Обратная сторона луны (джен)

…А в далёкой-далёкой Женеве, стоящей на берегу прекрасного озера, в расцвеченном весенними цветами саду официальный представитель Британии в Международной Конфедерации Магов Кингсли Шеклболт читал родную прессу за завтраком с возрастающим удивлением. Дочитав очередной номер, он глубоко-глубоко вздохнул — и отправил своему секретарю сову с требованием отменить все назначенные на сегодня встречи.

* * *

С традиционного утреннего совещания у министра, растянувшегося почти на всю первую половину понедельника, Поттер вышел чрезвычайно напряжённым — вместе с сосредоточенной Гестией Джонс в молчании дошёл до её кабинета, где они и закрылись на весь обеденный перерыв, устроив срочное совещание. Ситуация была сложной, однако вполне очевидной — затевающаяся возня наверняка являлась частью более сложной интриги, чем им казалось до этого дня. И вычислить тех, кто за этим стоит, теперь стало жизненно необходимым.

— Я всё же не думаю, что к этому ограблению приложил руку наш скромный садовод и любитель чая МакТавиш, — сказал под конец Гарри, вертя в пальцах сухой крекер, который уже минут десять собирался отправить в рот. — За ним следят — и, хотя какая-то активность вокруг него есть, но не более, чем обычно. Да и почерк… не работает он так глупо и грубо… нет — если бы это он задумал, мы никаких детишек бы там не нашли. Возможно, конечно, это кто-то из его пешек проявил инициативу… но вряд ли. Совсем на их братию не похоже. Или же это умышленная провокация — но какая-то уж совсем дикая…

— Он мог и после подсуетиться, — кивнула Гестия, задумчиво постукивая карандашом по тыльной стороне своей левой руки. — Но у него наверняка есть в этом свой интерес… и, кстати — Кингсли в Лондоне.

— Давно? — глаза Поттера ярко блеснули.

— С самого утра. Пока никто об этом не знает — пусть будет сюрприз для нашего дорогого министра в среду, — скупо улыбнулась она. — Он в оглашённый министром малый состава Визенгамота в количестве дюжины человек не вошёл — но выгнать-то его никто не сможет: любой член Визенгамота при желании имеет право поучаствовать в любом заседании.

— Первая хорошая новость, — улыбнувшись одними губами, сказал Гарри. — Министр воспринял это всё очень лично — я ожидал, конечно, что статья срезонирует, но чтобы до такой степени! Отложить все дела и назначить слушание по этому делу уже на среду — даже не помню, когда министерство в последний раз было столь резвым.

— После войны, — напомнила ему Гестия. — В то лето Визенгамот, кажется, собирался почти ежедневно — и всё полным составом… однако, что было — то было, а для нас с тобой самое неприятное состоит не в этой поспешности, а в том, что в список попали не самые удобные и ожидаемые в сложившейся ситуации люди. Так что, Кингсли хочет встретиться с тобой и с Гермионой вечером у себя дома часов в семь — камин будет открыт. Но лучше приходите из дома.

— Будете учить меня конспирации? — наконец, слегка улыбнулся Поттер.

— Предупреждение никогда не бывает лишним, — ответила она без улыбки.

* * *

В офисе аврората Поттера ждала ещё одна хорошая новость, на фоне которой недовольство министра слегка отошло на второй план, уступив место профессиональному интересу: Гарри встречал очень радостный Кут, резво вскочивший со стула у него в приёмной с громким:

— Шеф!

— Новости есть? — с острым интересом спросил Поттер, пропуская его в свой кабинет и закрывая за ними дверь.

— Не знаю уж, как, но Долиш и Данабар поставщика раскололи! И вытащили из его головы отличное воспоминание, — он протянул Поттеру флакон и поставил на стол Омут памяти, который до этого парил в воздухе у него за спиной, видимо, для особого драматического эффекта. — Красивая девочка — этот наш таинственный покупатель. Просто будет найти.

— Ещё одна девочка? — нахмурился Гарри. Кут усмехнулся:

— Она не в том смысле девочка — вполне уже взрослая дама. Хотя молодая и оч-чень привлекательная.

— Молодцы, — Поттер сжал в ладони флакон. — Хоть что-то хорошее… и кому на сей раз так не повезло? Потому что одним воспоминанием он у нас не отделается…

— Борджину, — с гордостью сообщил ему Кут, обнажив свои белоснежные зубы в довольной улыбке.

