
— Нет, — помотала она головой, рассмеявшись. — То есть да. Я вообще нигде не была, кроме Лондона, Хогвартса и… — она запнулась, — родительского дома.
— Тогда в Эдинбург? — решил он, вставая и протягивая ей руку.
Дублин он назвал, не подумав, и, на самом деле, совершенно туда не хотел: Ирландия с момента операции в Билле Мёдба вызывала у него самые неприятные воспоминания, и он старательно её избегал.
Эдинбург встретил их серым небом, лужами и промозглым ветром, однако дождя сейчас здесь не было. Это была их первая совместная прогулка — и они медленно шли по местному аналогу Диагон-элле, разглядывая украшенные рождественской символикой домики и заходя во все магазины подряд.
— Давай купим тебе пальто, — предложил Леопольд, когда они дошли до соответствующего магазинчика. Он до сих пор до конца не отошёл от того изумления, которое испытал, обнаружив, что у Лорелей нет зимней одежды. Пальто он ей отдал своё, так же, как и ботинки, попросту их уменьшив, но это же было временное решение!
— Давай, — кивнула она, и ему показалось, что в её голосе прозвучало… не разочарование, нет — просто грусть.
— Но это не будет считаться подарком на Рождество, — добавил он, и когда она заулыбалась смущённо и радостно, добавил: — Подарки должны быть волшебными… Дарить необходимую одежду, по-моему, всё равно, что дарить ребёнку на одиннадцать лет волшебную палочку.
— Я не… Лео, — она даже остановилась. — Пальто будет чудесным подарком! — она вгляделась в его глаза. — Просто мне… Мне никто никогда не покупал ничего такого.
— Такого — в смысле, тёплых вещей? — озадаченно переспросил он. — Ты донашивала за старшими?
— Такого — в смысле, одежду, — мягко сказала она, и в её глазах вдруг блеснули слёзы. — Никогда. Никакую.
— Но… Лорелей, — проговорил он растерянно. Они стояли у витрины филиала «Твилфитт и Таттинг», и тёплый свет, льющийся из окна, освещал их лица, разгоняя подступающие сумерки. — Как никакую?
— Ну, вот так, — она улыбнулась горько и отчаянно. — Я всё донашивала за сёстрами и порой даже за братьями… Всё, вплоть до белья. Я впервые купила себе своё, только когда устроилась на работу… Это было вообще первое, что я купила, — она вздохнула и подняла лицо вверх, отчаянно стараясь не моргать, чтоб не расплакаться. Вспоминать о том, что было потом, ей совсем не хотелось — и ещё меньше хотелось делиться этой историей с мужем. Покупку тогда у неё отобрали — и, хлеща её по щекам и плечам полотенцем, мать кричала, что она не имеет права так шиковать, пока живёт под их крышей, и что её сёстрам, которым самое время думать уже о замужестве, подобные вещи куда нужнее, а она — неблагодарная эгоистичная дрянь, которая не способна думать ни о ком, кроме самой себя, а ведь они её вырастили и до сих пор кормят, хотя толку от неё нет и не будет, и надо было не отправлять её в школу, которую она даже не смогла толком закончить, а всё-таки превратить в ежа, да что уж теперь…
— Мерлин, — ошарашенно пробормотал Леопольд, привлекая её к себе и крепко, как только мог, обнимая.
Он не понимал.
Не мог себе даже представить такое.
У них учились, конечно, и бедные дети — и вид потрёпанных мантий ни его, ни кого-то ещё в Хогвартсе особенно не смущал. Смеяться над такими было не принято, а уж после войны и вовсе стало считаться дурным тоном, по крайней мере, на Слизерине — слишком много семей тогда пострадало, и слишком многие вдруг потеряли возможность покупать новые вещи для постоянно растущих детей.
Но… трусы?
Он попытался представить, что было бы, доведись ему надеть, к примеру, трусы своего кузена. Его передёрнуло от брезгливости — а ведь он был аврором и работал в отделе по борьбе с контрабандой, и в чём только ему ни доводилось копаться. Но одно дело так — и совсем другое…
— Я надеюсь никогда не встретить твоих родителей, — прошептал он, нервно и горячо целуя её лицо. — Потому что, если это однажды случится, боюсь, я просто убью их. За тебя.
— Не надо, — покачала она головой и, ничего не стесняясь больше, обняла его за шею и тоже поцеловала. — Они не стоят того. Обещай мне. Пожалуйста.
— Да я так, — он вздохнул. — Нет, конечно. Я просто… Пойдём, — он заставил себя улыбнуться и потянул её к дверям магазина. — Давай купим здесь всё, что нужно… Идём?
— Это же «Таттинг», — проговорила Лорелей неуверенно. — Это… Это слишком, Лео, это совсем не…
— Мне всё равно нужно искать работу, — весело сказал он, — мы не проживём всю жизнь на содержимое моего сейфа. Так что, галеоном больше — галеоном меньше… А там красивые и долговечные вещи. Пойдём хотя бы посмотрим — и если тебе ничего не понравится, мы уйдём.
