Обратная сторона луны (джен)

— Итак, — начал Поттер, когда все расселись у него в кабинете: пожилая леди с «друзьями семьи» на диване, Скабиор — на одном из его подлокотников, сам Поттер — за своим столом, а Робардс, Спраут и Квинс — за ним же, но с другой стороны.

— У вас в заключении уже неделю сидят подростки! — возмущённо проговорила Спраут. — А вы…

— Мы со всей тщательностью подошли к поиску родственников, — позволил себе перебить её Поттер, аккуратно перехватывая инициативу, благо общаться с возмущёнными женщинами он начал учиться с раннего детства, и, сбавив градус официоза, добавил, стараясь разрядить обстановку: — Смех смехом, а аврорат с ног же сбился — и, как видите, не напрасно! Вот же они, — он очень серьёзно кивнул в сторону старушки.

— Если, конечно, они действительно родственники, — с некоторым скептицизмом заметил Робардс.

— И родственницу это почему-то, тем не менее, нашли мы! — язвительно заметила Спраут. — Но допустим, что родню вы искали — но оборотни! Об этом почему вы не сообщили?!

— Как это не сообщили? — казалось, что Поттер изумлен до глубины души. — Мы ещё в пятницу утром бумаги отправили…

— Быть не может! — пылко возразил Квинс. — Ничего не было — я лично всё контролирую!

— Ну, раз вы лично, — серьёзно кивнул Поттер, — давайте проверим…

Он вызвал секретаря — и со всей строгостью поинтересовался у него, когда отправили — и отправили ли вообще — документы в Управление защиты оборотней по задержанным. Тот с уверенностью подтвердил это — и, извинившись, сказал, что как раз собирался сообщить мистеру Поттеру по возвращению того с совещания у господина министра, что бумаги только что вернулись назад — видимо, по ошибке.

— Чьей? — хором возмущённо спросили разом Спраут, Квинс и Поттер — а сидящий тише воды ниже травы Скабиор только глаза опустил, чтоб ненароком не улыбнуться: хороший блеф он всегда ценил.

— Я разберусь, — пообещал побледневший молодой человек.

— Разберитесь! — сурово сказал ему Поттер — и, когда тот вышел, обратился к Спраут: — Мне очень жаль — но, как видите, вины аврората тут нет. Но не волнуйтесь — медик их осмотрел, и с ними хорошо обращаются. И я очень рад, что родня, наконец, отыскалась, — добавил он, улыбнувшись чинно сидящей на диване старушке. — Но, увы, формальностей мы опустить не можем. У вас есть с собой какие-нибудь документы, подтверждающие ваше родство с предполагаемыми племянниками, миссис Монаштейн? — ласково спросил он.

— Да не осталось почти ничего, — горестно проговорила она, прижимая платок к уголкам глаз. — Письмо вот только от матери их покойной да медальон… ну и вот — бумаги их…

Она открыла такую же пыльно-розовую, как и мантия, сумочку и, порывшись там, вытащила старый пожелтевший конверт и какое-то украшение… медальон.

— Вот, посмотрите, мистер Поттер — совсем же не изменились с детства! — жалобно и немного заискивающе проговорила она, протягивая ему и то, и другое.

Господин Ллеувеллин-Джонс приподнялся и любезно помог передать вещи — почему-то просто руками. Гарри вдруг понял, что за ассоциации возникли у него, едва он увидел и его, и второго сопровождающего: они совершенно точно были из той породы людей, что регулярно помогали с выплатами штрафов приговорённым к подобному наказанию Визенгамотом и удостоверяли подлинность документов, и помогали доказать финансовую состоятельность совершенно сомнительным типам. Как интересно, однако…

Первым делом Поттер открыл медальон — и вынужден был признать, что там и вправду были изображены их подследственные… ну, или кто-то очень на них похожий. Бумаги тоже оказались вполне в порядке — а письмо умирающей матери детей, миссис М. Мун, было очень трогательным и тёплым.

— Ну что же, — сказал он, наконец. — Миссис Монаштейн, мистер Ллеувеллин-Джонс, мистер О’Хара, мадам Спраут, мистер Квинс, мистер Винд, — терпеливо перечислил он всех присутствующих, — вы понимаете, какие обвинения выдвинуты против ваших, миссис Монаштейн, племянников?

После этих его строгих слов поднялся гвалт: миссис Монаштейн с сопровождающими наперебой причитали, как племянников, живущих вместе с тёткой в глуши, с таким трудом воспитываемых и во всём помогающих ей по хозяйству (дети же даже в школу не поехали, чтобы немощную тётушку одну не бросать! Золото, золото же, а не племянники… и такое несчастье!) какие-то мерзавцы, подонки, бесчестные твари увели из дому, заморочили голову, обманули, а то и околдовали! Может быть, держали несчастных детей под Империо!

Старушка при этих словах вздрогнула и схватилась за сердце, и изрядно уставший от всего этого Поттер, наконец-то, решил прекратить весь этот фарс.

— Увы, — сказал он, — под Империо там был только один из охранников, и он до сих пор в госпитале, в «Пророке» упоминали об этом. А племянников ваших смотрел целитель — никакого Империо не было и их разум не пострадал, — он протянул хмурой Спраут протокол осмотра.