— Старик же кремень? — изумился Гарри. — Даже в девяносто восьмом молчал… как они…

— Старик в отъезде, — перебил Кут. — А вот сынок оказался не столь крепким и дрогнул перед безжалостной машиной правосудия, как о нас написал «Пророк».

— Бедняга, — засмеялся Гарри. — Представлять не хочу, что папаша с ним теперь сделает… а нам повезло. Молодцы! Потом расспрошу, как они умудрились… а что дама — её уже рисуют, надеюсь?

— Ещё как рисуют, — кивнул Кут. — И даже в архиве ищут уже.

— А герои дня где? — шутливо поинтересовался Поттер.

— Рапорт пишут… позвать?

— Да нет… после, — махнул он рукой — и вылил воспоминание в Омут.

Где, к сожалению, увидел само полученное воспоминание — но не увидел того, как Данабар с Долишем его добывали. А зрелище было весьма достойное…

Ибо, исчерпав, наконец, все законные и полузаконные способы убеждения, они переглянулись — и Данабар, нежно улыбнувшись Борджину-младшему (высокому сероглазому мужчине лет сорока, худому и весьма элегантному, в мантии французского кроя. От него еле заметно пахло лёгким цветочным парфюмом с тонкими нотками морского бриза, и на фоне этой лавки он выглядел слегка чужеродно — словно, вернувшись на родину, до сих пор не успел насквозь пропитаться воздухом Лютного), почти пропела своим сильным красивым голосом:

— А знаешь… я думаю, мы сделаем проще. Я вот сейчас выйду на улицу — и стану орать, что ты сдаёшь своих клиентов нам. По сходной цене, конечно — ты же деловой человек, не так ли? А потом начну поимённо их называть — мы же за тобой неделю, сволочь, следим. У меня большо-ой список, — она сунула руку в карман и, вытащив свой блокнот, помахала им у Борджина перед носом. — И ты потом хоть в суд на нас подавай — мало ли, что пьяная женщина может нести в свой законный, чтоб ты знал, выходной. Я, может быть, вообще в отпуске — имею полное право шататься по улицам и нести пьяный бред. Да и пусть даже меня до младшего аврора понизят — мне наплевать. Ну? Как план?

— Фей, — укоризненно покачал головой Долиш, — ну зачем же так грубо? Давай лучше открытки им всем пошлём — с приветом от аврората и Генри Борджина. Мы же друзья? — почти добродушно поинтересовался он у несчастного антиквара, чьи пальцы сейчас нервно поправляли закалывавшую галстук сапфировую булавку. — А друзья могут поздравлять других друзей вместе… Пасха, правда, уже прошла — но мы найдём что-нибудь подходящее.

— Открытки тоже можно, — кивнула она. — Но совы пока долетят — а я начну зачитывать на всю улицу список, как только выйду отсюда. И начну, — она открыла блокнот, пролистала, задумалась — и, опять улыбнувшись, показала очередную страничку Борджину, — вот отсюда.

— Ну что? — очень вежливо осведомился у него Долиш. — Не вспомнили, кто в последнее время Пыль Игнатии спрашивал? Крупную партию.

— Вы знаете, — решился, наконец, тот и заговорил со всё усиливающимся от волнения французским прононсом, — вот сейчас я смотрю на вас, — он поклонился Данабар с профессиональной галантностью, — и вспоминаю… была одна дама. Чем-то очень на вас похожая… настоящая femme fatale. Она заходила дважды — и оба раза брала крупные партии. Красивая… я решил, что она от мужа или поклонника какого-нибудь слишком навязчивого прячется — потому и не хотел называть бедняжку… а сейчас думаю — а может, и нет…

— Нам нужно воспоминание, — требовательно сказала Данабар.

— Или, если хотите, — с любезной улыбкой на своем суровом лице предложил Долиш, — можете пообщаться с нашим легилиментом. У нас в аврорате, конечно, — добавил он совершенно невозмутимо.

— Ну что вы? Зачем отвлекать людей от дела? — несколько нервно возразил Горбин. — Конечно же, я отдам вам воспоминание. Одну минуту.