Но ей понравилось… Понравились мягкие ткани, понравились платья и мантии, понравилось бельё, и обувь — она ходила по магазину, как девочка, впервые попавшая в лавку с игрушками, и мерила приносимые любезной продавщицей, темноволосой, подтянутой и симпатичной, очаровательно и мило улыбавшейся ей и Лео, наряды, и крутилась перед зеркалом и перед мужем, с удовольствием наблюдавшим за нею. А ему было хорошо и легко — и хотелось скупить вообще всё, и если б он мог себе это позволить, они бы, наверное, оставили здесь не одну тысячу галеонов. Но он не мог — и им всё-таки пришлось выбирать. И они выбирали — долго, оживлённо шутя и смеясь, и она вновь мерила вещи, и в какой-то момент Леопольд, не сдержавшись, зашёл в примерочную кабинку и, наложив на дверцу запирающие и заглушающие чары, принялся целовать возбуждённую, радостную и полуодетую Лорелей. И не только целовать…
Когда они вышли — розовые от смущения и от страсти — продавщица что-то разбирала на дальних полках, а когда обернулась, улыбка её была по-прежнему любезной и совершенно невозмутимой, и Вейси подумал, что ей наверняка доводилось видеть и не такое.
— Мы не можем взять всё это, — прошептала Лорелей, глядя на отобранные ими в итоге вещи. Три домашних платья, элегантных и на первый взгляд очень простых, два — разных оттенков голубого… Она любила голубой цвет, и знала, какие тона ей идут. И ещё третье — глубокого зеленовато-болотного цвета, совсем неброского, но от которого её глаза начинали цветом напоминать изумруды. Два платья кроем посложнее, на выход, голубое и светло-серое с тонкой бордовой отделкой — и ещё одно нарядное, праздничное, в пол, тёмно-голубого, словно сияющего изнутри бархата, отделанное еле заметной серебряной нитью, мягкий вязаный кардиган глубокого синего цвета, пара мантий, пальто, бельё, обувь… — Мы не можем, — повторила она, сжав его руки.
— Не можем, — подумав, кивнул он. — Но возьмём, — он улыбнулся и, вновь ощущая ту силу, что впервые после своего увольнения почувствовал, когда Лорелей встретилась с ёжиком, стиснул её руки и, прижав их к груди, сказал счастливо и влюблённо: — Я хочу, чтобы у тебя было всё, что захочется. И хотя я не смогу дать тебе совсем всё, но пусть будет хотя бы это. Пока только это, — он развернул её руку ладонью вверх и поцеловал, давая себе слово, что однажды сумеет сделать так, что она просто забудет о своём детстве и никогда, никогда больше о нём не вспомнит.
А потом они, уменьшив покупки и спрятав их к Леопольду в карман, вместе искали подарок для Причарда и остановились на серебряном тампере, сделанном в виде гончей. Табак Вейси брать не рискнул — сам он никогда не курил и понятия не имел, что может понравиться Грэхему. С подарками для семьи Вейси было и сложнее, и проще одновременно: Леопольд поначалу вообще не хотел ничего им дарить, однако Лорелей мягко уговорила его выбрать хоть что-нибудь, и они, в конце концов, остановились на том, что он и прежде традиционно им присылал — книгах, сладостях и рождественской выпечке. Впрочем, когда они начали выбирать кекс, Лорелей вдруг предложила слегка смущённо:
— Я могу испечь сама… Если это будет уместно. Хотя он, конечно, будет не совсем настоящим, — добавила она тут же.
— Почему не совсем? — очень удивился Леопольд.
— Потому что настоящие должны полежать месяц… Ну, или хотя бы пару недель, — пояснила она. — Но я не знаю, захотят ли твои родные…
— А ты сама хочешь? — решительно спросил он.
— Мне нравится твоя мама, — сказала она негромко. — И я…
— Тогда… Тогда нужно купить всё, что для него нужно, — заулыбался Леопольд. — А настоящий ты сделаешь на следующее Рождество — как раз мне уже можно будет, — шутливо заметил он.
Диета, на которой его держали целители, уже очень ему надоела, но он терпел — а Лорелей, как могла, старалась разнообразить еду. И всё равно ни о какой выпечке речи пока что не шло…
Они ходили по магазинам до самого вечера — а когда собрались домой, Лорелей попросила мужа:
— Ты можешь меня подождать? Здесь? Я недолго! — пообещала она, нетерпеливо заглядывая ему в глаза. Леопольд, как раз выбиравший книгу для Шерил, посмотрел на неё удивлённо и очень встревоженно:
— Куда ты? Зачем?
