Обратная сторона луны (джен)

Эту бесконечную пятницу, в которую плавно перетек предыдущий четверг, и закончившуюся совещанием и выговором, Вейси едва высидел на своём месте. То, что несколько часов назад представлялось ему собственным триумфом, обернулось не то, что совсем уж фиаско — но гордиться там было особо нечем. Как бы он ни держал лицо перед Поттером и перед мадам Уизли, сам-то он прекрасно понимал, что они правы. И что штурм тогда было начитать бешеным риском — понимал тоже: а ну как действительно бандиты оказались бы хоть на грош поумнее и вспомнили бы, что у них есть заложник? Двух охранников нашли в собственных домах — и оба с удивлением показали, что вырубил их сам Мэтлок. Однако тот находился в таком состоянии, что куда более вероятной представлялась версия с оборотным — нашли его сидящим в совершенной прострации, а когда в Мунго с него сняли Империо, целители только головой качали, говоря, что никогда ещё не встречали столь топорно исполненного заклятья:

— Это же всё равно, как топором по голове ударить, — неодобрительно качая головой, говорил один из них, сочувственно поглядывая на тихо стонущего во сне пациента. — Ничего не могу обещать. Никогда прежде не сталкивался с таким грубым воздействием. Головные боли, которые будут его мучить, если он всё же очнётся, я полагаю, мы со временем снимем, но что будет с его сознанием — сказать не могу. Не знаю.

Поттер с внезапной и неожиданной для него самого досадой вспомнил вдруг Пия, занимавшего пост Министра Магии более года тоже под Империусом. Он потом, после снятия заклинания, конечно же, очень каялся и приходил в ужас от собственных распоряжений, однако чувствовал себя совершенно нормально. Обретя новую родину (от старой ему было отказано по политическим соображениям и во избежание мучительной смерти от рук благодарных сограждан) в соседней Франции, по слухам, занялся своей, любимой ещё в школе, арифмантикой. Как поговаривали, достиг в ней уже определённых высот. А тут целители даже не обещали, что Мэтлок в себя-то придёт… Невесело смеясь над собой, Гарри подумал, что вот даже Непростительные надо уметь накладывать — а то получается то такой вот Мэтлок, то — он стиснул зубы — Лонгботтомы, которые ведь тоже были единственными, лишившимися рассудка из-за воздействия Круцио. Так, значит, накладывали хорошо…

Вейси, которого Поттер специально привёл с собой, глядел так мрачно, что Гарри проговорил, выходя из клиники:

— Иди домой. Работы всё равно много — я завтра так и так выйду, а ты отдохни, как следует, и в понедельник продолжишь. Все ошибаются. Главное — не погиб никто.

Вейси кивнул молча — попрощавшись и отойдя за ближайшее дерево, аппарировал.

Но не домой, а в… Лютный.

Не хотелось ему сегодня спать одному.

В "Спинни Серпент" его не то, чтобы хорошо знали — но время от времени он там бывал. Клиентом он считался приличным, платил исправно, а профессия их гостей ни мадам, ни самих девочек никогда не интересовала.

— Кого желаете? — улыбнулась мадам Спинни — во всяком случае, все и всегда так называли её, даму неопределённого возраста со жгуче-чёрными коротко стрижеными волосами, статную, пожалуй, красивую и, судя по всему, очень сильную. — Девочку, мальчика? На час, на ночь?

— На ночь, — устало ответил Вейси. — С собой возьму. Кого-нибудь поспокойнее — выспаться хочется, — честно признал он. — Девочку, но не молоденькую. Лет двадцать пять-тридцать.

— Извольте, — понимающе кивнула Мадам, протягивая ему альбом в тёмном кожаном переплете. — Все наши девочки взрослые, разумные… выспитесь в лучшем виде. Я бы рекомендовала Идэссу, — сказала она, выбирая одну из своих любимиц — ведь не заказ, сказка! Бывали у них такие клиенты — которым не нравилось спать в одиночестве, а сами интимные утехи были им или вовсе без надобности, или же занимали минимум времени. А платили клиенты за целую ночь по полной, так сказать, ставке. — Если вам нравятся, конечно, такие барышни, — она пролистнула несколько страниц и показала ему колдофото, на котором обнажённая молодая женщина с тяжёлыми тёмно-медными волосами и мягкой, аппетитной, чуть полноватой фигурой призывно улыбалась в камеру.

— Согласен, — кивнул Вейси. Ему было, в общем-то, всё равно — а женщина на фотографии выглядела приятной на ощупь. Ему вообще не хотелось сейчас ничего с нею делать — только раздеться, лечь рядом с ней, обнять со спины — и уснуть.