Он взял протянутый ему Долишем прозрачный флакон — и, приставив кончик палочки к своей голове с тёмно-русыми, слегка рыжеватыми, идеально уложенными волосами, ловко подцепил им серебристую нить и опустил её внутрь.

— Прошу вас. Был рад помочь. Я, правда, не уверен, что такая красивая мадемуазель… но больше никого не было. Клянусь честью.

— Серьёзная клятва, — кивнул Долиш, выразительно глядя на подозрительный ящик, слегка выглядывающий из-под прилавка — и они с Данабар, кивнув ему на прощанье, покинули, наконец, лавку, где провели последние пару часов.

…Воспоминание и вправду оказалось весьма любопытным, а девица весьма примечательной — сильная половина сотрудников Аврората не могла не оценить новую фигурантку, но куда больший их интерес вызвал вопрос, куда же делась и для чего понадобилась вторая крупная партия Пыли, и стоит ли готовиться к еще одному громкому ограблению.

* * *

В семь вечера Поттер, заглянувший сначала домой — переодеться, всё-таки что-нибудь съесть и отправиться к Кингсли именно оттуда — вышел из камина в гостиной дома Шеклболта. Когда-то он бывал здесь достаточно часто — и с того времени здесь мало что изменилось: разве что, занавески были другими, а в шкафах стало, кажется, ещё больше книг. Большая и в погожие дни солнечная, эта комната была обставлена старинной мебелью тёмного, почти чёрного дерева с тёмной же кожаной обивкой — и всё равно не производила мрачного впечатления. Возможно, из-за яркого пёстрого ковра, покрывавшего большую часть пола, а возможно, из-за ярких же разноцветных подушек, разбросанных по диванам и креслом, в двух из которых, придвинутых сейчас к камину, сидели уже Шеклболт с Гермионой.

— Устраивайся, — кивнул Гарри Кингсли на третье кресло. — Ужинал?

— Пришлось, — кивнул он. — Хотя, говоря откровенно, мне сейчас кусок в горло не лезет.

— Нельзя все эти игры принимать так близко к сердцу, — покачал головой Кингсли. — В первый раз, что ли? И не такое переживали… сейчас посидим, обсудим — и выработаем план действий.

— Намекнуть бы этому индюку на отставку, — мечтательно проговорил Гарри, вытягивая ноги к огню. — Мою. И послушать, что он тогда запоет… ну а что — пусть Робардс на своё место вернётся — а я опять возглавлю отдел особо тяжких. Вакансия у нас всё равно открыта пока.

— Оставим этот вариант на самый крайний случай, — улыбнулся Кингсли. — К нему мы всегда успеем прибегнуть… ну-с, давайте не будем тянуть. Итак — какую проблему вы сейчас полагаете первостепенной? С неё и начнём.

— Гарри всё так же ненавидит политику, — сказала Гермиона.

— Ненавижу, — подтвердил он. — Но вряд ли куда-нибудь от неё денусь… а проблем у нас, как всегда, целая корзинка для пикника, но, пожалуй, самое неприятное, что кто-то пытается стравить нас с министром — и надо бы выяснить, кто и зачем.

— И почему сейчас, — вмешалась Гермиона.

— И почему сейчас, — кивнул Гарри. — Меня Аберкромби с первого своего курса терпеть не может — это не новость, однако же статья эта вышла именно сейчас — значит, она либо лежала и ждала своего часа, либо вся эта ситуация спровоцирована искусственно — и, может быть, именно поэтому нам в руки и попались эти дети. Которые, скорее всего, действительно пешки, и знать ничего не знают ни про какую игру. Но так или иначе, а ситуация вышла на новый уровень, и сидящие у нас дети из обычных преступников превратились в предмет политических манипуляций, — он сжал кулаки и, начиная горячиться, не обратил внимания на мелькнувшую в глубине глаз Кингсли добродушную иронию. — И их без лишних церемоний разменяют — на что получится…