— Я тоже хочу купить для тебя подарок, — улыбнулась она. — Но будет неинтересно, если ты увидишь его…
— Ты права, — он тоже заулыбался — и, когда она исчезла в дверях, быстро расплатился и, продолжая улыбаться, торопливо покинул магазин, спеша оказаться здесь снова прежде, чем вернётся она.
А когда они добрались, наконец-то, домой, Леопольд написал матери записку, предлагая встретиться непосредственно перед Рождеством — подумав, они вместе с Лорелей решили, что так будет лучше для всех: никому не придётся во время праздника думать о предстоящем знакомстве, да и в этот день обед, скорее всего, пройдёт быстрее.
Alteya
Спасибо за ответ) |
Alteyaавтор
|
|
mede
Боже, читала по-моему недели две, не отрываясь) прям захватила книга и надолго) единственное, что поняла что вроде есть как продолжения/ сиквелы вбоквелы😂 или как правильно это называется) помогите кто-нибудь, в каком порядке читать) или может тыкните в уже существующий комментарий :) автору огромная благодарность за подаренное удовольствие) Спасибо!Эта история - одна из серии, серия тут https://fanfics.me/serie669 Читать тексты лучше в том порядке, в котором они расположены. Порядок не хронологический, и тем не менее .)) 2 |
И интересно, выводятся ли с обуви книззловы метки?)
1 |
Alteyaавтор
|
|
Агнета Блоссом
Захотелось снова перечитать эту чудесную историю; и вот я здесь, снова вспоминаю наши беседы в комментах, и это изумительное волшебство Алтеи, и лося, и великолепного романтического Винда, и нежную Гвен, и Риту - холодную, опасную и такую ранимую где-то там, в глубине души очень давно. Спасибо вам. А потом дохожу до Билле Мёдба. И сижу теперь уже в слезах. А ведь читала, не в первый раз, не считая в процессе. И всё как-то по другому, но всё равно прямо в душу. Может быть, потому в том числе, что такой вот у нас сейчас реал. Но что бы ни было, а книга эта очень сильная. Спасибо, Алтея. Сейчас это должно читаться вообще жутко. Нам и тогда-то это писать было непросто, а сейчас я не знаю, смогла бы вообще или нет. Агнета Блоссом И интересно, выводятся ли с обуви книззлоаы метки?) А хороший вопрос. Я думаю, это очень непросто сделать. ) 2 |
Alteyaавтор
|
|
Kusech
Это первое большое произведение автора, которое наконец-то мне далось. Я пробовала начинать другие и почти сразу бросала, не знаю, почему, но они совсем меня не захватывали - что очень обидно, я так люблю большие истории. Хотя маленькие, написанные в соавторстве ("Малыш", "Хроноворот" и др) прочла очень легко и с удовольствием. Я тоже на это надеюсь. Хотя Луна, пожалуй, уникальна. ) Сейчас я только в начале этой чудесной книги, и очень надеюсь, что дочитаю её - и тогда, может быть, покорю и другие. Дошла до момента, где Крис притопил Эндрю, и сам же его и вытащил. Вспоминаю не случившийся прыжок с моста Гвен, и представляю, как Крис ворчит "делать мне больше нечего, только всяких собак из воды вытаскивать". И да, Крис ворчит что-то такое... 1 |
miledinecromant
Что за Темпус? Можно ссылочку на него |
miledinecromantбета
|
|
Благодарю
|
(Перечитывая в н-цатый раз)
Как бы мне хотелось прочитать дневник Грейбека! 3 |
Cat_tie
И мне тоже. 2 |
Alteyaавтор
|
|
И мне. ))
Ну, или хотя бы написать.) 1 |
Alteya
Буду мечтать и ждать. Я ещё конечно ужасно хочу историю про типов с голубыми кольцами, теперь-то у меня сложилось с личностью хотя бы одного из них. Спасибо вам огромное за ваши произведения, я в них прячусь примерно как в Нарнию с тех пор, как узнала о вас. 3 |
Alteyaавтор
|
|
Cat_tie
Alteya Спасибо. Буду мечтать и ждать. Я ещё конечно ужасно хочу историю про типов с голубыми кольцами, теперь-то у меня сложилось с личностью хотя бы одного из них. Спасибо вам огромное за ваши произведения, я в них прячусь примерно как в Нарнию с тех пор, как узнала о вас. Я очень надеюсь однажды вернуться и написать про это. Как здорово! Спасибо, что рассказали. Прячьтесь... 1 |
Аааа!
Вы все придумали ещё тогда?! "А, хотя нет — останется ещё сбежать из Азкабана и прятаться в мэноре у какого-нибудь аристократа из числа старых чистокровных семей." 1 |
Alteyaавтор
|
|
ansy
Аааа! Ну нельзя сказать, чтобы Ойген именно прятался.)))Вы все придумали ещё тогда?! "А, хотя нет — останется ещё сбежать из Азкабана и прятаться в мэноре у какого-нибудь аристократа из числа старых чистокровных семей." |
Alteyaавтор
|
|