Контракт — обязательный в случае, когда клиент забирал девушку с собой — подписали быстро, и минут через десять Идэсса уже спустилась, одетая в полупрозрачную легкомысленную мантию ярко-зелёного цвета. Волосы у неё и вправду оказались прекрасными — ещё лучше, чем на колдографии. А глаза — зелёными и почти такими же яркими, как её мантия.

— Пойдёшь к нему домой — на ночь, — сказала Мадам. — Восемь часов оплачены — можете на месте продлить, если захотите, — она протянула Вейси второй, незаполненный пергамент с контрактом. Он сунул его за пазуху, взял девушку за руку — и аппарировал с ней к себе в дом.

Где молча отвёл её в спальню, велел раздеться и лечь — и пошёл в душ, где и вспомнил, что забыл купить каких-нибудь зелий от головной боли и от периодически накатывающей на него тошноты. Надо почитать, на что прежде всего воздействует Феликс — глупо будет заболеть в самый неподходящий момент, а в Мунго не обратишься: объяснять же придётся. И, хотя в принципе употребление Феликса не запрещено, но эта информация о нём будет явно лишней.

От горячей воды боль в голове немного утихла. Он вытерся и, не одеваясь — ибо кого тут стесняться, девку эту? Или отражения своего в зеркале? — прошёл на кухню, где вспомнил, что ничего за весь день так и не съел. Позвать гостью ему и в голову не пришло — он взял вчерашний… или нет — уже позавчерашний хлеб, большой кусок сыра и, не утруждаясь использовать нож и откусывая прямо от них, налил себе обычной воды и наспех поел, почему-то почти не чувствуя голода. Спать хотелось невероятно — и он, едва заставив себя убрать еду в буфет, пришёл, наконец, в спальню, где с блаженным стоном повалился на кровать и, притянув к себе медноволосую красотку, приказал:

— Спать.

Та — хвала Мерлину! — и не подумала спорить или задавать какие-нибудь вопросы: свернулась уютно, подстраиваясь под изгибы его тела, и откинула волосы, чтобы они не лезли ему в лицо. Последнее, о чём Вейси успел подумать, засыпая — что духи у неё очень приятные, лёгкие, и их, к счастью, очень немного.

Проснулся он посреди ночи — не помня, что именно напугало его во сне, как это происходило в последнее время практически каждую ночь, да ещё и не по разу. Присутствие тихо спящей рядом женщины оказалось сейчас очень кстати — ему хватило ощущения её тёплого живого тела, чтобы сразу же успокоится и унять бешено бьющееся сердце. Всё же он явно переборщил с дозой… утром надо будет… а хотя зачем ему вообще что-то пить этим утром? Суббота же… глупо тратить зелье. Ведь глупо же, верно? Мысль о том, что он не почувствует ставшего привычным уже прилива уверенности и лёгкости оказалась почти что пугающей — и Вейси, полежав и подумав, решил, что, наверное, неправильно будет вот так сразу и резко прекращать всё. Нужно просто взять меньше капель — скажем, не семь, а пять. Или даже четыре. Да, четыре — просто, чтобы не слишком переживать неприятности. Ну и должен же он отдохнуть — а то, не ровен час, его ещё и в аврорат вызовут, Поттер-то говорил, что выйдет сегодня. Но тогда, видимо, нужно больше… да — утром он выпьет шесть, а вот завтра, в воскресенье — всего четыре. В воскресенье-то его вряд ли вызовут…

Успокоенный этим решением и унявшейся за время сна головной болью, он лёг поудобнее и с удовольствием принюхался к волосам спящей шлюхи. Духи и вправду были приятные: тонко пахло какими-то весенними цветами, а сами волосы были удивительно хороши на ощупь: тяжёлые, толстые… Он пропустил их меж пальцами и провёл прядями по лицу, чувствуя приятное возбуждение. В общем-то, почему бы и нет? В конце концов, он заплатил же — и вовсе не обязан спать с ней исключительно в прямом смысле. Как там её звали-то? Что-то выспреннее…

— Эй, — позвал он негромко, обнимая её и кладя ладонь на большую мягкую грудь. — Просыпайся.

Она застонала тихонько — очень, надо сказать, томно и сладко — и, зашевелившись, промурлыкала:

— М-да? Чего бы тебе хотелось?

— Имя своё напомни, — попросил он.

— Идэсса, — таким же нежным, мурлыкающим голосом проговорила она. — Как тебя называть?