— Красиво и пылко, — ненавязчиво оборвал его Шеклболт. — Но слегка неуместно, — он потянулся и, взяв кочергу, пошевелил дрова в камине. — Напомню, что в среду Визенгамот соберется, чтобы решить вопрос о содержания этих детей под стражей — и я думаю обязательно в нём поучаствовать, — в его голосе прозвучала так хорошо знакомая Гарри ирония. — Замечу, что утвержденный министром малый состав для нас не самый удачный — но, с другой стороны, — он хитро улыбнулся, — тут как посмотреть. Зависит от того, чего мы конкретно хотим. И чего хочет министр. И сдаётся мне, что он крупно в этот раз просчитался — и совсем не знает тебя, Гарри. Нам это сейчас очень на руку — в Азкабан этим детишкам, конечно, нельзя. И дело тут, — оборвал он хотевшего что-то сказать Поттера, — даже не в человеколюбии — хотя оно, безусловно, говорит нам о том же — а в том, что решение это станет точкой отсчёта открытой политической войны: линия аврората против линии господина министра. Который, бесспорно, начнёт на каждом шагу вставлять нам… вам, — поправился он, — палки в колёса и, главное, будет активно стараться протолкнуть всюду своих людей. А человек он, меж тем, совсем неплохой, и в свое время был замечательным компромиссом, когда всем стало казаться, что я занимаю свой пост уже неприлично долго — и лично мне, например, совсем не хотелось бы доводить ситуацию до логического её завершения — которым станет или его отставка, или отставка Гестии и моя. Тебя они, конечно, не тронут, — сказал он Гарри, — но ты окажешься в крайне невыгодном положении.

— И это ещё оптимистичный сценарий, — добавила Гермиона, едва он умолк. — Есть и третий вариант — пока мы грызёмся, случится очередной катаклизм — волшебный, социальный или Мерлин знает какой: начиная от появления нового Лорда и заканчивая магической эпидемией — и тогда нам всем станет уже не до склок, конечно.

— Как в войну, — негромко проговорил Гарри.

— Как в войну, — согласился с ним Кингсли. — Но я бы всё-таки поставил на отставку министра… однако никому на его месте второй Фадж не нужен: не для того мы Британию столько лет из кризиса вытягивали. Но наш ставленник будет воспринят чересчур негативно.

— Но и допустить победу проминистерской партии мы не можем! — с напором проговорила Гермиона. — Потому что вместе с ней выиграют все те сомнительные личности, что стоят за этой ситуацией и планируют наловить рыбки в мутной воде…

— Меня одного тут волнуют сидящие у нас в камере дети? — резковато оборвал её Поттер. — Вообще кого-нибудь, кроме меня, интересует именно их судьба?

— Дети, — с едва заметным вздохом проговорил Кингсли, — в данной ситуации выиграют вместе с вами. По большому счёту, преуспеем мы — они от этого только выиграют. И отчасти — наоборот. Задача нашего… вашего, — он улыбнулся, и Гарри подумал, что он нарочно вот так оговаривается всё время, — ведомства — сохранить, в сущности, статус кво. И, конечно, раскрыть это дело максимально эффективно и показательно — потому что, кто-то всё-таки должен наказание понести. Поэтому, — он поднял руку, привлекая их внимание к своим словам, — в той партии, что будет разыграна в среду, Аврорат должен придерживаться нейтралитета и строго следовать букве закона, чтобы его нельзя было обвинить в пристрастности и в давлении на Визенгамот. Я постараюсь решить этот вопрос в кулуарах и нейтрализовать всех тех, кто особенно активно сеет панику, а ты постарайся спокойно выслушать доводы всех сторон, переключить всё внимание на себя — и успокоить министра. Я для этой роли, увы, не гожусь, — развёл он руками, — но я попробую поговорить с теми, кто смог бы, с тем же Гринграссом, например, и с Лауренцией — она умеет быть очень убедительной, когда хочет. И хорошо относится к детям. Но главное: они оба известны своей достаточно либеральной, но жесткой позицией и стремлением к стабильности в обществе.

— Лауренция Флетвок? — уточнила Гермиона. — Экзальтированная заводчица крылатых коней?

— Она самая, — подтвердил Шеклболт. — Гермиона, переверни все документы и остальную Англию — но узнай всё и о тётушке, и об этих её… друзьях семьи. А ты, Гарри, реши для себя, что ты хочешь с этими детьми сделать. Потому что сейчас, — проговорил он неожиданно тяжело и серьёзно, — на кон поставлено куда больше, чем судьба этих двух подростков. Возможно, на кону наше будущее — и мы просто не имеем права сейчас проиграть.