— Они же дети! — укоризненно покачал головой О’Хара. — Много им надо? Если не Империо, — несчастная старушка при этих словах вновь схватилась за сердце, — то какой-нибудь банальный Конфундус вполне мог быть.

— Много ли детям надо? — поддержал его Ллеувеллин-Джонс.

Поттер позволил себе промолчать — лишь очки его отбросили холодный и резкий блик. Говорить тут было, собственно, нечего: представить страшно, какой поднимется вой, если станет известно, что к несовершеннолетним на допросах применяют Конфундус… и всем наплевать будет, что они кусали дежурных и даже имена свои сообщать отказывались. И на допросе под тем же веритасерумом они, конечно, покажут, что да — Конфундус место имел! Спасибо, Лео, аврорат гордится тобой, но запасных игроков в этом матче у него все равно нет…

— Миссис Монаштейн, прошу, — мягко проговорил он, меняя неудобную тему. — Расскажите, пожалуйста, про ваших племянников, это может быть важно для дела.

Последовавшая за этим история могла бы разжалобить камни: миссис Монаштейн, почтеннейшая вдова, тихо и замкнуто жившая на отшибе одной из маггловских деревень в Средней Англии, несколько лет назад взяла на себя хлопоты по воспитанию внезапно осиротевших детишек одной из своих многочисленных четверо… или пятиюродных уже сестёр (старушка охотно начала рассказывать о своей весьма разветвлённой и запутанной родословной, однако Поттер уже через несколько минут очень вежливо её оборвал, понимая, что иначе разговор рискует затянуться до вечера, ибо говорила старушка весьма многословно и весьма образно). Сестра и брат, погодки… такие сложные дети! Но с добрым сердцем — вот даже от Хогвартса отказались, оставшись сначала ухаживать за больной матерью, а потом уже и за тетушкой, к несчастью, такого слабого уже здоровья. Ухаживали за курами, огородом и садом, а тетка, как могла, учила их колдовать, когда-то ведь и она была педагогом — так вот и жили… и ведь несчастья на деток как из рога изобилия сыплются! То мать отдала душу Мерлину так рано, то вот потом оборотнями стали — оба да в одну ночь… конечно, конечно же, это она виновата: не уследила, не заперла дом! А детки — горячие, любопытные… вот и… А несколько недель назад пропали — как в воду канули! Искали их, искали… везде искали, даже в Лютном, благо добрые люди им помогли (на этих словах мистер Винд был удостоен полного благодарности взгляда) а теперь вот… и что же, что теперь с ними будет?

— Они хорошие детки! — проговорила, всхлипывая, миссис Монаштейн. — Добрые, заботливые… образования им не хватает, конечно, и воспитания тоже… но это так трудно — жить без родителей! Они же сироты, круглые, — печально проговорила она, качая головой. — А каково это — без родителей-то… с одной старой больной тёткой жить… я уж стараюсь, конечно…

— Я понимаю, — кивнул Поттер, потерев свой висок и раздумывая о том, что трогательного воссоединения семьи избежать вряд ли удастся, и вот вопрос, то ли к камерам эту странную делегацию проводить, то ли, напротив, задержанных привести в допросную. По идее, следовало бы, конечно, выбрать второй вариант, но за дверью стоит толпа во главе с Ритой Скитер, да и детишкам задержанным не стоит раньше времени вновь видеть друг друга. Так что нет — пусть сходят и сами посмотрят. — А сколько лет вашим племянникам, миссис Монаштейн? — уточнил он на всякий случай.

— Сколь пятнадцать всего, а Хати и того меньше — только-только четырнадцать, — завсхлипывала старушка.

— Какие у них необычные имена, — задумчиво заметил Поттер.

— Да матушка же у них так скандинавские сказки любила, — светло улыбнулась старушка. — Вот и вычитала там где-то… говорила — сильными будут. Ох, знала б она! — запричитала она тихонько.

Неплохо знакомый со скандинавской мифологией Поттер, которого северная традиция осложнения героических саг очаровывала, затрагивая какие-то тайные струны в душе, да и дети под эти истории засыпали на раз, несколько удивлённо спросил:

— Если мне память не изменяет, Сколь и Хати — имена волков, которые гонятся за солнцем и луной и съедают их во время Рагнарёка. Причём оба имени — мужские, насколько я помню. Странный выбор.

— Да кто ж её знает, — вздохнула старушка. — Может, и волки… я ни про каких скандинавов не знаю. Мать назвала…

— Стоит ли удивляться, — взял слово Ллеувеллин-Джонс — в каждой семье свои традиции, у тех же Блэков…

— Да, да, — подхватил О’Хара — а если верить светской хронике, наследник Малфоев — Скорпиус Гиперион! Каждый родитель дает имена детям в силу своей фантазии!

— Ну, не мне спорить, — резюмировал Поттер, сдаваясь в заведомо проигрышной дискуссии. — Я думаю, у нас нет причин откладывать дальше. Пройдёмте, посмотрим — может быть, это вовсе и не ваши племянники, — сказал он, вставая.

— Вы хотите разрешить им свидание? — спросила недоверчиво Спраут.

— Конечно, — невозмутимо кивнул Гарри. — Надо же нам убедиться, что это они. Заодно, может быть, они тоже успокоятся, увидев родное лицо. Ну, идёмте.