— Зови Лео, — не стал он ничего выдумывать. В конце концов, что тут такого? Он не женат, никого не скомпрометирует — и вряд ли так уж сильно удивит коллег, если вдруг это всплывёт. Ну, шлюха — так половина министерства у них там пасётся. Ну, может, четверть, но точно не меньше.

— Лео, — пропела она, поворачиваясь.

«А она красивая», — с некоторым удивлением подумал он. И вправду красивая — без всяких скидок. Надо же… Ему всегда нравились полные женщины — ну, или, во всяком случае, точно не худенькие, которые напоминали ему девочек-школьниц и тем убивали всякое желание напрочь. Женщина должна быть… женщиной — чтоб и сомнения не возникало ни в её поле, ни в возрасте. Леопольд с удовольствием разглядывал лежащую рядом с ним женщину, удивляясь, как это он так хорошо выбрал. Надо будет её запомнить — и в другой раз, когда он там будет, её и потребовать. Хороша… Он протянул руку и провёл по самой своей любимой части женского тела — груди. Идэсса слегка подалась вперёд — и он, притянув её к себе, взял её крупный сосок в рот. Женщина слегка — едва слышимо — застонала, и пусть даже она имитировала удовольствие, ему было на это в высшей степени наплевать.

Секс оказался хорош — и неожиданно нежен. Леопольд невероятно соскучился именно по нежности — слишком много не самых приятных вещей произошло в последнее время в его жизни, и сейчас ему совсем не хотелось быть резким и грубым с этой восхитительно мягкой и податливой женщиной. Она замечательно целовалась — так сладко и, как ему казалось, с таким удовольствием, что они отдали поцелуям, кажется, времени больше, чем всем остальным ласкам и собственно сексу. И когда он закончил, то снова прижался губами к её полным губам и долго-долго целовал её — до тех пор, покуда усталость не взяла своё, и он не упал рядом с ней на подушку, продолжая, впрочем, её обнимать.

— Спать, — прошептал он. — И если проспим — я заплачу, — пообещал он, снова поворачиваясь на бок и прижимая её к себе так, словно бы сажал к себе на колени.

— Доброй ночи, — проговорила она своим удивительным, похожим на кошачье мурлыканье низким голосом.

* * *

…А в субботу, пока Вейси отсыпался в первую половину дня, обнимая свою красавицу с медными волосами, авроры разыскивали родственников арестованных. Это было в значительной степени просто формальностью, ибо как найти неизвестно кого, не имея ни малейшего представления, где искать, и не слишком стараясь, чтобы, не дай Мордред, еще повезло? А эксперты из ДМП проверяли палочки, разумеется, не найдя на них никакого Империо, лишь попавшее в каждый рапорт Конфринго и многократное применение чар левитации. Зато изготовителя палочек определили достаточно быстро — рука Джимми Киддела была всем уже хорошо знакома — и Поттер не удержался от замечания:

— Опять весна — и опять Джимми. Это становится традицией.

— Традиции — это хорошо, — поддержал его Робардс. — На них мир держится. Вот вызовем его — и побеседуем. Традиционно. Вдруг опознает и покупателей сдаст.

— Так сидят покупатели, — улыбнулся Поттер. — И, говорят, пытаются разнести камеры по камушку.

— А вдруг и других сдаст? — предположил Робардс. — В любом случае, я его вызову.

Аврорат с ног сбился, тряся всех возможных продавцов «пыли Игнатии» — всех сбытчиков контрабанды и даже всех вполне легальных аптекарей — без малейшего результата. Это весьма осложнялось тем, что порошок этот априори продавался незаконно, ибо лицензия на него была не по карману даже самым крупным торговцам — и приходилось давать понять, что за нужную информацию авроры закроют на подобную мелочь глаза. «Волчата» оказались совсем не глупцами и, по всей видимости, временно залегли на дно. Тем более, по словам Белби, уже на следующий день подсчитавшего ущерб, который исчислялся более, чем сорока тысячами, ибо среди взятого бандитами груза были вещи весьма дорогие и редкие, всё унесённое вполне могло храниться месяцами и даже годами.

Оставалась надежда на обстоятельный допрос задержанных, которые поначалу, как любое попавшее внезапно в неволю животное, даже не ели — переворачивая миски с едой и воду. Однако природа быстро заставила их сдаться: сперва они начали пить, быстро и жадно, и уже после швырять металлическую кружку в стену, а потом и голод их подчинил, и они стали есть пищу, которую им давали. Но после еды всегда швыряли об стену миски, те оказывалась чуть ли не вылизанными.

Неделя тем временем постепенно подходила к своей середине — и до пятницы оставалось всё меньше и меньше времени.